Однажды представители Египта и Куфы, собравшись в очередной раз в Медине, у дома ‘Усмана, чтобы высказать ему все теже претензи, выведенные из себя его отношением к ним, взбунтовались. Дело приняло серьезный оборот. ‘Усман вынужден был обратиться за помощью к ‘Али. Тот встретился с людьми и поручился за ‘Усмана. Заверил их в том, что отныне халиф станет лучше вести дела в Халифате. И в течение ближайших трех дней выполнит требование протестующих – отстранит от власти притесняющих их и глумляшихся над ними наместников. Заключил от имени ‘Усмана договор с ними, и убедил людей разойтись.
Вскоре, однако, египтяне, возвращавшиеся на родину, перехватили у повстречавшегося у них на пути доверенного слуги-гонца халифа письмо ‘Усмана к его наместнику в Египте. В нем халиф повелевал наместнику наказать «главарей смутьянов» – ста ударами плетью каждого с последущим, если выживет, тюремным заключением на длительный срок. Такое вероломоство халифа возмутило людей настолько, что, вернувшись в Медину, дом его они вновь окружили и полностью «отрезали от мира», как тогда говорили. На просьбу халифа, разрешить подвезти ему воду и продовольствие, ответили отказом. И тогда ‘Усман вновь обратился за помощью к ‘Али. На этот раз он послал к халифу вместе с бурдюками с водой и корзинами с едой своего сына, Хасана (625–669), который доблестно, «не дорожа собой», как гласят хроники, защищал семейство ‘Усмана от недовольных им мусульман.
Терпение обеих сторон таило день ото дня. Слово за слово – и разъяренная толпа, взломав входные ворота в ограде дома, ворвалась в жилище халифа и предала его смерти. Рассказывают, что ‘Усман в то время читал свиток Корана; и свиток тот, обагренный кровью халифа, упал на пол. Найла, одна из жен халифа, попыталась, было, отвести сабельный удар от мужа, но он пришелся ей по пальцам, и отсек их. Женщина бросилась бежать, но какой-то человек настиг ее и убил.
Когда глумились над самим ‘Усманом, то другие жены халифа, бросившись к нему, прикрыли собой его бездыханное уже тело. Во время грабежа, учиненного в доме ‘Усмана, толпа вынесла из него буквально все. Забрали даже то, что имелось на женах халифа. Посдирали с них и драгоценности, и платья. Когда ‘Усмана несли хоронить, то народ собирался «бросать в покойниками камнями», повествуют своды «аравийской старины», но ‘Али не позволил сделать это. Он вышел к людям – и «отвратил их» от сего намерения недостойного
[169].
Так, бесславно, закончил свой жизненный путь ‘Усман ибн ‘Аффан, в возрасте 82 лет. Поскольку смерть настигла халифа в его доме, то день убийства ‘Усмана именуется в истории ислама «Днем дома».
Когда халиф ‘Усман пришел к власти, то ‘Усмана ибн ал-‘Аса сразу же из Омана отозвал, и включил Оман в провинцию Басра. Ни одного нового наместника в Оман за время своего правления не назначил. Прямой связи с Мединой, как при прежнем наместнике, у Омана и у правившего там клана Аль Джуланда не имелось. Оманцы, сообщают сказания, считали себя народом, «забытым халифом», и были глубоко обижены на него за это
[170].
Оман при четвертом «праведном» халифе ‘Али Абу Талибе (656–661)
Среди представителей земель Халифата, прибывших в Медину для выражения недовольства правлением халифа ‘Усмана, что вылилось в массовые беспорядки и закончилось убийством халифа, разразились диспуты и прения по вопросу о преемнике ‘Усмана. Бассорцы (басрийцы), по словам историков ислама, ратовали за Тальху, одного из ближайщих сподвижников Пророка Мухаммада. Куфийцы выступали за Зубайра, другого соратника Мухаммада. Египтяне хотели видеть халифом ‘Али, двоюродного брата Пророка и мужа Его дочери. В ходе острых дискуссий бассорцы и куфийцы тоже присоединились к сторонникам ‘Али. И он согласился быть преемником ‘Усмана, но при условии отсутствия возражений на то со стороны Тальхи и Зубайра. Учитывая настроение народа, и они, именитые и авторитетные среди мусульман люди, присягнули ‘Али на верность.
‘Али Абу Талиба провозгласили халифом и признали таковым во всех землях Халифата, за исключением Сирии. Му’авиййа ибн Абу Суфйан, наместник халифа в Сирии, ставший после смерти ‘Усмана старшим в роде ‘Умаййа, не только сам отказался подчиниться новому халифу, но и настроил против него мусульман Сирии. Обвинил ‘Али в «безучастном поведении» во время беспорядков в Медине, обернувшихся гибелью ‘Усмана. И хотя на деле, как явствует из сказанного выше, все было не так, многие мусульмане, даже значительная часть мединцев, хорошо знавших ‘Али, «отшатнулись от него», отмечает в своем увлекательном сочинении «Ирак Арабский» известный российский дипломат-востоковед Александр Алексеевич Адамов
[171].
Мусульмане требовали от ‘Али срочной поимки и наказания лиц, причастных к убийству халифа ‘Усмана. Складывавшейся неспокойной ситуацией решили воспользоваться Тальха и Зубайр, присягнувшие ‘Али, как говорится в сказаниях, «против воли». Они «попытались вырвать власть силой». С этой целью отправились в Мекку, где выставили себя «мстителями за пролитую кровь ‘Усмана». Поскольку ‘Али, по их словам, «медлил с наказанием виновных», то они призвали мусульман совершить правосудие самим, «руками народа». И учинили мятеж, обернувшийся первой фитной (гражданской войной) и положившей начало разделению мусульман на суннитов, шиитов и хариджитов. Привлекли на свою сторону А’ишу, вдову Пророка Мухаммада, дочь Абу Бакра. Женщиной, судя по отзывам историков ислама, она была энергичной и властной. «Отличалась красноречием», обладала «даром слова».
«Набрав по одной тысячи сторонников», Тальха и Зубайр вместе с «припавшей» к ним А’ишей двинулись на Басру. Часть басрийцев их поддержала. Другая, во главе с наместником Басры и вставшей на его сторону оманской общиной, осталась верна ‘Али. Верша суд по своему усмотрению, главари мятежников отдали приказ «хватать приверженцев ‘Али и казнить их», как людей, замаравших себя выступлением на стороне человека, не привлекшего к ответственности лиц, убивших халифа ‘Усмана и надругавшихся над его женами. Среди таковых оказался и сам наместник Басры, и много членов оманской и куфской общин в Басре. Это и подтолкнуло оманцев и куфийцев активно выступить на стороне ‘Али, чтобы отомстить за пролитую кровь своих родственников и соплеменников. Когда ‘Али со своим отрядом подошел к границам Ирака, рассказывает А. Адамов, куфийцы и многие басрийцы «встали под его знамя»
[172].
В 656 г. под Басрой произошла знаменитая «Верблюжья битва». Названа она так потому, что во время схлестки армии халифа ‘Али с противником А’иша находилась в центре сил мятежников, восседая на белом верблюде, в «паланкине, прикрытом кольчугами воинов», и играла роль «женщины-знамени». Верблюд ее, которому во время боя «подсекли жилы», рухнул на землю вместе с паланкином. Сама А’иша не пострадала. Мятежники потерпели поражение.
