— Зайдём с другой стороны, — согласился Антон Дмитриевич. — Властная карма девятки заключается в том, что сознание человека перерождается путём страданий его телесной сущности. Может быть, кто-то хотел не навлечь проклятие на род, а наоборот, изменить его через страдания, улучшить, оздоровить?
Ольга удивилась:
— То есть, кто-то хотел снять негатив с рода Спарроу, полагая, что именно на нём лежит проклятие? Я лично знала Барта. Неприятнейший был человек. К тому же он на тот момент был последним в своём роду, — махнула она листом с генеалогическим древом. — Кто мог желать улучшения его рода?
— Его жена — Шэйла Табби Спарроу. Считая, что дочь Анна от него, она могла что-либо предпринять в этом направлении. Как думаете?
Ольга неопределённо качнула головой и пожала плечами:
— Я практически не знала Шэйлу. Ни о чём она думала, ни кого любила, ни чего хотела от жизни. Моя душа влетела в пустую телесную оболочку.
Задумалась. Могла ли Шэйла хотеть подобного? Было ли ей до этого? Ольга перевернула ксерокопию с родословной и прочитала причину её смерти — меланхолия. Если судить с позиции медицины девятнадцатого века, то унылое настроение в то время приписывалось неизлечимой болезни и считалось помутнением рассудка, мрачным помешательством. На ум сразу же пришёл доктор Пэйтон с его пиявками и «кулинарным» шприцем, наполненным морфином. Айболита не затруднит в один присест сделать из Шэйлы умалишённую.
— Значит, она решила улучшить род и что-то пошло не так? Шиворот-навыворот? — подытожила она.
— Почему нет? Как один из возможных вариантов развития событий.
— Всё догадки, — отмахнулась Ольга. — Хочу прояснить кое-что, — замялась она. — Вы же уже поняли, что не из рода Спарроу?
Взяла паузу. Когда в глазах Антона Дмитриевича загорелся огонёк понимания, вдохновилась:
— Вы принадлежите роду графа Малгри, а тот в свою очередь идёт от рода пфальцграфа Герарда фон Бригахбурга, женой которого стала моя мать. Понимаете?
Мужчина плотнее прижался к спинке сиденья и рассмеялся:
— Хотите сказать, что вы моя прапра…
— Более сорока раз «пра».
— Но родились вы в наше время, — улыбка не сходила с лица Антона Дмитриевича.
— А должна была родиться в одиннадцатом веке, — подчеркнула Ольга. — И на мне не лежит проклятие нашего рода. Это же наш род проклят? — помассировала подушечками пальцев виски. — Каша в голове.
— Так или иначе, всё упирается в Шэйлу Табби, — утвердительно покивал мужчина. — Будь у меня возможность, я бы начал с неё.
— Пожалуй, — согласилась Ольга. Поинтересовалась осторожно: — А что с потомками графа Малгри? Вы, случайно, не узнавали?
Что Мариам Линтон вышла замуж за Мартина, она не сомневалась. А вот добилась ли Саманта своего и стала ли женой Стэнли Хардинга — узнать было интересно.
— Как только я прочитал дневник и понял, кто я, то первым делом нашёл особняк на Аддисон Роуд. Он всё там же. Не знаю, насколько изменился с тех пор, как видели его вы, но впечатление на меня он произвёл неизгладимое.
Антон Дмитриевич замолчал и посмотрел на Ольгу, как ей показалось, с жалостью. Его голос стал тише, речь замедлилась.
— Поместье Малгри-Хаус, вернее то, что от него осталось, я нашёл, совместив две карты: старую 1862 года, на которой оно есть, и современную. Лондон за сто пятьдесят лет разросся и поглотил тогдашний пригород, — пояснил он. — Не знаю, по какой причине было снесено поместье. То ли земля была продана владельцами под новую застройку, то ли была принижена его историческая значимость и его снесли, то ли случилось ещё что-то. У меня не было времени выяснять причины. А вот небольшой кусочек земли, оставшийся от него, тронуть никто не посмел. Англичане глубоко религиозные люди. В государственных школах до сих пор ученики ежедневно принимают участие в школьной молитве.
Он достал из внутреннего кармана пиджака ещё один сложенный лист и подал Ольге:
— Не принимайте близко к сердцу. Вы же понимаете — прошло столько времени. Полтора века.
Прошло столько времени… — дрожали у неё руки, разворачивая лист.
Столько времени… — облилось кровью сердце.
Времени… — перехватило дыхание от увиденного.
Сквозь призму слёз Ольга смотрела на два одинаковых надгробья с памятниками: серыми, величественными, чуть покосившимися в разные стороны, будто они отталкивались один от другого. Мартин и Стэнли…
С надгробий мёртвой красотой смотрели на неё пышные букеты белых хризантем.
Ольга поспешно перевернула фотографию, прижимая её к коленям.
Она будет скорбеть и оплачет мужчин позже.
Когда останется одна.
Когда свидетелем её горя будет пустая комната.
Когда не нужно будет сдерживать стоны и утирать украдкой слёзы.
Когда не нужно будет держать лицо и казаться сильной.
А сейчас…
— Это для вас прошло полтора века, — выдавила она из себя, сжав зубы, сдерживая порыв вырваться на свежий воздух из душного салона элитного внедорожника, выскочить под промозглый мартовский ветер, запрокинуть голову и подставить лицо холодному весеннему дождю. Расплакаться.
— Простите, — тихий голос мужчины ударил по натянутым нервам.
Слабые потоки включенной вентиляции коснулись разгорячённого лица Ольги, осушили выступившие слёзы.
— Вы возложили цветы? — спросила она.
— Да.
— Отвезите меня домой. Пожалуйста.
Усиленно работали щётки «дворников». За тонированными стёклами автомобиля проплывал унылый стылый город: серые здания, бетонные столбы, мигающие светофоры, полосатые пешеходные переходы, пустые остановки, мокрые машины.
Остановив внедорожник на стоянке у дома Ольги, Антон Дмитриевич заглушил двигатель и нарушил молчание.
— Утром я улетаю в Лондон, — напомнил он. — Давайте закончим разговор. Прошу вас. Кто знает, быть может, мы с вами больше не увидимся.
— Быть может, — отрешённо повторила она.
— Ольга Егоровна, я всё понимаю. Не хочу показаться циничным… — взял он фотографию с её колен и перевернул, подавая вновь. — Посмотрите на даты смерти мужчин.
Она всмотрелась в даты, выбитые на памятниках — одинаковые, как близнецы — 26 января 1868 года. Сморгнула слёзы. Прошептала:
— Почему они умерли в один день? — быстро глянула на Антона Дмитриевича и снова уставилась на даты.
— Не знаю. Тот день был последним воскресеньем января.
— Ничего не понимаю, — трясла она головой. — Пятого января Шэйла родила дочь, а спустя три недели умирают мужчины.
— Я тоже ничего не понимаю. Все тайны ушли в могилу. Что ещё вы знаете о роде Бригахбургов кроме того, о чём уже рассказали?
