Приход иудеев в Йемен. Свиток легенд, сказаний и фактов истории
Насчет того, как иудаизм шагнул в Йемен, бытует несколько преданий. В одном из них говорится о том, что некоторые йеменские племена в царстве Саба’ приняли иудаизм после визита в Иерусалим, к царю Соломону, царицы Савской (X в. до н. э.). Сказания же самих евреев йеменских утверждают, что 75 тысяч евреев, вместе со своими священниками, переселились в Йемен при пророке Иеремии (655–586), втором из четырех великих пророков Ветхого Завета. И произошло это за 42 года до разрушения Навуходоносором их Первого храма (Храм Соломона простоял 364 года, с 950 по 586 гг. до н. э.).
Как бы то ни было, но достоверно известно, что распространению иудаизма в землях йеменских способствовал один из величайших владык-воителей Древнего Йемена – Абу Кариб Ас’ад по прозвищу ал-Камил (Совершенный), «царь Саба’ и Зу Райдана, и Йаманата, и бедуинов их в Тауде и в Тихаме», властвовавший под титулом Тубба’ Второй. Во времена его правления (умер в 454 г.), территория царства Химйаритского увеличилась кратно. Он серьезно раздвинул границы своих владений на север, в сторону Верхней Аравии, где удерживал в повиновении племена руками его наместников с их дружинами.
Йасрибом (нынешней Мединой) управлял в то время Халид, сын Абу Кариба Ас’ада, павший «жертвой злодейства», как повествует в своей увлекательной «Истории иудейства в Аравии» священник Андрей Светлаков. Абу Кариб отправился с войском в Йасриб, дабы покарать его жителей. Прослышав об «идущем на них с мечом» властелине Йемена, грозном Абу Карибе, с войском великим, они затворили ворота города и укрылись за его стенами. Окружив Йасриб, пишет он, Абу Кариб пригласил к себе в лагерь старейшин родоплеменных кланов города – для дружеской, будто бы, встречи и разговора. Но когда явились они к нему, «велел их обезглавить». Одному из них, «мужу ученому», удалось бежать; и под покровом ночи, по известному ему тайному ходу пробраться в Йасриб. Онто и поведал йасрибинцам о случившемся. «Чтобы довести их до невозможности защищаться», Абу Кариб распорядился «срубить в округе все финиковые деревья, служившие жителям тех мест главным источником пропитания». Вскоре нужду в воде и продовольствии стали испытывать не только оказавшиеся в осаде горожане, но и войско Абу Кариба. Тогда-то два раввина из племени бану курайза и отправились к Абу Карибу, имея в виду «склонить его к миру». В ходе состоявшегося разговора умоляли царя о пощаде. Клялись, что в смерти сына его повинны только четверо безумцев, которых они готовы выдать. Взывали к милосердию, обращаясь, то и дело, к положениям иудейского вероучения. Сказывали, что если «не оставит он намерений своих в отношении Йасриба, то подвергнется гневу небесному». «Почему это?», – спросил царь. «Потому, – молвили мужи иудейские, – что город этот назначен служить убежищем для Пророка, который, переселившись в него из родного города, сделает Йасриб своей резиденцией». «Откуда знаете это?», – поинтересовался царь. «Из Торы», – отвечали они. На вопрос же о том, что такое Тора, рассказали Абу Карибу о «писании Моисея». Говорили так горячо, настолько образно и убедительно, что Абу Кариб, очарованный речами мудрецов иудейских, излагает сказание йеменцев священник Андрей Светлаков, «подпал под их влияние», снял осаду с города и заключил с ними «пожизненный договор» о мире. Более того, будучи человеком «с поэтическим духом и пылким воображением», Абу Кариб не только сам принял иудейство, но и подвиг к тому же «все войско химйаритское» (1).
