После еды гостю предложат кат, кофе (с медом и финиками), а также чай. Сами йеменцы, как уже говорилось в этой книге, пьют кишр, напиток, сваренный не из зерен кофе, а из их кожуры (с корицей, имбирем и кардамоном). Кишр и по сей день заваривают в небольшом глиняном кувшине с узким горлышком, заткнутым пучком сухой травы. Чай у йеменцев – двух видов: «белый», то есть с молоком, и «красный», коим они именуют черный чай.
Перед употреблением кофе йеменцы обязательно моют руки и полощут рот. Кофе в Йемене – это символ гостеприимства. Следует помнить, что попивая кофе с финиками, нужно съедать нечетное их количество, а косточки держать в руке, и класть на грязную посуду только по окончании кофепития.
«Маджлис [встреча] без кагвы [кофе] и шиши [кальяна], что султан без дорогих одежд», – говорят кочевники-бедуины. «Тумбак [табак] без кофе и ката, что мясо без соли», – вторят им горожане.
Обязательный атрибут йеменского гостеприимства – угощение гостя катом. Кат, напомним читателю, – это растущий в горах, завезенный из Абиссинии (Эфиопии), кустарник с зелеными листьями, сок которых содержит легкие наркотические вещества, алкалоиды, которые действуют на организм человека как кокаин или морфий.
Первым о кате рассказал в своих работах великий энциклопедист прошлого Абу Рейхан ал-Бируни. Попал кат в Йемен в VI в., во времена господства в этой стране абиссинцев. Широкое распространение получил к концу XIV – началу XV века. Употребляют кат в Йемене двумя способами. Во-первых, заваривают, как чай. Отсюда – и такие названия, как «африканский чай» или «чай йеменский». И, во-вторых, – путем пережевывания. Образующуюся во рту массу или «горьковатую кашицу», как ее называет в своей увлекательной книге «Йемен» И. Е. Генин, держат за щекой; «слюну растирают по небу». Кат глубоко вошел в быт населения. Жевание ката – общенациональная, можно сказать, привычка. В Йемене кат величают «другом беседы», ибо без него не проходит ни один из маджалисов, мужских встреч-посиделок. Есть даже поговорка, гласящая, что «просуществовать без пищи можно и несколько дней кряду, но вот прожить без ката нельзя и дня». Не в чести кат сегодня только в Хадрамауте, где, как и вино, он – под запретом, так как толкает человека, как гласит вердикт старейшин этого края, на «неконтролируемые слова и поступки». Какое-то время лиц, уличенных в употребление ката, в Хадрамауте наказывали даже тюремным заключением.
Во времена существования двух йеменских государств кат из Йеменской Арабской Республики, то есть из северной части, вывозили на юг, в Народную Демократическую Республику Йемен. После объединения Йемена (1990) кат получил распространение и в провинциях Юга. Шагнул в Эль-Махру и «протиснулся» в Хадрамаут.
Кат, в понимании йеменцев, – ценность. Горожане хранят его в мафрадже, в самом верхнем помещении дома-многоэтажки. Иными словами, там, где издревле принято держать казну семьи и устраивать маджалисы, мужские катовые посиделки с кофе и наргиле (кальяном) или с курительной трубкой [мода а). Во время таких посиделок решаются многие вопросы: заключаются сделки купли-продажи земельных участков, собранного за сезон зерна и кофе; согласуются условия заключения браков; регулируются семейно-родовые и родоплеменные споры. «Катофагия [буквально – «поедание ката»; здесь – «употребление ката»], – отмечает такой именитый российский исследователь Йемена, как П. В. Густерин, – один из признаков национальной идентификации арабов Йемена» (4). И с этим трудно не согласиться. Кат – неотъемлемая составляющая повседневной жизни йеменцев.
Листки ката срывают рано утром, «с утренней росой», как говорят йеменцы. Делают из них небольшие связки, и непременно завертывают в траву, так как именно в таком состоянии листки ката сохраняются в хорошем состоянии почти неделю.
