Антон Дмитриевич выбрал укромный уголок далеко от входа — за декоративной фальш-перегородкой с рядом узких высоких кашпо с пышной зеленью.
Дизайн модного уютного интерьера, изящная драпировка из тяжёлой ткани на окнах, комфортное приглушённое освещение, едва слышная музыка релакс босса-нова, стулья с подлокотниками и высокими спинками гарантировали хороший отдых.
Здесь знали, чем порадовать и удивить желанного гостя. От предложенного меню, представленного русской и европейской кухней, у Ольги разыгрался аппетит. В этом кафе она была впервые, но цены вопреки ожиданиям показались приемлемыми.
— Желаете выбрать самой или положитесь на мой вкус? — спросил Антон Дмитриевич.
Ольга поняла, что заплатить ей за себя он не позволит.
Ну и пусть, — согласилась без тени смущения. Привести её сюда было его решением.
— Доверюсь вашему выбору, — отложила меню и уставилась на мужчину в ожидании.
Он понял её молчаливый посыл:
— Сначала еда. Дела подождут.
— Если наоборот, то случится диспепсия. Я правильно вас поняла?
Он улыбнулся:
— Несварение — это наименьшее из того, к чему может привести предстоящий разговор.
— А публичное место для разговора вы выбрали, чтобы… — она снова ждала ответа. Сердце ёкнуло. Пальцы рук похолодели.
Улыбка сошла с лица Антона Дмитриевича:
— Сначала еда, а затем, если вы захотите, мы уйдём.
Она не верила, что мужчина способен причинить ей зло. Но воздух вокруг них заметно наэлектризовался.
Антон Дмитриевич глянул на спутницу с прищуром, вскинул бровь и наклонил голову набок, кого-то Ольге отдалённо напомнив.
Кого? — бросила она на него задумчивый взгляд, мучаясь догадками.
— Аперитив? — вмешался он в её мысли, делая заказ.
Она отказалась. Отсутствием аппетита не страдала, несмотря на обещание непростого разговора.
Сэндвичи с адыгейским сыром и томатами и с цыплёнком и сыром подали сразу, как и воду без газа. Салат «Цезарь» тоже не заставил себя долго ждать.
Кусочки курицы оказались слишком крупными, и Ольга воспользовалась ножом. Отметила, что сидит непривычно прямо и это не вызывает дискомфорта. С неохотой признала: ношение корсета имеет свои преимущества.
Ели молча.
Суп-пюре из шампиньонов мужчина выбрал для них обоих.
Ольга расслабилась. Витающие аппетитные запахи, вкусная еда, негромкая приятная музыка настраивали на благодушный лад, если бы не…
— Может быть, вы уже потихоньку начнёте свой разговор? — предложила она, заметив, что Антон Дмитриевич тоже расслабился. Над переносицей разгладилась морщинка; выражение лица приняло некую отрешённость.
— Чуть позже, — пообещал он, принимаясь за мясной пай с одним верхним слоем теста и начинкой из говядины, картофеля и приправ. — Если желаете поговорить, расскажите о своей семье.
О которой? — задала она себе вопрос. Как выяснилось, толком не знала ни ту, ни другую. Стало интересно, как бы он отреагировал на историю её рождения?
Следила за его руками, как умело он орудует ножом и вилкой, разделываясь с «пирогом». Несговорчивость мужчины злила и в то же время распаляла любопытство.
— Предпочитаете вести неприятный разговор на сытый желудок? — дивилась его невозмутимому спокойствию, без энтузиазма доедая курицу с овощами под соусом терияки.
— Проявите немного терпения, — принялся он за десерт.
— Когда я ем, я глух и нем, — буркнула она, подвигая морковный кекс.
Его вкус оказался непривычным. В кекс, пропитанный мандариновым сиропом, добавили прослойку из мандаринового пюре. Сладость моркови отлично сыграла в тандеме с терпкой цитрусовой кислинкой.
— Вы всегда такой… — Ольга едва сдержалась от неприятного и, скорее всего, незаслуженного замечания «зануда». Молчать не получалось — нервы были на пределе.
Антон Дмитриевич усмехнулся и промолчал.
С нарастающим волнением она следила за тем, как он ест шоколадный брауни с обжаренным грецким орехом, маленькими глотками поглощая чёрный чай.
Напряжение достигло высшей точки.
Ольга допивала облепиховый чай с апельсином и мёдом, когда мужчина, наконец, достал из внутреннего кармана пиджака несколько сложенных вчетверо листов и один передал ей.
Почему-то она медлила его развернуть, глядя на лист как на гремучую змею. Бросала быстрые взгляды то на него, то на мужчину. Куда пропала её торопливая решимость?
Ксерокопия с потемневшего листа книжного формата была не слишком чёткой, чтобы сразу разобрать, что на нём написано. Некоторое время Ольга не понимала, что перед ней.
Прочитав, судорожно вдохнула, резко выпрямилась, насколько это было возможно. Тяжело выдохнув, глухо спросила:
— Откуда это у вас?
Она чувствовала, как мелкая противная дрожь сотрясает тело. Хотелось закрыть глаза и забыть всё, связанное с путешествием в прошлое.
Антон Дмитриевич не спускал с неё внимательных глаз:
— Это ваше. Верно?
Да, это была копия листа из её записной книжки. Той самой, красной, сафьяновой, которую помогал ей изготовить Стэнли. Снимок страницы, где она в двух словах писала о падении со стремянки и как очнулась в чужом теле. В начале записи стояла дата: 28 марта 1867 год.
Ольга не сомневалась в красноречивости своего вида. Заданный вопрос в подтверждении не нуждался.
Антон Дмитриевич громко втянул воздух носом:
— Мне необходимо знать, как вы попали в прошлое и вернулись назад.
— Откуда это у вас? — повторила она настойчиво, вновь пробегая глазами по строкам. — У вас только этот лист или… — замолчала. В горле пересохло. Язык внезапно распух — слова давались с трудом.
— Книга полностью. Она в Лондоне. Я нашёл её, когда разбирал архив отца.
Ольга покраснела и схватила чашку. В два глотка допила остатки остывшего чая. Она писала дневник, не думая, что его прочитает посторонний. Почему ей никогда не пришло в голову, что нельзя делать подобного? Почему не сожгла записную книжку? Собиралась жить долго с уверенностью, что сможет это сделать в любое время? А вышло вот так.
Мелькнувшая мысль отпереться от всего, тут же улетучилась. Мужчина уверен в своей правоте. На первых страницах книги записан её настоящий адрес проживания, биография. Расписана по дням жизнь в поместье Малгри-Хаус, сомнения, переживания и… всё-всё! Она рисовала сестру, родителей, в том числе рисовала себя. Почерк! Он сверил её почерк с заявлениями в личном деле. Он нашёл её. Это оказалось так просто.
— Вы прочитали всё, — упавшим голосом произнесла Ольга.
