— У него есть имя — Кадди Макинтайр, — напомнила она. — Сколько у меня времени до вашего отъезда?
— Вы не едете, — подошёл к ней Мартин, забирая из её рук перчатки. — Я не могу позволить вам в очередной раз наделать глупостей.
Её сердце ухнуло в пятки. В горле пересохло. Глядя на его руки, сжимающие перчатки, глухо спросила:
— Что вы задумали?
— Пообещайте мне, что останетесь здесь до 27 января.
Ольга отрицательно закачала головой:
— Мне необходимо вернуться в Лондон.
Он тяжело вздохнул и вручил ей перчатки:
— Вы не оставили мне выбора. Не взыщите.
Она не успела ни возразить, ни что-либо предпринять. Мужчина быстрым шагом вышел за дверь. Послышался звук проворачиваемого в замке ключа.
Соляным столпом женщина застыла у кровати, глядя на лайковые перчатки в руке.
Не было ни мыслей, ни желания двигаться…
Знала, что ломиться в дверь, кричать, унижаться не станет. Да и бесполезно. Граф своих решений не меняет.
Села на кровать, ссутулилась. Подтянула ридикюль. Теребила его плетёные ручки.
Допрыгалась! — ругала себя, глотая едкие слёзы. Глупая! Сидеть бы тихо, молча вынашивать свои планы, а не мчаться напролом, как гружёная углём вагонетка. Когда бы пришло время — достала бы козыри из рукава. А то и про угрозы Уайта выложила, и с Шэйлой вопрос не решила, и о встрече с Кадди помянула, на которую вовсе не собиралась идти. И наговорила всякого…
Мысли метались как угорелые. Мартин уедет, а она… будет сидеть в деревенской глуши. До Лондона двенадцать миль. Сбежать из-под замка она сумеет, а вот пешком в город идти нельзя. Летом она бы рискнула, а зимой быстро темнеет. Снег, мороз с ветром, бандиты на дорогах, волки. Пистолет дуэльный, однозарядный — с единственной пулей.
Она не хотела думать, что до трагедии осталось семь дней. Святая Дева Мария! Семь! Как много и как мало!
Глава 47
Ольга отбросила ридикюль, подошла к двери и заглянула в замочную скважину. В ней торчал ключ. Его бородка размещалась в пазу таким образом, что его можно было вытолкнуть. Если в широкую щель под дверью просунуть лист рисовальной бумаги, то заполучить ключ удастся на редкость легко. Не сейчас, позже, когда граф уедет, и отсутствие ключа можно будет списать на его невнимательность.
Оставалось тщательно продумать план побега. Деньги и документы в ридикюле.
Деревня рядом, — вспомнила Ольга разговор с Флосси. Там она наймёт подводу и вернётся в Лондон. И делать это нужно как можно быстрее, пока не разошлись слухи о необычной гостье. В противном случае, на помощь кого-нибудь из арендаторов рассчитывать не придётся. Да и какие указания от хозяина получит Флосси, если именно она станет тюремщицей, предугадать невозможно.
Ольга вернула одежду в шкаф, убрала саквояж, легла в кровать и укрылась покрывалом. От неизвестности и пережитого волнения знобило.
Думала о многом. Не в состоянии сосредоточиться, перескакивала с одной темы на другую.
Несмотря на утверждение Мартина, что именно её появление повлекло за собой их смерть, была уверена в обратном.
Иначе, зачем я здесь? — возвращалась к единственному и самому весомому аргументу в пользу того, что её вмешательство предотвратит гибель отца и сына.
Она не думала о Шэйле и её дочери. Устала предполагать, гадать, надеяться. Если баронесса не глупа и сохранила чувства к бывшему мужу, то задумается над её словами.
Стэнли молод и женится во второй раз. На свет появятся законные наследники — род не угаснет.
Мартин? — глянула Ольга на запертую дверь и поморщилась. Тоже женится, как и собирался. Ну и пусть!
А она? Где будет она? Она не видела себя в этом времени. Не видела в будущем. Не видела нигде.
Нигде, — нудно выл ветер в дымоходе камина.
Нигде, — пахло дымной смолой и мокрыми дровами.
Клонило в сон.
Не давая себе впасть в блаженное оцепенение, стала думать о настоящем, о возможных неудачах побега. Следовало предусмотреть и их.
Запасной вариант бегства виделся в широко известном и всеми излюбленном приёме.
Женщина подошла к окну. Из него не просматривалось ни подворье, ни подъезд к парадному входу. Второй высокий этаж не смутил. Прильнув к стеклу, посмотрела вниз, так и не поняв, стоит ли бояться спуска по связанным простыням.
Она уйдёт ранним утром, за несколько часов до прихода Флосси. Если не получится выйти через дверь, спустится из окна. Не забудет чем-нибудь подпереть дверь. В восемь часов придёт служанка и, пока она будет ломиться в комнату, Ольга выиграет ещё минут двадцать.
Затем она сбросит саквояж, ридикюль и накидку. Подвяжет платье, чтобы не мешало спуску.
Видела себя со стороны, ухватившуюся за сплетённый из простыней «канат», переваливающуюся через подоконник и… От страха задрожали руки. Она не сможет! Ни за что!
Ольга вернулась в постель и укуталась в мягкое покрывало, унимая дрожь тела.
Ключ… А что если вечером запереть Флосси в этой комнате? В доме они одни и хватятся женщину не сразу. Да, так она и поступит.
Безмолвие и утомление притупили сознание.
Предварительно постучав в дверь, его сиятельство вошёл в комнату гостьи. Правда, не был уверен, слышал ли позволения войти. Он не смог уехать, не поговорив с ней, убедившись, что она не злится на него и верно понимает причину своего вынужденного заточения. Всё делается для её блага.
Женщина лежала на кровати к нему спиной. Не спала. Он слышал её короткие, поверхностные, дрожащие вздохи.
— Ольга… — сел на край ложа и коснулся её плеча.
Она стремительно приподнялась, обернулась, сбросила край покрывала и тяжело вздохнула. В сухих воспалённых глазах промелькнуло удивление.
— Я уезжаю, — сказал он. — Дайте мне слово, что не покинете поместье ранее 27 января, и вас не станут запирать.
— Уезжайте, — отвернулась она, подтягивая покрывало, собираясь лечь. Как же она была глупа, признавшись ему во всём и доверившись! — Делайте, что считаете нужным.
Он встал и направился к выходу, а она прислушалась в ожидании стука двери. Но слышала лишь биение собственного сердца.
Он медлил, не спуская с неё встревоженных глаз.
Она обернулась на него, села в постели и спросила:
— Что написано на обручальном кольце моего отца? — вышло излишне громко, требовательно.
Мартин ответил без раздумий:
— Твой навеки, — и закрыл за собой дверь.
Ольга, уткнув лицо в ладони, расплакалась. Не потому, что повернувшийся в замке ключ поставил точку в их отношениях.
