Чужак неторопливо сошёл с крыльца. На плече у него висела объёмистая сумка, и ворона видела краешек торчащей из неё книги и горлышко бутылки с ярко-синей жидкостью.
Незваный гость бросил прощальный взгляд на гвоздик, прибитый над дверью. Только обрывок верёвки остался болтаться, как болтается петля после того, как вынут из неё покойника. Раньше тут висел медный колокольчик, да его уже как два дня сорвала сорока-воровка. Крылатая наблюдательница это видела, хотела поднять по обыкновению гай, да передумала. Чего зря глотку рвать?
Глупая самка, живущая в доме, не видела ни перекрашенных перьев чужака, ни поддельного его сердца. Ворона частенько наблюдала за ними, усевшись на широкий наличник кухонного окна. Возможно, он влился в местную стаю, но мудрая птица по-прежнему чуяла в мужчине нечто враждебное, нечто такое, что можно сравнить с запашком гнили. Сладковатым и очень приставучим.
Чужак поправил ремень, и более не оборачиваясь, зашагал по тропинке. Туман сразу же поглотил его, как речная вода — упавший в неё камень. С облегчением каркнула ворона, снимаясь с забора.
А потом ещё покружила над деревней, да и отправилась по своим птичьим делам.
XV
— У него в роду колдунов не водилось? — скосив глаза на соседний столик, шепнул Интрус сидящему напротив товарищу. Там, как всегда, с выражением глубочайшей задумчивости, ковырялся вилкой в рагу Лайтнед. — Или, поди, сам… того?
То ли шёпот вышел слишком громким, то ли капитан не настолько углубился в свои мысли, как казалось обедающим, но вместо матроса ответил именно Фредрик:
— Нет, колдунов не было. Но если вы, Интрус, продолжите нарушать дисциплину за столом, то я назначу вас главным шаманом «Элоизы». Будете до конца полёта зачаровывать тарелки на кухне, чтобы те всегда были чистыми. Даже волшебные средства выдам: губку и полотенца.
— Простите, сэр.
Веселье за столиком как корова языком слизала. Космоплаватель виновато потупился и поспешил удалиться в сторону выхода. Его приятели тоже засиживаться не стали. Зато у Лайтнеда неожиданно проснулся аппетит. Местный кок старался, как мог. Из-за последних перебоев с электричеством, хранившееся в холодной камере мясо разморозилось, а остатки овощей стали ужасающе быстро загнивать. Но если говядина со свининой, тушенные в невиданном количестве приправ и перца, не всем пришлись по вкусу, то рагу вышло неожиданно приятным. Хорошо, что яйца у них закончились ещё два месяца назад, а из остального провианта остались только не портящиеся консервы и крупы. О том, что и их запас подходит к концу, Лайтнед старался не думать. Как и о том, какое чудо должно произойти, чтобы они добрались до дома.
Профессор Юсфен по-прежнему штудировал книгу, но ничего нового так и не выяснил. Никакой информации о причинах резкого всплеска гравитации, вспышке или тех странных пупырчатых сферах. Лайтнед надеялся, что их спуск на планету китов хоть что-то прояснит, но старпом убедил его всё же дождаться возвращения разведывательного зонда, прежде чем «сломя голову лететь навстречу собственной гибели». И на этот раз капитан не стал с ним спорить. Им уже была усвоена одна нехитрая истина: Дерек на цеппелине выражает мнение большинства, а оно, это самое большинство, лучше не злить.
Подождать. Насладиться обедом, попытаться сосредоточиться на чём-то кроме разъедающего внутренности зуда нетерпения. В столовой не было ни одного иллюминатора, именно поэтому Фредрик и предпочёл укрыться именно здесь, а не пообедать вместе с высшим офицерским составом в кают-компании, как обычно и делал.
И всё-таки доесть ему не дали. Очередной нарушитель капитанского спокойствия пытался одновременно отдать честь и развязать фартук. Звонок фейнолера застал поварёнка за замешиванием теста для традиционных корабельных булочек, и щеки паренька были белы от муки, часть которой осела на кителе и даже каким-то невероятным образом осыпала его фуражку. Заикаясь и ещё больше запутывая завязки фартука, тот выпалил:
— Ка…капитан, сэр! Звукограмма.
— Что? — Лайтнеду пришлось отложить вилку в сторону.
— Вас требуют наверх. Он вернулся, — рванув фартук из последних сил, закончил докладчик. Раздался треск, и одна из завязок так и осталась в его руке. Даже под слоем муки было видно, как стремительно краска заливает щёки паренька. — Разведывательный, то есть… зонд.
— Я понял, — с огорчением бросая последний взгляд на полупустую миску, вздохнул командир «Элоизы». И добавил, ещё больше смущая матроса. — Не волнуйся так. И сначала лучше снимай всё лишнее, прежде чем с докладом бежать.
— Слушаюсь, капитан, — понуро отозвался поварёнок.
Вон он — момент истины. Нет, Лайтнед не сомневался в результатах разведки. Не стал он и победно вздёргивать бровь, когда их озвучили. Вроде: «Я же говорил!» — Нет-нет, это было бы мелочно, да и не нужно. Стоявший за спиной капитана, словно его вторая тень — немного неуклюжая и непозволительно говорливая для тени — Стиворт, едва не прожёг дырку в затылке начальника, пока ответственный за зонд техник перечислял полученные ими показатели.
— У тебя такое лицо, будто я всё сфальсифицировал, — не выдержал Лайтнед, когда техник был отослан восвояси, а по кораблю разнёсся приказ о подготовке к посадке.
— Вы не могли, — буркнул старпом.
— Вот и я о том же. Дерек, я хочу, чтобы ты пошёл туда со мной.
— Но по уставу…
— Знаю, что уставу ты обязан принять командование цеппелином, если капитан умер, если не в состоянии руководить или попросту покидает его по той или иной причине. Я знаю, насколько ты придерживаешься всех правил, как чтишь традиции. Но сейчас, я прошу тебя не как своего старшего помощника и даже не как офицера воздушных войск. Дерек, я прошу тебя как друга: пойдём со мной. Ты должен увидеть всё своими глазами. Не знаю, что нас ждёт на этой планете. То многообразие форм жизни, о которых написано в рукописи или голую пустыню? Встретим ли мы существ, подобных нам самим, или кого-то столь же отличного от нас, но столь же разумного как люди? Но только тебе, Дерек, я могу доверить свою жизнь и только с тобой готов разделить её последние часы, если такова будет воля Небесного мира и Великой Птицы.
— Это честь для меня, капитан, сэр, — как-то неуверенно отозвался Стиворт.
— Но? — угадал скрывавшийся подвох Фредрик.
— Но мне непонятно, почему именно я ею удостоен? Мы с вами с самого начала не особенно ладили. Я не привык доверять слухам, но вы так часто забывали об обязанностях, запирались на целые дни в каюте, что волей-неволей, моя вера в вашу адекватность пошатнулась. Честно признаться, сэр, капитан… Я начал считать вас ненормальным и опасался, как бы вы нас всех не угробили уже через неделю.
— Что ж, спасибо за столь впечатляющую откровенность, — на мгновение смутился Лайтнед, но тут же не удержался и хлопнул старпома по плечу: — Но ты всё вытерпел, не так ли? Все мои выходки и, как это модно сейчас говорить, закидоны? Я люблю тебя, Дерек, как младшего брата. Ты знаешь, у меня когда-то был брат?
