Он попытался что-то сказать и обнаружил, что у него это получается.
— Стивен, вы мертвы или только притворяетесь? — Художник, привалившийся к противоположной черной стене, не ответил. — Они ушли и, мне кажется, уже не вернутся назад. Если вы притворяетесь, то не бойтесь, их здесь нет. — Никакого ответа. — Ну, тогда с вами все кончено, и плохо, что у вас был такой конец. Я уверен, что вы теперь жалеете о том, что случилось. Вам бы следовало быть благодарным мне. Вы можете использовать немного вашей космической силы: пройдите через пространство и сотворите небольшое чудо, чтобы я мог снова ходить. Мне кажется, что это было бы нормальным жестом с вашей стороны. — В комнате стояла тишина. Рой не чувствовал своего тела. — Я надеюсь, что мне не придется прибегать к услугам вызывателя духов, чтобы привлечь ваше внимание, — продолжал Рой. — Это было бы весьма неудобно. — Молчание. Тишина. Покой. Холодный белый свет из ничем не прикрытой лампочки. Она светит прямо вниз, в центр всеобъемлющей темноты. — Ну что ж, я подожду. Я уверен, что вам потребуются усилия, чтобы дотянуться до меня оттуда.
Теперь в любой момент могло произойти чудо.
Открыв дверцу машины, Спенсер вдруг испугался, что потерял ключи. Однако они оказались у него в кармане куртки.
Когда он сел за руль и включил мотор, Рокки уже сидел сзади, а Элли рядом. Подушка из мотеля лежала у нее на коленях, а портативный компьютер сверху на подушке, и Элли ждала, когда заработает мотор машины и даст ток компьютеру.
Мотор заработал, и Элли включила компьютер. Она сказала Спенсеру:
— Пока не трогайся с места.
— Мы здесь на виду, как подсадные утки.
— Мне нужно добраться до «Годзиллы».
— «Годзиллы»?
— Это та система, с которой я связалась еще до того, как мы покинули машину.
— Что это за «Годзилла»?
— Пока мы здесь, они, видимо, не станут ничего делать. Просто будут наблюдать за нами. Но как только мы двинемся, им придется действовать. Я хочу, чтобы мы были готовы к отпору!
— Что такое «Годзилла»?
— Тихо, мне нужно сосредоточиться!
Спенсер посмотрел через боковое стекло на поля и холмы. Снег уже не блестел так ясно, как тогда, когда они приехали сюда. Луна уходила за облака. Спенсера учили обнаруживать тайное наблюдение в городе и на природе, но он не заметил ни одного агента, хотя знал, что они где-то здесь.
Пальцы Элли быстро бегали по клавиатуре. Клавиши компьютера тихонько щелкали. На экране возникали и исчезали данные и разные диаграммы.
Спенсер снова перевел взгляд на зимний пейзаж. Он вспоминал снежные крепости, замки, туннели и тщательно подготовленные дороги для катания на санях. Он также вспомнил радость, которую испытывал во время постройки замков и крепостей из снега, и счастье, когда он отправлялся в свои детские путешествия. Это были воспоминания о счастливых и чистых удовольствиях и временах. Детские фантазии и счастье. Это были давние воспоминания. Но их, видимо, можно было освежить при желании. В течение долгого времени он не мог вспоминать свое детство с радостью и удовольствием. Тот июль не только полностью изменил ожидавшую его жизнь, но и поменял воспоминания о жизни до этой страшной ночи — до сов, крыс, скальпеля и ножа.
Иногда его мать помогала ему строить эти снежные замки и крепости. Он вспомнил, что она тоже каталась на санках вместе с ним. Им больше всего нравилось кататься в сумерках. Вечера были такими чистыми, и мир казался таинственным в черных и белесых тенях. Над головой сияли миллионы звезд. Можно было представить, что санки — ракета, которая мчит в другие миры.
Он подумал о могиле матери в Денвере, и ему вдруг захотелось поехать туда впервые за все это время, после того как дедушка и бабушка увезли его в Сан-Франциско. Ему хотелось посидеть там на земле и вспомнить о ночах, когда они катались на санях под звездами и ее смех звучал, как музыка, над белыми полями.
Рокки стоял на заднем сиденье, крепко упершись лапами в спинку переднего. Он наклонил голову набок и ласково облизывал лицо Спенсера.
Спенсер повернулся к нему и пощекотал голову и шею Рокки.
— Мистер Рокки-собака, ты сильнее локомотива, быстрее, чем летящая пуля, ты можешь перескакивать через небоскребы одним махом. Тебя боятся все коты и доберманы. Откуда все это взялось, а? — Он почесал за ушами собаки. Потом осторожно кончиками пальцев прощупал раздробленный хрящ. Именно из-за него левое ухо Рокки всегда было опущено. — Тебя когда-то изуродовал какой-то плохой человек: это было очень давно. Он не был похож на того, оставшегося в черной комнате? Может, тебе о чем-то напомнил его запах? Или, может, зло и порок всегда пахнут одинаково? А, парень? — Рокки блаженствовал. — Мистер Рокки-собака, наш мохнатый герой, про тебя следует издать книгу комиксов. Покажи нам свои зубы, немного попугай нас. — Рокки страстно дышал. — Ну-ну, покажи нам свои зубы, — сказал хрипло Спенсер и оскалился. Рокки нравилась эта игра, он тоже оскалил клыки, и они рычали друг на друга и терлись носами.
— Готово, — сказала Элли.
— Слава Богу, — отозвался Спенсер. — У меня уже кончились все игры, с помощью которых я старался не свихнуться.
— Тебе придется помочь мне, чтобы обнаружить их, — сказала Элли. — Я тоже буду их искать, но, боюсь, одной мне не справиться.
Показав на экран, он опять спросил:
— Это и есть «Годзилла»?
— Нет. Это игровая площадка, на которой я и «Годзилла» собираемся играть. Это координатная сетка пяти акров вокруг дома и флигеля. Каждый из этих крохотных блоков сетки соответствует квадрату шесть на шесть метров. Молю Бога, чтобы все мои данные, карты поместья и записи в документах оказались достаточно верными и аккуратными. Я, конечно, понимаю, что они не идеальны, но дай Бог, чтобы они хоть приблизительно соответствовали действительности. Ты видишь этот зеленый контур? Это — дом. А это флигель. Здесь конюшни в конце дороги, ведущей к дому. Эта мерцающая точка — мы. А та линия — дорога, ведущая из поместья. Там мы должны очутиться.
— Это все подобие видеоигр, которые ты разрабатывала?
— Нет, это жуткая реальность, — ответила Элли. — Спенсер, что бы с нами ни случилось… я тебя люблю. Я не представляю ничего лучшего, чем провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Я надеюсь, что нам достанется больше пяти минут этой жизни.
Он нажал на акселератор. Элли честно и открыто выразила свои чувства к нему, и ему хотелось поцеловать ее прямо сейчас в первый раз и, может быть, в последний.
Потом он замер и пораженно уставился на Элли. До него начала доходить суть ее работы с компьютером.
— «Годзилла» прямо сейчас смотрит на нас сверху, да?
— Угу.
— Это спутник? Тебе что, удалось добраться до спутника?
— Я хранила эти коды для того дня, когда меня совсем загонят в угол и я не сумею иначе выбраться. Мне больше никогда не удастся воспользоваться этими кодами. Когда мы выберемся отсюда и я выйду из этой программы, они ее прикроют и введут в спутник новую.
