Для того чтобы получить звание раиса, погонщику необходимо было иметь безупречную репутацию и среди членов своей артели, и всего сообщества погонщиков в целом; слыть человеком честным и умным, решительным и находчивым. Владеть «искусством вождения караванов» по горам и в пустыне в ночное время, ориентируясь по звездам и «запахам пустыни», «цвету и вкусу песка» (оказывается, есть и такие), и «картинам гор». Знать, «как пальцы на руке», все «караванные тропы в море песка» и в «обители гор», места расположения колодцев и источников воды, а также «способы ухода от опасностей». Быть лично знакомым с шейхами племен, через земли которых передвигался ведомый им караван; более того, пользоваться их доверием. Обладать навыками врачевания: «умением лечения» ран и устранения расстройств желудка, снятия лихорадки и оказания помощи при укусах змей и скорпионов, а также при вывихах и переломах рук и ног. Раис лично отвечал за безопасность каждого человека в своем караване и за ущерб, причиненный его грузу. Если караван подвергался нападению, и кого-либо ранили, то раис выплачивал потерпевшему компенсацию (диа), заранее оговоренную и скрепленную договором, притом как за полученные увечья, так и за порчу или утрату имущества и груза (10).
В порты Южной Аравии, в том числе в Аден и Эль-Муджу (Моху), поступали, складировались и широко расходились оттуда во все концы света самые «дорогие товары» Древнего мира. Из Индии везли пряности, перец и корицу, драгоценные камни и серебро; из Африки – страусовые перья, золото и слоновую кость; из Персидского залива – жемчуг (вылавливали его и в Красном море). Крупными потребителями товаров собственного йеменского вывоза – ладана, алоэ и мирры, а также ароматов и амбры – были храмы Египта, Месопотамии и Греции, а потом Римской империи и Византии.
Из Йемена с торговыми караванами попала в Египет, а оттуда – в Афины и Рим, знаменитая «парфюмерная трубочка», имевшаяся у каждой из знатных женщин. Сделана она была из тростника и наполнена смесью из растертых в порошок сурьмы и цинка. Использовалась женщинами, будучи предварительно смоченной водой, для подкраски бровей и ресниц.
Через Розовый город в скалах, как величали Петру арабы Аравии, торговцы-йеменцы доставляли в «земли фараонов» и в Палестину, в Аш-Ша’м (Сирию) и царства Средиземноморья бирюзу из Нишапура (Иран), малахит из Абиссинии, рубины, изумруды и сапфиры с Цейлона, и золото из Софалы. Петра в те времена являлась одним из крупнейших на Востоке рынков торговли цветными камнями и золотом.
Места закупок золота в землях зинджей (черных людей), то есть в Африке, долгое время были одним из величайших секретов торговцев и мореходов Южной Аравии. Другой их коммерческой тайной, хранившейся «за семью аравийским замками», своды йеменской старины называют районы произрастания корицы. Чтобы обмануть иноземных купцов, прежде всего греческих и финикийских, и направить их по ложному следу, негоцианты и мореплаватели «Океанской Аравии», Йемена и Омана, распространяли всюду, куда хаживали и где бывали, разного рода мифы и небылицы. О корице, к примеру, произрастающей в Южной Индии и на Цейлоне, рассказывали, что родом она, дескать, из Сомали и с острова Сокотра.
«Старательно тайны свои береги, сболтнешь – и тебя одолеют враги», – часто повторяют и сегодня торговцы Южной Аравии слова почитаемого на полуострове персидского поэта и мыслителя Саади (ум. 1292). И добавляют: присказка предков гласит, что «кошка, которая постоянно мяукает, не поймает ничего».
