— Он исчезает? — всё пристальнее вглядываясь в теряющиеся между пылевыми облачками радужные всполохи на спине добычи, сам не зная у кого, спросил Фредрик.
— Не думаю, — решив, что обращаются именно к нему, снизошёл до ответа Юсфен. — Это какое-то извращение световой волны. Возможно из-за повышенной гравитации. Я только не пойму, что может её излучать? Никаких черных дыр или колоссальных по массе иных объектов нет.
— Значит, это не кит? Не он нас тащит?
— Что вы! Нет, конечно! Если только он не генерирует гравитационное поле равное по силе полю Птичьего Глаза.
А внизу шла самая настоящая битва. Щёлкнул переключатель, заставляя лебёдки заворочаться. Но не успели они совершить и один оборот, как кит устремился от корабля с такой силой, что ваера снова стали раскручиваться.
— Застопорите их, быстро! — заверещал, вращая своим искусственным глазом, лейтенант.
Но было поздно. От лебёдок повалил дым, железные канаты, растянутые двумя противоположными по направлению силами, натянулись так, что чуть тронь — лопнут. Но первыми не выдержали не они, а крепления в полу. Толстые штифты закачались и стали медленно выползать из своих отверстий.
— Всем отойти, отойти от окна! — закричал Миртер.
Ещё рывок. Ещё один глубокой вздох цеппелина. Если бы в вакууме могли существовать звуки, то Лайтнед услышал бы нечто похожее на усиленный в десятки раз треск разрываемой швейной нитки. А так он мог лишь бессильно наблюдать за тем, как далеко внизу ваер расходится на две половинки, и одна из них с бешённой скоростью несётся прямо на «Элоизу», а вторая мёртвой змеёй повисает рядом с разорванной сетью. Удар пришёлся прямо по открытой створке технического люка, вминая его среднюю часть внутрь, корёжа запор и сдирая краску.
— Он вырвался! — указывая на кита, стряхнувшего с себя остатки металлического плетения, закричал один из матросов.
— Без тебя вижу! — скрипнул зубами Лайтнед. — Приготовить гарпуны.
— Но, капитан… — начал было Дерек.
— Гарпуны зарядить! Я лично пристрелю эту тварь, если понадобится!
Не дожидаясь дублирования своего приказа, Фредрик хищной птицей вылетел из рулевой рубке. В обязательное оборудование любого субпланетного цеппелина входили две гарпунные установки. Никто не знает, во что должны были стрелять из них космоплаватели или от кого отбиваться в безжизненном космосе, но таков был регламент, установленный ещё в те времена, когда воздушные суда летали лишь с материка на материк. В общем-то, многие традиции полётов своими корнями уходили в мореплавание. Да и первыми покорителями воздушного пространства были именно морские волки. И хотя вскоре стало понятно, что море и Небесный мир совершенно различны, но многие вещи вроде спасательных шлюпок и всё тех же гарпунов перекочевали с кораблей водных на корабли космические. На «Элоизе» не было якоря или парусов, но остался совсем небольшой акросто́ль в виде завитка раковины и орудийные отверстия, большая часть из которых несла чисто декоративную функцию и была забрана особо прочным стеклом.
Но в передней части цеппелина, точно под рулевой рубкой предусматривалось четыре модифицированных отверстия для стрельбы, и именно туда, в «боевой» отсек и направился Лайтнед. Тут было ничуть не лучше, чем в библиотеке: слои пыли и вездесущая паутина. Удивительные твари — пауки. Они попадаются даже там, где нет ни мух, ни тараканов, ни иных вредителей. Дежуривший у входа в отсек матрос отсалютовал капитану и принялся суетиться вокруг одной из гарпунных установок.
— Вы, правда, собираетесь стрелять по киту?! — не поверил он своим ушам.
— Да.
— Но ведь это — кит! Настоящий небесный Хранитель. Никто никогда прежде с ним не встречался, а вы хотите его убить!
— Я не хочу его убивать, — выразительно делая акцент на последнем слове, сверкнул в полутьме зубами Лайтнед. — Я только хочу приостановить его. Поэтому не мешай мне, а лучше проверь показания приборов. Мне нужно знать точный курс, скорость и расстояние до цели.
— Хорошо, капитан, — тут же переключился на новую задачу матрос. — Курс: три, точка, восемь по вертикали и минус десять, точка, два — по горизонтали… Ой, уже минус одиннадцать! Капитан, мы падаем! И скорость растёт все быстрее.
— Что за дрянь?! — повторил Фредрик ругательство старпома и прибавил ещё парочку новых, гораздо неприличнее. — Двигатели?
— Вся мощность направлена на высотники, как вы и приказывали. Электричество переброшено с освещения на дополнительные топливные насосы. Мы больше ничего не можем сделать, — пламенея ушами, удручённо отчитался дежурный.
Установка была готова. Высунув её длинное дуло, Лайтнед прижал оба глаза к прицелу, и стал медленно наводить гарпун на цель. Командир «Элоизы» едва смог найти кита. Тот почти слился с антрацитовой темнотой космоса, и мужчина боялся, что вот-вот окончательно потеряет добычу. Красный крестик на отображателе пополз сначала вправо, потом влево, пока не остановился ровно на том месте, где потемневший до графитово-серого хвостовой плавник переходил собственно в хвост. Задержав дыхание, Фредрик нажал на кнопку спуска. Отдачи почти не было, когда гарпун вылетел из дула и столкнулся с китом. Не пронзил его, не ранил, а именно столкнулся. Лайтнед с каким-то странным, похожим на суеверный страх, чувством наблюдал за тем, как сплющенный, гарпун отлетел куда-то в сторону и немедленно исчез из пределов видимости.
Зверь был настоящим, от него не осталось ничего легендарного, но каким-то образом он остался невредим. Как знаменитая Гонспетта, по преданию, подвергшаяся четырём казням: повешенью, утоплению, сожжению и четвертованию, — и умершая только тогда, когда лишилась головы. Ни огонь, ни вода, ни верёвка не смогли убить могущественную ведьму. Но на то они и предания, чтобы содержать в каждом из десяти слов только по три буквы правды. В мире, знакомом Лайтнеду, при встрече стального прута почти двух вершков в поперечнике, имеющим острый конец и зазубренное лезвие, с плотью, в последней обязательно появляется рана. Но кит даже не изменил своей скорости, продолжая плыть чуть впереди «Элоизы», которая уже, без всякого сомнения, потеряла управление.
А потом что-то полыхнуло прямо перед глазами Фредрика, так что он едва не ослеп. Когда же ему вновь удалось разлепить веки и заглянуть в прицел, за кормой никакого кита не было.
Интерлюдия третья: движения
Казалось, она умрёт, если перестанет хоть на миг двигаться. Ничто не могло остановить этот светловолосый вихрь. Жилистая, тонкая, словно натянутая сильными руками тетива, что способна в любой момент послать стрелу прямо в цель. Каждый жест её был отточен многочасовыми тренировками на плацу, и хотя мне не выдалось возможности выяснить, кто из нас лучше другого овладел искусством битвы, но до сих пор я не могу однозначно прикинуть победителя.
Слухи о воинственных островных девах я слышал с колыбели, и думал, что все в Берении владеют мечом и луком. Но нет. Она была особенной. Никто так ловко не мог метать ножи, и никто бы не осмелился посреди пира вдруг предложить гостям сбить яблоко со своей белокурой головы. Цветные ленты путались в десятках косичек, но глаза горели грозно, с вызовом. Вскочить на стул, обернуться вокруг, так чтобы крылья длинных рукавов разлетелись, обнажая загорелые запястья.
