Дабы стреножить дальнейшие действия в Южной Аравии абиссинцев, союзников Византии, Хосров I Ануширван поставил своей целью непременно выпроводить их из Йемена. Судьбе было угодно распорядиться так, что в это время его посетил йеменский принц Сайф ибн Зу Йазан ал-Химйари, по прозвищу ал-Мурра (Решительный), один из потомков славной династии Химйаритов. Из сочинений йеменского историка XII в. Нашвана ибн Са’ида ал-Химйари и арабского хрониста и мыслителя XIV в. ‘Абд ар-Рахмана ибн Мухаммада ибн Халдуна известно, что Сайф ибн Зу Йазан «решил попытаться усмирить бесчинства абиссинцев» в Йемене. Деспотизм и трудовые повинности, наложенные ими на местное население, терзали и душили народ йеменский, и день ото дня обедняли его. И принц поклялся не пить хмельные напитки и не прикасаться к женщине, пока не отомстит абиссинцам за страдания и позор, нанесенные его семейному клану и всему народу Йемена.
Посетил, как в свое время и отец его, Константинополь, имея в виду «добиться справедливости» у императора Византии, друга и союзника негуса Абиссинии. Повстречавшись с императором Юстином II (правил 565–576), попросил его посодействовать йеменской знати в «усмирении бесчинств абиссинцев» в Йемене. В Константинополе на такое обращение отреагировали, мягко говоря, прохладно.
Тогда Сайф, побывав в Хире и переговорив с Ну’аманом ибн Мунзиром, владыкой царства Лахмидов, решил попытать удачу в другом месте – в империи Сасанидов, и отправился в Ктесифон (располагался на реке Тигр, на территории нынешнего Ирака).
Встреча Хосрова I Ануширвана с «высоким просителем из Йемена», как принца Сайфа представили владыке персов, проходила в тронном зале. Золотая корона Хосрова , богато украшенная «яхонтом, хризолитом и жемчугом», свисала над головой правителя персов, вспоминал потом Сайф, на «массивной золотой цепи, прикрепленной к козырьку трона»; и походила на «огромную чашу». Выдержать тяжесть такой короны шея человека едва ли смогла бы.
Принц Хосрову понравился. Говорил прямо, без обиняков и без лести, но почтительно. И Хосров отдал распоряжение готовить экспедицию. Та информация о Йемене и соседних с ним Хадрамауте и Омане, что Сайф предоставил Хосрову, и те дельные мысли, которыми он поделился с персами, позволили им подготовить хорошо продуманный план предстоящей кампании. Предусматривал он, надо сказать, не только действия по выпроваживанию абиссинцев из Йемена, но и по восстановлению влияния персов в Омане и на Бахрейне, в двух ключевых пунктах, по выражению Хосрова, на морском торговом пути из Индии в Двуречье.
Командование операцией, согласно ат-Табари, было поручено Вахризу, двоюродному брату Хосрова. Хамза ал-Исфахани (ок. 893 – между 961 и 971), иранский историк и лексикограф, сообщает, что звали полководца Харзадом ибн Нарсисом, а Вахриз, под именем которого он вошел в историю арабов Южной Аравии, – это фамилия его семейства, ведущего свою родословную от Ардашира. Экспедиция, возглавленная им, показала, что военачальником он был талантливым.
Что касается численности экспедиционного корпуса персов, отправившегося на судах из Оболлы, то информация на этот счет разнится. В персидских хрониках фигурирут цифра 3 600 человек. Ибн Кутайба (828-889), известный исламский богослов, историк, токователь Корана и хадисовед, упоминает о 7 500 воинах. Ат-Табари пишет, что экспедиция состояла из 8 судов со 100 воинами на каждом. И что во время перехода два судна со всеми теми, кто находился на них, затонули, и до берегов Йемена добрались только 600 бойцов. Сэмюэл Баррет Майлс отмечает, что войско персов состояло, судя по всему, из 16 000 человек, 12 000 из которых участвовали в схватке с абиссинцами за Йемен.
