Посетил, как в свое время и отец его, Константинополь, имея в виду «добиться справедливости» у императора Византии, друга и союзника негуса Абиссинии. Повстречавшись с императором Юстином II (правил 565–576), попросил его посодействовать йеменской знати в «усмирении бесчинств» абиссинцев в Йемене. В Константинополе на такое обращение отреагировали, мягко говоря, прохладно.
Тогда Сайф, побывав в Хире и, переговорив с Ну’аманом ибн Мунзиром, владыкой царства Лахмидов, решил попытать удачу в другом месте – в империи Сасанидов, и отправился в Ктесифон (располагался на реке Тигр, на территории нынешнего Ирака). Надо сказать, что 20-ю годами раньше в Ктесифон наведывался с той же целью и отец его. Величественный дворец Сасанидов, руинированный, к сожалению, сегодня, с огромной Аркой Хосрова, зримым памятником-символом блистательных военных побед этого владыки персов, богатые дворцы и храмы, «дома наук и мудрости» произвели на образованного йеменского князя неизгладимое впечатление. Убедившись, воочию, в величии Сасанидов, в «их богатстве и мощи военной», Сайф осознал справедливость слов правителя Лахмидов насчет того, что если кто и сможет помочь ему потеснить из Йемена абиссинцев и стоящих за их спиной византийцев, так только империя Сасанидов.
Встреча Хосрова I Ануширвана (правил 531–579) с «высоким просителем из Йемена», как принца Сайфа представили владыке персов, проходила в тронном зале. Золотая корона Хосрова, богато украшенная «яхонтом, хризолитом и жемчугом», свисала над головой правителя персов, вспоминал потом Сайф, на «массивной золотой цепи, прикрепленной к козырьку трона; и походила на «огромную чашу». Выдержать тяжесть такой короны шея человека едва ли смогла бы. На просьбу Сайфа о помощи в освобождении Йемена от абиссинцев он ответил отказом. Мотивировал его наличием «целого ряда сложностей», главная из которых – «отдаленность Йемена от Персии», отрезанного к тому же от нее «морскими водами и песками пустыни». Экспедиция в Йемен представлялась Хосрову предприятием не только рискованным, но и несвоевременным и малооправданным, особенно с учетом того, что все военные ресурсы персов были брошены тогда на подавление восстания в Армении под предводительством Вардана. Вместе с тем, принял он принца с почетом, «как подобает». Прощаясь, щедро одарил гостя: богатым парчовым халатом и «десятью тысячами полных дирхамов», суммой по тем временам, надо сказать, немалой.
Покинув властелина персов, Сайф тут же, за воротами дворца, стал раздавать серебряные монеты, полученные им от Хосрова, проходившим мимо людям. Об этом тотчас же донесли Хосрову, который, как свидетельствуют хроники тех лет, по достоинству оценил поступок принца, наделенного, как он выразился, качествами мужа благородного. Затем, по совету ближайшего своего окружения, впечатленного, не менее чем сам он, поступком йеменского гостя, Хосров изменил принятое им решение, и распорядился направить в Йемен, в помощь принцу в его борьбе с абиссинцами, вооруженный отряд, составленный из заключенных в тюрьмах смертников. Смысл такого решения, подсказанного Хосрову зороастрийским первосвященником, состоял в том, что людей этих, посылаемых в Йемен, откуда они могли и не вернуться, и так ждала смерть. В случае же успеха кампании наградой им стали бы свобода и военная добыча. Самого же Хосрова при таком развитии событий «ласкала бы слава» и радовали богатства перешедшего в его руки Йемена (11).
Смертников, числом 800 человек, представленных дейлемитами, воинственными горцами юго-западного побережья Каспийского моря, из тюрем освободили, вооружили, посадили на корабли, и они вместе с принцем выдвинулись к берегам Йемена (ок. 572 г.). Возглавил это «воинство людей отчаянных, не боявшихся смерти», Вахриз, двоюродный брат Хосрова. Во время морского перехода отряд в составе восьми кораблей попал в шторм, и «два из них, вместе с экипажами, затонуло».
