8 июля их шхуна вошла в живописную бухту, на берегу которой красовался древний город Маскат. Самым большим зданием в нем был стоявший у воды дворец правителя Омана. На северо-западной стороне города, на скале, возвышался форт с несколькими сторожевыми башнями, соединенными между собой высокой оборонительной стеной с 2–3 батареями орудий на ней. Напротив этого форта располагался еще один. Первый из них назывался Великолепный (Джалали), а второй – Превосходный (Камали [речь идет о форте Мирани]). Скалы, свисавшие над бухтой, рассказывает Дж. Фрейзер, венчали небольшие, но довольно мощные фортификационные сооружения со сторожевыми башнями. Население города насчитывало 10-12 тыс. человек, в том числе около 1 тысячи индусов, выходцев из Катча и Гуджарата
[18]. Улочки Маската «кишмя кишели рабами», рослыми, как на подбор, и крепко сложенными.
Ведя речь о местных женщинах, Дж. Фрейзер отмечает, что сказать что-либо конкретно об их внешности он не может, так как с головы до ног их «укрывали длинные черные покрывала, служившие им и мантией, и паранджой одновременно». Походили они на «монахинь, покинувших свои кельи».
Повествуя о проживавшей в Маскате общине индусов, Дж. Фрейзер говорит, что, учитывая ее весомые роль и место в торговле Омана с Индией, владыка Омана взял даже купцов-индусов под личную опеку и защиту. Им разрешалось свободно исполнять свои религиозные обряды и иметь собственные храмы, посвященные в том числе богине Кали Деви, убившей, как гласят легенды, шайтана. Службу, вместе с тем, надлежало проводить в них «без лишнего шума», как подчеркивалось в указе правителя. Двумя влиятельными артелями торговой общины индусов в Маскате Дж. Фрейзер называет ювелиров из клана джейнитов и ростовщиков из касты банйанов.
Центром коммерческой деятельности купцов-индусов на Оманском побережье считался тогда Матрах, небольшой, в описании Дж. Фрейзера, городок вблизи Маската. Там они держали торговые ряды, меняльные конторы, отделения «денежных домов» (ссудных контор) и ювелирные мастерские.
Маскат, замечает Дж. Фрейзер, – одно из самых «облюбованных мореходами» мест на всем Аравийском побережье. Здесь они пополняют запасы воды и продовольствия. В горных районах Омана – множество финиковых рощ, фруктовых садов и виноградников. Оттуда в Маскат регулярно подвозят свежие фрукты: виноград, белый и черный; персики и плоды манго, сладкие и сочные; гранаты и лимоны; и, конечно же, финики. Они в Омане – в изобилии, восклицает Фрейзер.
Маскат, продолжает он, богат рыбой. Сортов ее в прибрежных водах столько, что и не счесть. Есть устрицы, мелкие, правда, но вкусные. Рынки отменно снабжаются мясом. Коз в этой стране – бесчисленное множество. Коровы – двугорбые, молока дают много. Масло – в избытке, и разных сортов. Домашний скот в окрестностях городов, где пастбищ недостает, кормят сушеной рыбой, слегка приправленной истолченными в порошок финиковыми косточками. Много домашней птицы. Быстро портящиеся продукты – рыбу, мясо, фрукты и овощи – поставщики, имеющие на то специальные разрешения от городских властей, завозят на рынки Маската ежедневно. Сбывают оптом, владельцам лавок. Что не удается реализовать в течение дня, распродают по вечерам, по минимально низким, символическим, можно сказать, ценам; и только в специально отведенных для этого местах, за городской стеной
[19].
Погода в Маскате, пишет Дж. Фрейзер, – несносно жаркая. Состоятельные маскатцы проводят это время года в горной деревушке Сардаб, а правитель Омана – в летней резиденции, милях в 50–60 к востоку от Маската.
Деньги в землях Омана, по его словам, ходили в то время разные. За сто немецких крон, например, в меняльных конторах давали 217 бомбейских рупий. Однако цены на товары на рынках тамошних торговцы устанавливали только в местных мухамиди; 20 медных монет мухамиди равнялись одному испанскому доллару. Местные мелкие монеты назывались гузами; 20 гуз составляли один мухамиди, а полтора мухамиди приравнивались к одному франку
[20].
Важной статьей собственного вывоза Омана были финики. В Маскате их ежегодно продавали на сумму 90–120 тыс. долларов США, а в других портах Омана – еще на 40 тыс. долларов. Неплохой доход в казну приносила торговля солью, поступавшей в Оман с принадлежавших тогда Маскату «соляных полей» Ормуза. Хороший спрос имела сера. Ее добывали в шахтах Хумира, что в Южной Персии, находившихся в то время в управлении Маската
[21].
Основу жизнедеятельности Маската составляла торговля. Город традиционно являлся важным местом складирования товаров и обмена ими. В 1821 г. только в личном распоряжении правителя Омана насчитывалось пять военных кораблей, в том числе два фрегата: «Шах Аллум», с 50 орудиями на борту, и «Керолайн», оснащенный 40 пушками. Принадлежавший ему транспортный флот состоял из 6 большегрузных судов (2 бугал и 4 батил), совершавших в сопровождении боевых кораблей торговые экспедиции в Индию, на Мадагаскар и в земли Восточной Африки.
Полицейские функции в городах выполняли бедуины-наемники из нескольких племен, обитавших в приграничных районах страны.
Большая часть средств из казны расходовалась на содержание членов правящего семейства и конюшен правителя, а также на проведение карательных экспедиций против мятежных племен на суше и пиратов на море. Ежегодные доходы владыки Омана превышали его расходы примерно на сто тысяч долларов.
В собственности у него имелись обширные земельные угодья, пригодные для ведения сельского хозяйства, а также крупные стада верблюдов и другого домашнего скота. За сдачу земли в аренду он брал 1/10 часть с собиравшегося на ней урожая; в дела арендаторов не вмешивался. Немалый доход приносила торговля верблюдами. Процветала работорговля. Невольников доставляли с Занзибара («охотники на рабов» свозили их туда со всей Африки).
Славился Оман своими ткачами, оружейниками и кондитерами. Знаменитые оманские плащи аббас пользовались повышенным спросом во всех племенах Прибрежной Аравии. Также, к слову, как и холодное оружие, порох и халва (в переводе с арабского языка слово «халва» значит «сладость»).
За время нахождения миссии Английской Ост-Индской компании в Маскате стороны обменялись протокольными визитами. Аудиенция англичан у правителя проходила на открытой веранде дворца, стоявшего на берегу бухты. Угощали гостей фруктами, аравийскими сладостями и кофе. В качестве памятного подарка британцы поднесли владыке Омана меч в дорогих ножнах.
Затем с ответным визитом на английский корабль пожаловал и сам правитель – на 10-ти весельной самбуке, в сопровождении вазира (министра) и племянника. Пробыл на судне около часа.
В Омане тогда свирепствовала холера, заканчивает свое повествование об этой стране Дж. Фрейзер, жертвами которой стали более 10 тыс. человек.