Выйдя из Оболлы (порт в Нижнем Ираке), Вахриз со своей эскадрой проследовал сначала на Бахрейн. Остров захватил и оставил там небольшой гарнизон. После этого выдвинулся на Сухар. Высадив там войско, он восстановил и в Прибрежном Омане пошатнувшееся, было, влияние персов. Краткое упоминание об этом содержится в «Анналах Омана» Сирхана ибн Са’ида ибн Сирхана, ссылающегося, в свою очередь, на ал-Изкави.
Персы, как уже говорилось в этой книге, проживали в Омане в основном на побережье, в заложенных ими поселениях. Землями Внутреннего Омана управлял род Джуланда. Помимо военного гарнизона, расквартированного в Прибрежном Омане, персы имели своего представителя и при дворе правившей династии Джуланда. В Оман, как правило, отправляли, в почетную ссылку (для надзора за тамошими поселениями персидскими и для командования персидским гарнизоном, численностью в 4 000 человек), влиятельных лиц, вызывавших неудовольствие или какие-либо опасения у сасанидских владык. И так продолжалось до прихода в Оман ислама.
Сирхан рассказывает, что штаб-квартирой персов в Прибрежном Омане выступал Джамсетжерд, выстроенный ими и хорошо укрепленный населенный пункт возле Сухара, руины которого сохранились до наших дней. Там располагалась и резиденция персидского марзабана (губернатора), назначавшегося сасанидскими владыками персов управлять двумя малыми сатрапиями (провинциями) в их империи – Бахрейном и Оманом. «Анналы Омана» сохранили имя одного из них – Файруза Хашмушфана, больше известного среди оманцев как ал-Мукаабир. Впоследствии он был подотчетен Мунзиру ибн Ну’аману, правителю царства Лахмидского, которому Сасаниды вверили в управление все их земли в Аравии, включая Оман, Бахрейн, Йамаму и часть Хиджаза.
Признавая сюзеренитет персов и выплачивая им дань, род Джуланда сохранял ровные отношения с Сасанидами, и осуществлял юрисдикцию над всеми оманскими племенами. «Дом власти» Джуландитов располагался в Низве.
Марзабан присматривал за побережьем Эль-Батина. В дела Внутреннего Омана не вмешивался.
«Поправив позиции персов в Эль-Батине», говорится в преданиях южноаравийцев, Вахриз с войском своим оставил Сухар и проследовал дальше. Высадился на побережье Хадрамаута, в Масубе, в районе, где проживал род Сайфа. И тот сразу же стал собирать там сторонников. Смог привлечь в ряды ополчения, за то время пока не подошли к Масубу абиссинцы, более трех тысяч человек.
Там же произошло и первое сражение персов с абиссинцами. Возглавлял войско абиссинцев Масрук, сын Абрахи, наместник-правитель негуса Абиссинии в Йемене. Восседал он на белом слоне, как повествуют сказания. Когда стороны стали сближаться, чтобы сойтись в схватке кровавой, Масрук спустился со слона и пересел на верблюда. Подумав, слез с верблюда и вскочил на коня. Когда же воины собирались уже ринуться друг на друга, распорядился подать мула. Сказал, что с врагом, явившимся из-за моря на судах, сражаться на лошади или на верблюде, не говоря уже о слоне, погнушался бы всякий уважающий себя воин-абиссинец. Йеменцы-ополченцы, сторонника Сайфа, и воины Вахриза увидели в этом доброе для них предзнаменование.
Во время состоявшейся схватки персы использовали новейшее для того времени оружие, совершенно не известное ни в Йемене, ни в Абиссинии. Речь идет о самострелах, то есть об арбалетах, получивших у арабов название ал-банджакан. Попало это оружие в Персию, судя по всему, из Китая. Полководец Вахриз взял один из этих самострелов, самый большой, тетиву которого, по словам сказателей, мог натянуть только он один. И пустил стрелу в Масрука. Целился в ярко сверкавший на солнце рубин, «величины огромной», свисавший надо лбом Масрука на золотой цепочке, прикрепленной к шлему. Стрела, пущенная Вахризом, насквозь прошила голову Масрука, и вышла из затылка. И тот замертво рухнул на землю. Туча стрел, накрывшая затем абиссинцев, изрядно подкосила их ряды. Смятение, охватившее абиссинцев, переросло в панику; они «отступили и рассеялись».