Торговцы Йемена имеют очень высокую репутацию среди коммерсантов Аравии, так как отличаются честностью, порядочностью и «крепко держат слово». Издревле повелось так, что на рынках Таиза и Сана’а’, Ходейды и Адена, Мохи и Бейт-эль-Факиха с нечестными торговцами поступали очень сурово – навсегда изгоняли из городов. Имущество их распродавали, а вырученные деньги пускали на нужды гильдий или общин, к которым принадлежали «запачкавшие» себя торговцы. Появляться в городах, где они проживали прежде, и на рынках, где торговали, ни им, ни их потомкам не дозволялось. Торговец, «очернивший лицо города» и «надругавшийся над честью рынка», особенно того, где устраивались ярмарки, «вычеркивался из списка живых». Торговец, пренебрегший заветами основателей рынков, согласно которым обвешивать или обсчитывать покупателя считалось тяжким грехом, становился изгоем всего торгового сообщества Йемена. Молва о нем, как о «хищном», то есть нечистом на руку человеке, моментально облетала все йеменские города и порты, рынки и караван-сараи. И такой торговец заканчивал жизнь вдали от родных мест – бежал в «чужие земли». Притом не только в другие уделы в Аравии, но и далеко за ее пределы. Чаще всего в Персию, Сирию и Палестину.
Иноземных купцов, в поведении с торговцами-йеменцами не в меру надменных, горделивых и холодных, являвшихся в прошлом в Южную Аравию с торговыми караванами со стороны Сирии (Аш-Ша’ма), йеменцы именовали гиамами, то есть северянами. И все потому, что так же, как и холодные ветра, дувшие с той стороны, торговцы Сирии вообще и Дамаска в частности выделялись среди купечества Арабского Востока своей крайней несговорчивостью, иными словами – «холодностью», как выражались торговцы Южной Аравии.
На северо-западной оконечности великой аравийской пустыни Руб-эль-Хали, на главном торговом пути из Южной Аравии в Прибрежную Аравию Персидского залива, лежал процветавший в период со II в. до н. э. по V в. н. э. оазис Карйат Зат Кахл (нынешний Карйат-эль-Фа’в). Там располагалась столица легендарных йеменских племен ал-кинда, бану мазхидж и бану кахтан. Раскопки археологов выявили высокий уровень благосостояния жителей этого оазиса. «Дорогие товары», в том числе красивые изделия из бронзы, стекла и слоновой кости, завозили туда из Средиземноморья и Египта, Леванта и Месопотамии, Индии и Южной Аравии.
Процветанию торговли в княжествах Йемена с приходом в них ислама содействовало поощрение коммерции Пророком Мухаммадом, которую Он возвел в ранг деяний пристойных.
Согласно одному из хадисов, Пророк Мухаммад, высказываясь о торговцах, говорил, что «в Судный день честный и праведный торговец будет находиться рядом с мучениками за веру» – «будет сидеть в сени Божьего престола», ибо такие купцы являются «посланниками мира и доверенными слугами Господа на земле» (11).
Арабский писатель и богослов ал-Джахиз (775–868) в сочинении «Похвала купцам и осуждение чиновникам» отмечал, что Аллах одобряет торговлю как род занятий. И подтверждением тому – выбор Им своего Пророка из торговой общины курайшитов (12).
Основу коммерции Древней Южной Аравии, прежде всего Йемена и Омана, составляла торговля благовониями. Их там произрастало так много, писал древнеримский энциклопедист Плиний Старший (22/24-79), что сабеи (сабейцы) даже варили себе еду на кострах из ветвей ладана и мирры. И потому от городов и селений их шел такой же дивный запах, как от алтарей храмов, греческих и римских.
По легенде, бытующей в племенах Хадрамаута, Мирра, дочь одного из царей Древнего Кипра, страшно прогневала отца своего, когда сошлась со слугой-рабом. Проведав о том, что царь-отец решил ее наказать, прилюдно выпороть и чуть ли не казнить, она бежала и укрылась в землях далекой «страны ладана». Там, тоскуя по дому, по родным и близким, и обливаясь горькими слезами, иссохла настолько, что стала походить на тень одиноко стоявшего напротив ее жилища небольшого деревца. Боги, благоволившие к ней, заметили это сходство – и превратили ее в такое же дерево, но непростое, а благовонное. И назвали его миррой (13). И вот почему. Сок, стекающий с порезов на этом дереве, как и слезы со щек принцессы-беглянки, – горькие на вкус (слово «мирра» в переводе с арабского языка значит «горький»). Но вот кусочки камеди мирры, будучи зажженными в курильнице, источают такой же приятный запах, какой исходил от волос и кожи красавицы Мирры.
