Слава Богу, Рокки громко лает, а не пищит от ужаса.
— Глупые ублюдки, — сказала Элли и снова нажала клавишу «Ввод».
Из безвоздушного пространства ринулась вниз сверкающая колонна сине-белого света. Она ударила в двухэтажный сельский дом в викторианском стиле. В нем сразу образовалась дыра диаметром два метра. Остатки здания взорвались. Ночь покраснела от языков пламени. Если даже кто-то остался живым в этом разваливающемся на куски доме, им следовало оттуда убираться как можно скорее. И конечно, им было не до оружия и не до стрельбы по машине.
Элли была потрясена:
— Нельзя допустить, чтобы удар пришелся сзади нас. Если это случится, мы попадем в беду.
— У русских есть подобное оружие?
— Такое же, и еще более страшное.
— Страшное?
— Именно поэтому все хотят иметь у себя новый вариант «Годзиллы». Жириновский. Ты когда-нибудь слышал о нем?
— Один из русских политиков.
Склонившись к компьютеру и давая ему новое задание, Элли сказала:
— Он сам и связанные с ним люди, и большая сеть, которая будет существовать, даже если его не станет — они все коммунисты старой формации, желающие править миром. Но на этот раз они действительно хотят все взорвать, если не добьются своей цели. Больше никаких поражений. И даже если найдется кто-то, кто сможет разгромить фракцию Жириновского, всегда может снова появиться новый маньяк, жаждущий власти. Он может появиться где угодно и называть себя политиком.
В сорока ярдах впереди из засады среди деревьев и кустов вырвался «Форд-Бронко». Он развернулся поперек дороги, блокируя выезд.
Спенсер резко затормозил.
Водитель «Бронко» оставался за рулем, но два человека с мощными ружьями выскочили из машины и, заняв боевые позиции, прицелились.
— Вниз! — скомандовал Спенсер, пригнул голову Элли, и сам тоже соскользнул вниз со своего места. — Не может этого быть, — пораженно проговорил он.
— И тем не менее.
— Они нам не дают проехать?
— Да, два снайпера и «Бронко».
— Они что, ничего не видели? Рокки, не смей подниматься, — сказал Спенсер. Собака снова стояла, положив лапы на спинку переднего сиденья, и взволнованно мотала головой. — Рокки, вниз! — резко приказал Спенсер.
Собака взвизгнула, как бы от обиды, но легла на пол сзади.
Элли спросила:
— На каком расстоянии они от нас?
Спенсер быстро глянул на машину и людей, потом снова скользнул вниз. Пуля попала в замок ветрового стекла. Само стекло не пострадало.
— Наверное, ярдов сорок.
Элли начала набирать программу. На экране появилась желтая полоса справа от дороги. Она была длиной в двенадцать метров и проходила по открытому месту, поворачивая к «Бронко», но заканчивалась за метр или два до края дороги.
— Я не хочу сжигать дорогу, — сказала Элли. — У нас могут расплавиться колеса, когда мы попытаемся проехать по горящей земле.
— Я могу нажать клавишу «Ввод»? — спросил Спенсер.
— Прошу.
Он нажал клавишу, выпрямился и зажмурился, когда дыхание «Годзиллы» задымилось, направляясь вниз сквозь ночь, плавя землю. Земля задрожала, и снова прозвучал апокалиптический разряд грома. Он шел откуда-то снизу, как будто планета распадалась на кусочки. Ночной воздух наполнился оглушающим шумом, и беспощадный луч засверкал, следуя курсом, определенным Элли.
Еще до того, как «Годзилла» превратил первые шесть метров земли в белую пышущую жаром лаву, парочка снайперов побросала свои ружья и бросилась в машину. «Бронко» помчался поскорее с асфальта, развернулся на заснеженном поле, перелетел через белый забор, пересек круг для выездки лошадей, пробил еще один забор и промчался мимо первой конюшни. Когда «Годзилла» остановился прямо перед дорогой и ночь снова стала темной и тихой, «Бронко» продолжал быстро удаляться во тьму.
Казалось, что водитель решил ехать куда глаза глядят, пока не кончится бензин.
Спенсер выехал на проселочную дорогу. Он остановился и посмотрел по сторонам. Никаких машин. Спенсер повернул направо к Денверу.
Они молчали, пока не проехали несколько миль.
Рокки стоял, положив лапы на спинку переднего сиденья, словно впередсмотрящий. За те два года, что Спенсер его знал, пес никогда не оглядывался назад. Элли прижимала руку к ране. Спенсер надеялся, что ее знакомые в Денвере смогут обеспечить ей врачебную помощь.
Те лекарства, которые она с помощью компьютера смогла вытянуть из различных фармацевтических компаний, были потеряны вместе с «Ровером».
Наконец Элли заговорила:
— Нам нужно остановиться в Коппер Маунтин. Может, удастся достать новую машину. Наша очень заметна.
— Хорошо.
Она выключила компьютер и вытащила вилку из зажигалки.
Горы были темными под вечнозелеными хвойными деревьями, слегка припорошенными снегом.
Луна светила позади машины. На ночном небе перед ними сверкали звезды.
Глава 15
Ева Джаммер ненавидела Вашингтон в августе. Вообще-то она одинаково ненавидела его во все времена года.
Конечно, можно признать, что город был сравнительно приятным в течение короткого времени, когда цвели вишни. Но обычно он высасывал из человека все жизненные силы.
Огромная влажность, масса народа, шум и гам, грязь и полно преступников.
Кроме того, город изобиловал скучными, глупыми и жадными политиками, идеалы которых продиктованы тем, что у них в штанах или в карманах тех же самых штанов. Место для столицы было выбрано чрезвычайно неудачно. Иногда Ева мечтала о переводе столицы в другое место, когда подвернется подходящий момент. Может быть, в Лас-Вегас.
Она ехала сквозь августовскую духоту, включив кондиционер в своем «Крайслере» на максимальную мощность. Холодный воздух обдувал ее лицо и тело, поддувал под юбку, но ей все равно было жарко. Конечно, частично ее разгоряченность не зависела от погоды — Ева была настолько сексуально возбуждена, «разогрета», что могла бы совокупиться с кем угодно.
Она ненавидела свой «Крайслер» почти так же сильно, как и Вашингтон. При ее деньгах и положении ей бы следовало водить «Мерседес», а может, и «Роллс-Ройс». Но жене политика следовало быть весьма осторожной. Считалось непатриотичным родственникам политических деятелей выбирать иностранную марку машины.
Прошло полтора года с тех пор, как Ева Джаммер встретила Роя Миро — этот подарок судьбы. Последние шестнадцать месяцев она была замужем за сенатором Е. Джексоном Хайнсом. Будучи весьма популярным, он на выборах в будущем году должен стать претендентом от своей партии. Это не просто предполагалось. Все уже было устроено — его соперники так или иначе провалятся на первичных выборах, и он останется один. Человек-гигант, блистающий на мировой сцене.