По оценке Центра стратегических исследований Йеменской Республики, сообщает П. Густерман, плантации ката занимают около 10 % всех возделываемых сегодня в Йемене земель, что позволяет ежегодно снимать до 750 млн. порций ката. Поскольку 1 га ката приносит владельцу земли приблизительно 15 тыс. долл. США в год, а один га кофе – 3, 5 тыс. долл. США, то посевы кофе и других сельскохозяйственных культур год от года сокращаются. Так, если в 1970 г. катовые плантации охватывали площадь около 8 тыс. га, то в 2000 г – уже 103 тыс. га. Основные места произрастания ката – это провинции ‘Амран, Дамар, Ибб, Са’ада, Сана’а’, Таиз, Хадджа, Эд-Дали, Эль-Байда. В «катовую индустрию» (выращивание, сбор, доставку и сбыт) вовлечено примерно 25 % населения Йемена, занятого в сельском хозяйстве. Кат употребляют 70–80 % населения (как мужчины, так и женщины) (5).
Спиртных напитков в Аравии к столу не подают. Вино у мусульман – под строжайшим запретом. Мейсир (азартная игра на части туши верблюда), жертвенники., гадальные стрелы и вино – это мерзость, деяния сатаны, поучал правоверных Пророк Мухаммад. Запрет на вино, введенный исламом, «охраняет, – по выражению мусульман, – разум человека и покой его близких». Надо сказать, что до принятия ислама «побаловаться вином» в племенах Аравии, особенно в царствах Древнего Йемена, любили. Жители Йемена – древнейшие виноградари и виноделы. Вино считалось «напитком предков», воинов и поэтов. «Воспевание вина», восторженные слова о нем, присутствуют в стихах всех великих поэтов доисламской Аравии, писал в своем «Очерке истории ислама» востоковед-арабист Рейнхарт Дози (1820–1883). «Вино возбуждает человека к доблести и щедрости». Так отзывались о нем столпы арабской поэзии, тот же Имр’-л-Кайс (уроженец Хадрамаута) и ‘Ан-тара, Лабид и ал-Харис. Вино, сказывал ‘Антара, легендарный поэт и воин Древней Аравии, «растворяет врата сердца» и «придает крылья коню речи». Только в том случае, рассказывает Р. Дози, когда смерть любимого человека повергала аравийца в горе, он отказывался от вина. Если же на нем лежал долг кровной мести, то он не притрагивался к кубку с вином до тех пор, пока не исполнял этот долг (6). Из-за запрета на вино многие из современников Пророка, особенно поэты, медлили с принятием ислама. Знаменитый «златоуст» ал-А’ша (565 – ок. 629), например, прямо говорил, что вино и поэт – неразлучны (жил он в селении Эль-Манфуха, что в Йемене). «Воспеватель вина», как именуют своды аравийской старины поэта Абу Мухджана (ум. 637), наказанный за употребление вина самим халифом ‘Умаром, от «напитка радости» так и не отказался, и завещал похоронить себя под «виноградной лозой».
Будучи приглашенным на маджлис в дом к йеменцу, особенно к шейху племени, надлежит быть немногословным, но в то же время – «яркословным», как выражаются аравийцы. Многословие у йеменцев ассоциируется с несерьезностью. Краткость же речи, красивой к тому же по форме и по содержанию, воспринимается как «признак ума». «Достоинство слова – в краткости», – гласит поговорка арабов Древней Аравии. «Слова человека – мерило его ума», – сказывала мудрая царица Билкис. «Речь человека – зеркало его ума и знаний», – говаривал царь Соломон. Красноречие в понимании йеменца – это «искусство слова» и одна из «граней ума».
Пользоваться словом, поучают молодежь главы родов и шейхи племен, надо уметь так же хорошо, как и оружием. «Не одну войну разжигало единственное слово», – часто повторяют в племенах Горного Йемена изречение ал-Йамани (656–735), известного толкователя Корана и знатока южноаравийских хроник, служившего во времена халифа ‘Умара главным кади (судьей) г. Сана’а’.