Добравшись до берегов Йемена, Сайф решил высадить войско на побережье Хадрамаута, в Масубе, в районе, где проживал его род. И сразу же стал собирать сторонников. Смог привлечь в ряды ополчения, за то время пока не подошли к Масубу абиссинцы, более трех тысяч человек. Вскоре пожаловало туда и огромное войско абиссинцев во главе со своим вождем, Масруком, сыном Абрахи; и прижало персов с их сторонниками к морю. Располагая абсолютным численным превосходством, Масрук не сомневался в победе. Вместе с тем, опасаясь спровоцировать уничтожением персидского отряда конфликт с воинственным Хосровом, попытался решить дело миром. Вступил в переговоры с Вахризом. Заключив временное перемирие и обменявшись соответствующими клятвами, стороны разошлись, и встали лагерями, друг напротив друга. Сайф и Вахриз рассчитывали на прибытие дополнительных отрядов ополченцев из числа хадрамаутцев. Но этого не произошло. Абиссинцы и их сторонники наглухо блокировали все караванные пути и тропы, что вели к стану персов.
Сайф, видя численное преимущество абиссинцев, но, не желая склонить голову перед сложившейся ситуацией, обратился к ратникам Вахриза и своим сторонникам-йеменцам с пламенной речью. Сказал, что, дабы не быть посрамленными, выбор у них у всех один: либо умереть вместе, сражаясь, бок о бок, либо очистить Йемен от абиссинцев, и вместе властвовать в нем. «Правильно!», – громко прокричал Вахриз. И отдал приказ поджечь корабли персов, чтобы отрезать тем самым все пути к отступлению. Произошло все это за день до истечения срока перемирия, в течение которого персы должны были уйти из Йемена. На следующее утро, поставив войско спиной к морю, Сайф и Вахриз двинули его на противника.
Тем же ответили и выступившие им навстречу абиссинцы. Сам Масрук восседал на белом слоне. Когда стороны начали сближаться, чтобы сойтись в сшибке кровавой, Масрук спустился со слона и пересел на верблюда. Потом, подумав, слез с верблюда и вскочил на коня. Когда же воины собирались уже ринуться друг на друга, распорядился подать мула. Заявил, что с врагом, явившимся из-за моря на судах, да еще в таком количестве невеликом, сражаться на лошади или на верблюде, не говоря о слоне, погнушался бы всякий уважающий себя воин. Сайф же и его йеменцы-ополченцы увидели в этом доброе для них предзнаменование.
Надо отметить, что у персов имелось новейшее для того времени оружие, совершенно не известное ни в Йемене, ни в Абиссинии. Речь идет о самострелах, то есть арбалетах, получивших у арабов название ал-банджакан. Попало это оружие в Персию, судя по всему, из Китая. Длина полета стрел и их убойная сила намного превосходили боевые характеристики луков абиссинцев, чем и решили воспользоваться персы. Вахриз приказал своим воинам, дождавшись его сигнала, залпом осыпать неприятеля стрелами. После чего взял в руки один из этих самострелов, тетиву которого, как говорится в сказаниях, мог натянуть только он один, и пустил стрелу в Масрука. Целился в ярко сиявший на солнце рубин, «величины огромной», свисавший надо лбом Масрука на золотой цепочке, прикрепленной к его шлему. Стрела, пущенная Вахризом, насквозь прошила голову Масрука, и вышла из затылка. И он замертво рухнул на землю. Туча стрел, накрывшая затем абиссинцев, тоже сделала свое дело – изрядно подкосила их ряды. Смятение, охватившее абиссинцев, переросло в панику; «они отступили, и рассеялись». Как не помогли в свое время Абрахе слоны совладать с Богоугодной Меккой, повествуют предания йеменцев, точно также не выручили они и сыновей его в деле удержания господства кушитов из народа ал-хабаш в Богом хранимом Йемене, «колыбели арабов».
