21 декабря 1910 г. «Санкт-Петербургские ведомости» опубликовали статью, в которой, со ссылкой на «Morning Post», говорилось о том, что в апреле 1910 г. английская канонерка перехватила у Оманского побережья судно, на борту которого было обнаружено «2000 ружей, 2000 пистолетов и 250 000 зарядов», предназначавшихся для Афганистана. В мае того же года там же английский корабль «Perseus» задержал контрабандный груз, состоявший из «2350 ружей и 250 000 зарядов»
[633].
Согласно статье в «Московских ведомостях» от 22.12.1910 г., в Персию ежегодно ввозилось «более 50 000 ружей» из портов Аравийского побережья. Из Маската и Дубая оружие шло не только в Персию, но и в «Афганистан, Белуджистан, Северо-Западную Индию, в Русский Туркестан и даже в Тибет». Доставляли его на побережье Персии «на легких парусных лодках», которые, «благодаря неглубокой посадке», могли укрываться и разгружаться в недоступных для английских канонерок мелководных бухтах.
«Главная трудность перехвата контрабанды» заключалась в том, указывалось в статье, что «в силу старинной конвенции с султаном Маската англичане не имели права осматривать арабские суда ближе , чем в трех милях от маскатского порта», куда и шло оружие из Англии, Франции и Бельгии. И уже оттуда «развозилось во все пункты» района Персидского залива.
В течение 1910 г., отмечалось в статье, англичане перехватили в море несколько тысяч контрабандных ружей, что было «лишь каплей в море». Большая часть контрабанды от них ускользала и доставлялась по назначению
[634].
15 марта 1911 г. Санкт-Петербургское телеграфное агенство сообщило о том, что в Бомбее британцы «спешно начали снаряжать несколько пароходов» для доставки войск в Персидский залив, где «контрабандный ввоз оружия принял очень большие размеры»
[635]. В состав экспедиции английские колониальные власти в Индии намеревались включить «матросов с крейсеров “Фокс” и “Гиацинт”, батальон пехоты, дивизион горной артиллерии, отряд саперов и полевой лазарет»
[636].
«Правительство Англии, – докладывал из Лондона (12.04.1911) граф Александр Константинович Бенкендорф, – вынуждено принять решительные меры против туземцев, занимающихся торговлей огнестрельным оружием в Персидском заливе. Начальником сформированной против них экспедиции назначен опытный в этом деле адмирал Слейд (Slade). … Вверенная ему небольшая эскадра отбыла из Бомбея 7 апреля»
[637]. Действия англичан вызваны тем, что «тайный ввоз оружия из Персидского залива в Афганистан и Белуджистан заметно усилился». Англичане высказывают сожаление, что Франция, присутствующая в Омане, не оказывает никакого воздействия на Маскат, «этот центральный склад оружия», откуда оно уходит в Южную Персию, в Афганистан и в Индию, то есть в зоны повышенного внимания Англии. Но вот что интересно, замечает А. К. Бенкендорф, «за последние годы ввоз в Маскат оружия английского производства (22%) превышает таковой же французского (14%)»
[638].
На днях, телеграфировал русский посол в Тегеране (18.04.1911), «на Мекранском побережье, между Джаском и Чахбаром», англичане высадили десант – для захвата двух схоронов с оружием, обустроенных недалеко от берега
[639].
Помощник статс-секретаря по делам Индии, г-н Монтегю, извещало Санкт-Петербургское телеграфное агенство (29.04.1911), заявил, что «британская экспедиция, посылавшаяся в Персидский залив для прекращения контрабандного провоза оружия, конфисковала значительное его количество, и вообще достигла поставленной перед ней цели – удаления с берегов Залива афганских контрабандистов, занимавшихся провозом оружия. Экспедиционный отряд возвратился в Бомбей»
[640].
В аналитических записках по данному вопросу русские дипломаты обращали внимание на то, что англичане стали подумывать о прекращении свободной торговли оружием в зоне Персидского залива и принимать к тому меры только после того, как обеспечили там себе доминирующее положение. Иными словами только тогда, когда посчитали, что неконтролируемый ввоз оружия из Маската, главного «оружейного депо» зоны Персидского залива, в их протектораты в Аравии мог обернуться для них негативными последствиями. Капитаны английских канонерок получили приказ: подозрительные парусники в прибрежных водах Аравии – обыскивать, перевозимые на них контрабандные ружья – изымать, а сами парусники в случае оказания экипажами сопротивления – пускать на дно
[641].
В донесении русского консула из Басры В. Голенищева-Кутузова (05.07.1913), говорится, что «сначала англичане заставили султана Маската издать приказ, по которому все привозимое в Маскат оружие должно было поступать на склады султана и продаваться исключительно под его контролем», дабы не попадало оно из Маската туда, куда не хотелось бы британцам. С прошлого же года (1912), информировал В. Голенищев-Кутузов, ссылаясь на сведения, полученные им от посещавшего Басру французского консула в Маскате, «англичане окончательно запретили ввоз оружия в Маскат, а то, что имелось у торговцев, – конфисковали».
Запрет этот, писал консул, «вызвавший раздражение большинства торговцев», особенно Сура и Маската, выплеснулся в «крайнее неудовольствие всего населения этих городов и против англичан, и против сеййида Файсала [правил 1888–1913], которого они считают главным виновником своего разорения». «Покорностью перед англичанами, – резюмировал консул, – султан окончательно утратил популярность среди местного населения. Начались брожения и беспорядки, которые вылились в конце июня в открытый мятеж». Султан вынужден был даже обращаться за помощью к британцам, которые, направив в Маскат отряд боевых кораблей и высадив десант, помогли ему подавить мятеж
[642]. Данное донесение – это еще одно наглядное свидетельство того, какое место занимала торговля оружием в коммерции торговых общин и в жизни крупных портовых городов Омана.
Документы Архива внешней политики Российской империи рассказывают, что «бароны оружейной контрабанды», действовавшие в Маскате, в целях обеспечения безопасности транспортировки оружия предпринимали попытки приобрести у правительства России права на грузовые морские перевозки в этом районе мира под русским флагом.
Агент РОПиТ в Маскате, французский подданный Гогуейр, как следует из донесения управляющего консульством в Басре Михаила Михайловича Попова (13.12.1903), ходатайствовал «о принятии его под покровительство России и о разрешении иметь в Кувейте парусные суда под русским флагом».
