9 мая 1919 г. в Москве, в здании Наркомата по иностранным делам (НКИД), прошла закрытая встреча В. И. Ленина и других большевистских вождей с представителями панисламских течений в Персии, Афганистане, Индии и Азербайджане (в то время независимом). Главная задача встречи заключалась в том, чтобы наладить координацию действий исламистов и большевиков, «исламского мира» и «пролетарской Москвы», в целях проведения на Востоке совместных акций против Великобритании.
С повышенным вниманием В. И. Ульянов-Ленин выслушал на встрече выступление представителя Афганистана, который считал, что «шанс опрокинуть Великобританию на Востоке» мог представиться только в союзе исламистов с большевиками (3).
Надо сказать, что Москва активно занималась созданием на Востоке специализированных ячеек для «революционного разогрева масс». Данное направление внешнеполитической деятельности курировали ОГПУ и Коминтерн. В 1929 г. в этих целях в Турции под руководством Я. Блюмкина, застрелившего в Москве (1918 г.) немецкого посла графа Мирбаха, была учреждена нелегальная сеть. Действовала она под видом торговой фирмы и на средства, полученные от продажи древнееврейских рукописей (передали их Я. Блюмкину из фондов Государственной библиотеки имени В. И. Ленина). Одна из задач Я. Блюмкина состояла в том, как отмечает в своей книге «Разведка и Кремль» Павел Судоплатов, чтобы создать боевую диверсионную организацию для проведения соответствующих акций против англичан в Турции и на Ближнем Востоке.
Архивные документы советского периода истории России свидетельствуют, что Москва уделяла пристальное внимание вопросу формирования на Ближнем Востоке «действенного инструмента» по «противостоянию в мусульманском мире» колониальной политике Англии и Франции. И таким инструментом, по ее мнению, должны были стать образованные при содействии СССР независимые арабские государства. Работа велась по линии ОГПУ.
В русле такой установки ближневосточной политики партии большевиков ключевой задачей резидентов ОГПУ на Ближнем Востоке в период 1920–1930 гг. являлась разработка и реализация планов по подрыву и дестабилизации внутриполитической обстановки в ведущих странах региона, находившихся, прежде всего, в сфере влияния Англии и Франции. Притом в таких масштабах, чтобы не просто ослабить и пошатнуть, а кардинальным образом изменить позиции в этом районе мира двух ведущих в то время «антагонистов Москвы» – Англии и Франции (4).
Повышенный интерес иностранный отдел ОГПУ проявлял к Палестине, Йемену и Хиджазу. При этом Палестина представлялась ОГПУ именно тем местом, откуда удобнее всего можно было бы вести и разведывательную, и революционно-подрывную работу на всем Ближнем Востоке, активно используя в этих целях еврейскую коммунистическую партию и еврейские колонии в странах Востока. Йемен и Хиджаз, в свою очередь, рассматривались Москвой в качестве «опорных пунктов» для аналогичной деятельности ОГПУ в Аравии и в бассейне Красного моря (с акцентом на Абиссинии).
В фокусе внимания советской дипломатии в Аравии находились Хиджаз, Неджд и Йемен, имевшие, по выражению Г. Чичерина, чрезвычайно большое значение для Советского Союза, как «базы для распространения связей Москвы» с народами Аравийского полуострова.
На одном из заседаний Исполкома Коминтерна в 1924 г., посвященном обсуждению положения дел в Аравии, участники этого совещания называли ‘Абд ал-‘Азиза Ибн Са’уда (тогда еще султана Неджда) «вождем крупного национального движения, победа которого в Хиджазе даст возможность поднять мусульман на революционную борьбу против английского колониализма». Коминтерн выступил в поддержку национал-освободительных движений, развернутых в Аравии Ибн Са’удом, а также йеменским имамом Йахйей, и постановил, что их «стремлению к противодействию английскому влиянию» надо помочь.
Для «вхождения» в Йемен советские дипломаты рекомендовали активнее использовать торговлю. Сообщали, что в январе 1925 г. влиятельный купец из Хадрамаута обращался в консульство СССР в Джидде с предложением своих услуг в организации сбыта нефтепродуктов в портах Красного моря, в том числе в Ходейде и Мохе. Информировали, что посреднические услуги в реализации лесоматериалов на рынках Аравии и стран бассейна Красного моря предлагал египетский купец Таха Махмут Таха.
По мнению наркома по иностранным делам Г. В. Чичерина, налаживание торговых связей со странами этого района было бы для Москвы – с учетом ее политических ориентиров в той части мира – крайне желательным (5).
Понятна в контексте такого подхода и заинтересованность Г. Чичерина в регулярном и, насколько можно, полном освещении К. Хакимовым, главой советской дипломатической миссии в Джидде, «динамики связей» ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда с имамом Йахйей. «Ваши доклады, – писал нарком К. Хакимову, – не уделяют достаточного внимания взаимоотношениям между Са’удом и имамом Яхьей [Йахйей]». Вместе с тем проработка этого вопроса, подчеркивал Г. Чичерин, могла бы дать нам «более ясное представление о действительном соотношении сил на Аравийском полуострове». С точки зрения «нашей основной линии в арабских делах, мы, несомненно, заинтересованы в сближении двух сильнейших государств Аравии – Неджда и Йемена» (6).
Учитывая натянутость в отношениях короля ‘Абд ал-‘Азиза с имамом Йахйей и в то же время задачу по налаживанию связей Москвы с Йеменом, Г. Чичерин советовал К. Хакимову действовать на йеменском направлении «предельно осмотрительно». «Не отразится ли на наших связях с Саудом [Саудом], – интересовался нарком в письме К. Хакимову от 31 октября 1926 г., – направление в Йемен представителя нашей миссии в Джидде для установления связей с Яхьей [Йахйей]? Нужно ли этот вопрос предварительно согласовать с Саудом [Саудом]?» (7). Данное письмо свидетельствует о том, что выстраивание отношений с Йеменом Г. Чичерин считал важным элементом политико-дипломатической деятельности Москвы в Аравии, и выступал за скорейшее, насколько можно, налаживание диалога с королем Йемена имамом Йахйей.
В противостоянии с Англией король Йахйа внимательно наблюдал за развитием связей Советского Союза с ‘Абд ал-Азизом Аль Са’удом. И, будучи впечатленным решительной поддержкой мусульманами Советского Союза Абд ал-Азиза на 1-ом Всемирном мусульманском конгрессе в Мекке (июнь 1926 г.), принял решение «войти в отношения» с СССР.
В 1926 г., в Анкаре, по инициативе йеменской стороны, состоялись первые официальные контакты представителя имама, кади Ахмада ал-Аниси, с советскими дипломатами. Летом 1927 г. наместник короля Йемена в Тихаме, его сын и наследник престола эмир Мухаммад передал советскому генеральному консулу в Джидде К. А. Хакимову (через посещавшего Ходейду индийского поэта и журналиста Икбаля) письмо с предложением короля Йахйи ибн Мухаммада Хамид ад-Дина о налаживании торгового сотрудничества между странами.
В другом письме, полученным вскоре К. Хакимовым от Мухаммада Рагиб-бея, руководителя внешнеполитического ведомства Йемена, подчеркивалось, что налаживание торговых связей между Йеменом и Советским Союзом, «несомненно, приведет к установлению официальных отношений» между правительствами обеих стран. «В бытность мою первым секретарем Оттоманского посольства в Петербурге, – писал он, – я был связан узами крепкой дружбы с русским народом. Храня в сердце любовь к России, решил положить начало налаживанию торговых связей между независимыми государствами – Россией и Йеменом…» (8).
