— Что за грохот? — послышался рядом голос Стэнли.
Он шагнул к камину, разгоняя руками остатки дыма, вытягиваемые в дымоход.
— Каминные газы? Непохоже, — осматривал топку. — Уж больно много шума. — Повернулся к Ольге. — Доктор нужен?
— Обошлось. Убери, — отбросил Мартин пистолет.
— Ого! Наш что ли?
Виконт вернулся к столу, а пострадавшая, покашливая и зажимая нос рукой, порывалась встать. Вскинула руку к лицу, будто закрываясь от вспышки молнии.
— Лежи, — прижал её плечо к полу граф. — Голова кружится?
— Что это было? — голос Ольги осип, в горле першило.
— Это я хочу спросить тебя, что это было? — раздул ноздри Мартин. Сердился.
Ольга завертела головой, всматриваясь в топку камина. Расширила глаза.
Окутанная ровным низким пламенем догорала книга, всё ещё сохраняя свою форму. Двойная пентаграмма превратилась в золотой слиток. Расплавилось серебро застёжки.
Мужчина проследил за её взором, всмотрелся.
— Ты… — задохнулся он, глядя на неё сумасшедшим взором. — Ты бросила её в огонь? У неё нет ни одной копии, — договорил едва слышно.
— Пистоль наш, — подошёл Стэнли, переключив внимание на себя. На молчаливый и странный взор отца ответил: — В верхнем ящике стола замок взломан. По-варварски. Интересно чем?
Ольга отвела глаза, упираясь взором в орудие преступления, оказавшееся под рукой.
Виконт понимающе кивнул:
— Кочерга… Ну да, это ж не квилон пятнадцатого века, — присматривался к потерпевшей, качая в руке пистолет. — Пороха насыпано не меряно и пыжа нет. Посему и грохот такой. В кого стреляли, мадам Ле Бретон?
— Пыжа? — переспросила она растерянно, пытаясь встать в очередной раз. От пережитого напряжения навалилась слабость.
Пыж… Слово знакомое, где-то слышала и точно помнит — у Пушкина в поэме ни о каком пыже не написано.
Мартин помог ей сесть в кресло:
— Кто тебя учил заряжать пистоль? — осматривал ладони женщины.
— Пушкин. В поэме «Евгений Онегин». Ты же читал и даже говорил, что знаешь её наизусть.
Граф укоризненно покачал головой:
— Если бы Онегин зарядил пистоль, как описал господин Пушкин, то Ленский не был бы убит.
— Замок сработал, а выстрела не случилось, — усмехнулся Стэнли.
— Как не случилось? — заёрзала Ольга. — Я же не промахнулась. А грохот откуда?
— Двойной заряд пороха, — пояснил виконт. Хмыкнул: — От вашей щедрости душевной. Хотя дуэльный гарнитур и довольно старый, 1809 года изготовления, но пистоли в нём действенные. Разумеется, если знать, как их зарядить правильно.
Мартин вздохнул:
— Прибери-ка ты его с глаз долой.
Виконт с интересом наблюдал за отцом — слишком уж тот откровенно опекает дальнюю родственницу. Отвёл глаза. Под разошедшимися полами баньяна лорда Малгри он не увидел ночной рубашки. Да и женщина, заметив его пристальный взор, стыдливо натянула на оголившиеся икры сорочку и стянула у горла воротник шлафрока. Отметил и её припухшие губы, и отсутствие чепца, и спутанные волосы, и…
— Траффорд упокоился, — послышался робкий голос от двери.
Шэйла куталась в тёплый стёганый шлафрок, пряча ладони в его широкие рукава. Кокетливый ночной чепец не скрывал волнистые распущенные волосы. За её спиной стояла сиделка и крестилась:
— Вот как загремело, мистер Траффорд вздрогнул, будто испугался, вскочил и крикнул что-то непонятное. Напугал меня до полусмерти. И душа его тотчас отлетела.
— Крикнул? — насторожился Мартин. — Что крикнул?
Сиделка задумалась:
— Вроде как уйди. Или изыди. Несуразица, — крестилась снова, уходя. — Отмучился.
Стэнли, косясь на отца и пряча улыбку, забрал дуэльный гарнитур. Проходя мимо Шэйлы, остановился и взял её под руку:
— Вам не следует стоять в дверях на сквозняке, баронесса. Простынете. Идёмте, я вас провожу.
— Что случилось, виконт? Вы мне расскажете?
И уже из коридора до Ольги донёсся едва слышный голос мужчины:
— Я слышу плач ребёнка.
— Я тоже слышу, — отозвалась Шэйла. — Я иду туда. Желаете пойти со мной?
В библиотеке воцарилась тишина.
Ольга сидела в кресле и смотрела на последствия то ли выхлопа газа, то ли своего неудачного выстрела. Не понимала, почему чёрная книга, лежащая в огне невредимой, вдруг сгорела?
Магические книги не горят, — пришли на ум где-то прочитанные слова.
— Я сожгла рукопись, — со вздохом сказала она, глядя в спину графу, разгребающего щипцами пепел, едва ли не влезшего в топку очага.
Слышалось его бормотание:
— Поразительно… Очень интересно…
— Я сожгла фолиант, — сказала она громче.
— Что ты сожгла? — обернулся он.
— Рукопись под номером десять. Аллигат моей матери.
— Сейчас? Здесь? — ткнул он щипцами в пепел.
Она кивнула и тяжело вздохнула:
— Он всё равно… — язык не повернулся сказать «мёртвый», — и в Бриксворте есть поновее. Мне понадобилось топливо для растопки, а искать дрова было некогда.
— Так это многое объясняет, если не всё, — оживился Мартин. — Дух фолианта сошёлся с духом гримуара и…
— Добро победило зло, — усмехнулась Ольга кисло. Каким бы ветхим ни был аллигат, но его было безумно жалко.
Мужчина отложил щипцы и подошёл к пострадавшей:
— Иди ко мне, — поднял на руки. — Где у тебя болит?
— Нигде, — спрятала она лицо на его плече, обнимая за шею.
— Правда, ничего не болит? — спрашивал он в который раз, крепко прижимая Ольгу, неся по коридору.
— Ничего.
— И что с тобой делать после подобного? — спросил строго, толкнув дверь ногой, входя в покой. — Как наказать? Приковать к себе цепью, чтобы ты постоянно была под моим надзором?
— Любить, — шепнула ему на ухо Ольга и прижалась сильнее.
И он любил. Безмерно. Пылко. Горячо.
А утром она искала свой любимый золотой браслет.
Ну не могла она его потерять! Помнила, что он был на её запястье перед тем, как она спустилась в библиотеку. Затем Мартин принёс её в комнату. Она мыла руки, лицо…
И его уже не было, — обмерла она. Значит, искать следует в библиотеке.
Она опросила слуг, которые убирали последствия выброса каминного газа. Выяснила, что последняя кража в доме была восемь лет назад. Брат одной из горничных под предлогом посещения сестры вынес из дворецкой набор столовых серебряных приборов на двенадцать персон. Девушку рассчитали.