Из Йасриба, сообщает знаменитый басриец Ибн Хишам (ум. 834), известный обработкой «Жизнеописания Пророка Мухаммада», составленного арабским историком Ибн Исхаком (ум. 768), Абу Кариб двинулся на Мекку. Хотел захватить ее. Но Аллах защитил Мекку, послав на химйаритов песчаную бурю. Ка’абу она обошла стороной. Священники-иудеи объяснили ему, что это – знак Всевышнего, показывающий, что он должен войти в Мекку паломником, и проследовать к Дому Бога, который построил Авраам, отец Исма’ила. И, несмотря на то, что «идолопоклонники надругались над Храмом, окружив его идолами», Абу Карибу надлежит поклониться ему и исполнить заветы-наставления Авраама. Абу Кариб так и поступил. Совершил обход Ка’абы, принес в жертву животное, побрил голову. Все те шесть дней, пока находился в Мекке, «резал животных, кормил мясом жителей города и его гостей, угощал их медом». В одну из ночей «услыхал во сне голос, велевший ему укрыть Дом Творца покрывалом». Что он и сделал, на следующий же день, «обернув Ка’абу толстой рогожиной», сплетенной из пальмовых листьев. Однако следующей ночью тот же голос, опять прозвучавший во сне, сказал, что «одеяние Ка’абы» должно быть лучшим. И тогда Абу Кариб распорядился набросить на Ка’абу покрывало, сшитое из знаменитых в Аравии крученых йеменских тканей сортов «ал-бурда, ал-васаил, ал-мулла и ал-рудум» (аравийцы называли эти ткани полосатыми, информирует Абу-л-Фида’, так как изготавливали их изо льна и верблюжьих волос, вследствие чего они, действительно, становились полосатыми). И, сделав это, наказал хранителям Храма из числа проживавших в Мекке йеменцев-переселенцев поступать так и впредь. Повелел содержать Ка’абу в чистоте, «не осквернять ее кровью», чтобы «не было внутри Дома Бога ни мертвечины, ни тряпья». Более того, приказал установить дверь в Ка’абе, снабженную запирающимся на ключ замком.
Когда возвратился Абу Кариб Ас’ад из похода в Йасриб, где принял веру иудейскую, пересказывает предание йеменцев Ибн Хишам, то прибыли с ним в Йемен и два священнослужителя-иудея. Химйариты встретили владыку прохладно. Резко воспротивились воле его, когда призвал он их «последовать за ним и принять новую веру». Даже «грозили ему войной», если, случись, «отменит он культ отцов их и дедов».
Когда же заспорили отчаянно и договориться ни о чем не смогли, то, по обычаю предков, решили прибегнуть к «суду огня». В те далекие времена, отмечает Ибн Хишам, когда йеменцы в чем-либо расходились во мнении, то «суд над ними вершил огонь»: он «пожирал несправедливого и не вредил потерпевшему»; сжигал того, чье мнение было неверным, и не приносил вреда тому, кто был прав. Священный огонь тот «исходил из земли»; «источник его располагался в одном из красивейших мест» в окрестностях города Сана’а’. Для жителей Древнего Йемена он являлся единственным в их землях, непререкаемым никем, «решателем в важных делах». Так вот, химйаритов из числа ярых защитников «культа предков», языческих жриц и жрецов, вышедших на «суд огня» со статуями-идолами в руках и попытавшихся, было, пройти сквозь него, «огонь сожрал» – и идолов, и тех, кто нес их. Иудейских же священников с их свитками, прижатыми к грудям, огонь не тронул, «никого из них не повредил». Прошли они через огонь, и «вышли из него» здоровыми и невредимыми. Чудо это и решило спор. Химйариты новую веру приняли, а древнейшее в Йемене капище идолопоклонников в Рийаме (Ри’аме) порушили (2).
Самым ярким полководцем Абу Кариба Ас’ада был, к слову, Йазид Зу-л-Кала’, назначенный им главой племен в местности Кала’и потому прозванный Зу-л-Кала’ (Владеющий Кала’). Из сводов йеменской старины, пишет в своей интересной работе «Предание о химйаритском царе Ас’аде ал-Камиле» М. Б. Пиотровский, следует, что отец Ас’ада, будучи как-то раз в землях хамданитов, взял в жены дочь одного из тамошних вождей, «владельца замка Хамир».
