— Конечно, важно! — воскликнул Лайтнед.
— …Мне всё равно, кем вы являлись в прошлом. Настоящее — вот что меня волнует. Я хочу закончить эту миссию так же, как и начал. Хочу вернуться, не потеряв ни одного человека. Хочу выяснить всю правду о китах. И, если это не противоречит вашим, сэр, планам, то всё нормально.
— Я не сомневался в твоих словах, Дерек. — Соврал капитан. Он знал, что старший помощник не станет устраивать скандала, но такой сдержанности не ожидал. И не смог сдержать внутреннее ликованье: не зря он взял на борт эту «землеройку», хоть высшее командование пыталось отговорить Лайтнеда. — Спасибо тебе.
На сём эмоциональный обмен мнениями был закончен. Они ещё долго обсуждали завтрашний поход, иногда Юсфен или Густас возвращались к услышанному, но в их словах не было ни порицания, ни стремления хоть как-то задеть командира. И всё же Фредрик понимал: отношение к нему поменялось. В глазах подчинённых он ловил отблески их внутреннего конфликта. Они и сочувствовали ему, и не могли принять того факта, что находились столько времени бок о бок с убийцей. И пусть убийство произошло много веков назад. Пусть кинжал держали не эти руки, не это лицо кривилось от ярости, не в этой голове родилось столь немыслимое коварство… Но есть вещи, которые нормальный человек принять просто не в состоянии. Намного легче поверить в огромные летающие по небу машины или перерождение, но клеймо братоубийцы несмываемо. И узнавший о нём, уже никогда не перестанет видеть его омерзительных, словно выписанных грязью и кровью, линий. Как рисунок, нанесённый острейшей иглой на щеке, или шрам, или родимое пятно. Можно привыкнуть к нему, но однажды тебя вновь поразит его уродство, и ты долго не сможешь ничего замечать, кроме этого пятна или шрама.
Утром все по очереди поздоровались с Лайтнедом, и никто словом не обмолвился с ним о ночной беседе. Только Стиворт заметил:
— Вы совсем не спали, капитан. Может, стоит перенести наш поход на вечер?
— Благодарю за заботу, Дерек, не стоит.
Завтракать решено было в столовой. Идея принадлежала профессору. Юсфен говорил что-то о поднятии командного духа, о том, что многих пугает незнакомая планета и прочее. Фредрик не особенно вслушивался, ему же самому было без разницы, где есть. И вот теперь он пожалел, что не заперся, по обыкновению в своей каюте, ну, или хотя бы не приказал сервировать стол в кают-компании. Сверху вниз на капитана взирал рыжий матрос и его: «Возьмите меня», — больше походило на первую часть ультиматума, чем на просьбу.
— Я хочу пойти с вами, — повторил Фливорст.
— Иначе что? — решился на вопрос старпом.
— Я нужен вам. — Неожиданное заявление. — Вы совершенно не представляете, куда идёте. И не имеете даже понятия, что увидите.
— А ты у нас что, провидец? — саркастично протянул Лайтнед.
— Нет, — спокойно ответил матрос. — Но я отлично ориентируюсь на местности, разбираюсь в технике. А ещё я с отличием закончил медицинский колледж. Вам же не помешает врач в команде, так ведь?
— Его назойливость меня пугает, но проще взять, чем продолжать спорить, — вполголоса пробормотал Стиворт.
В последнее время капитан всё чаще соглашался со своим старшим помощником. И хотя что-то внутри настороженно шептало: «Что это за чудо? О чём тут этот рыжий болтает?» — ему снова пришлось сдаться:
— Хорошо, А. Л. Фливорст, идёшь с нами.
Маршрут менять не стали. Как и накануне, растянувшись цепочкой (Лайтнед впереди, Дерек — замыкающий), они продирались сквозь густые заросли высоченной травы. Когда приблизились к останкам кита, Густас предупредил матроса:
— Сейчас ты увидишь кое-что очень… неожиданное. Только прошу, погоди с вопросами, я всё тебе позже объясню.
Предупреждение вызвало у Лайтнеда умиление. Он знал, что у главного инженера нет ни братьев, ни сестёр, но казалось, тот привык нянчиться с младшими. Или то особенность всех молодых людей: взяв над кем-то покровительство, они сами чувствуют себя мудрее и значительнее.
«Интересно, сколько этому Фливорсту лет? — задался вопросом Фредрик. — На вид всего девятнадцать-двадцать, но впечатление такое, будто раза в два старше. Так нагло разговаривать с высшими по званию может либо очень богатый, либо совершенно безмозглый. Но на тупого он не похож. Надо подумать, не слышал ли я ещё где-то его фамилию? Маркиз… Маркиз… Нет, тот Флайрост. Ни ком из знати по фамилии Фливорст я не слышал».
Лайтнед предпочитал не засорять голову лишней информацией. И, если личные дела офицеров смотрел сам, то младший состав экипажа подбирали другие ответственные за миссию лица. И он доверял их выбору, доподлинно зная: к столь важному и долгому полёту не допустят кого попало. Да и не каждый выпускник академии решился бы подать документы. Отбор был строгим, каждый проходил не только испытания на выносливость, силу и быстроту реакции, но и множество психологических тестов. И если этот А.Л. («Кстати, надо бы спросить, как его зовут-то?» — сделал себе пометку Фредрик) оказался на борту, значит, выдержал все их с достоинством.
При виде кита парень застыл, вытаращив глаза, но быстро собрался и только громко присвистнул:
— Ничего себе!
Вот и всё. Никаких возгласов, вроде: «Да он же механический!» И ни единого вопроса. Матрос просто обошёл распростёртую на земле тушу и поспешил дальше по чуть заметной тропе между шевелящимися колосьями. Зато Густас переглянулся с профессором:
— Странная реакция, — услышал шёпот старика Фредрик.
Движение разведбригады постепенно замелялось. Трава уступила место кустарникам, и теперь космоплавателям приходилось прорубаться сквозь заросли и часто останавливаться, чтобы сориентироваться относительно той конусообразной постройки, которую они приметили вчера. Местность постепенно уходила вниз, кусты сменились молодыми деревцами, похожими на знакомые мужчинам сосны. Светло-зелёная хвоя трепетала на горячем ветру, разнося вокруг удушающий запах смолы. Между ними попадались и другие деревья, таких на Элпис точно не росло. Разлапистые, с вырезными, продырявленными листьями и совершенно гладкими красно-оранжевыми стволами. Забывший о наказе Лайтнеда профессор сорвал с такого дерева веточку и принялся терзать её в руках. Листья тут же потемнели, на них выступил сок, оставляющий на резиновой перчатке желтоватый след.
Деревья становились всё выше, всё плотнее обступая исследователей. Когда-то это место было полностью выжжено: кое-где среди молодых стволиков проглядывали обугленные пеньки или покрытые многочисленными белёсыми грибами коряги. Грибы были мелкими, с тонкими ножками и глянцев блестящими шляпками. Несколько таких грибов профессор Юсфен сунул в очередную баночку. И тут рыжий снова всех удивил:
— Только глубоко не вдыхайте. У этих грибов жутко ядовитые споры.
— Откуда ты знаешь? — вытирая пинцет о пропитанный стерилизующим раствором платок, с явным недоверием спросил старик.
— Я видел очень похожие грибы на Элпис. Мой отец часто брал меня в лес.
