— Ничего выдающегося в еде не рекомендовано. Есть нужно всё привычное, но отдавать предпочтение блюдам из свинины, риса, гороха. Показаны всевозможные орехи.
Ольга кивнула в знак согласия, приступая к пирогу с начинкой из мясного фарша с густым соусом.
— У вас двое сыновей? — вдруг спросил Кадди. — С кем они остались?
Ольга не сразу сообразила, о ком идёт речь.
— О-о, нет, у меня нет детей. Простите, мсьё Макинтайр, я вынуждена была сказать неправду. Этого требовало исполнение роли, — вздохнула она огорчённо и сосредоточилась на еде.
Её изменившееся настроение не осталось незамеченным.
— У вас обязательно будут дети, мадам Ле Бретон, — мягко сказал мужчина. — Скоро закончится ваш траур. Вы молоды и… красивы, — замялся он, опуская глаза. — Ни один мужчина, при близком знакомстве с вами…
— Мсьё Макинтайр, у меня не будет детей, — вскинула на него Ольга повлажневшие глаза.
Она не знала, зачем сказала ему об этом. Возможно, не хотелось обнадёживать его, потому что мужчина ей нравился, и она видела его ответную симпатию.
Не хотелось обнадёживать себя.
В этом времени бездетная вдова со скромным приданым не имела даже мизерного шанса выйти замуж за молодого состоятельного мужчину. Если только это не вдовец в зрелом возрасте с уже имеющимися детьми и не планирующий общих детей с новой женой.
Кадди смотрел на неё и молчал. В его взгляде читалось недоверие и, желая всё прояснить до конца, Ольга продолжила:
— Я была на пятом месяце беременности, когда упала с лестницы. Oui-оui, будь неладны эти лестницы. Вместе с потерей ребёнка я лишилась матки.
— Простите, но я не могу не спросить: я вас правильно понял? Вам сделали операцию, чтобы освободить матку от мёртвого плода? И вы выжили? После такого выживает лишь одна женщина из пяти.
— Как видите, мсьё Макинтайр. Смею предположить, что роженицы умирают от занесённой инфекции, а не потому, что удалена матка.
— Погодите, — нетерпеливо качнул головой Кадди, — вам удалили матку полностью, а не просто наложили шов на живот?
— Удалили полностью. Если бы оставили матку, я бы могла иметь ребёнка, пусть бы для этого пришлось делать кесарево сечение.
— При кесаревом сечении выживаемость тоже довольно низкая. После наложения швов на брюшную стенку живота практически невозможно остановить кровотечение.
— После наложения шва на разрез матки, вы хотели сказать? — возразила Ольга.
Она догадалась, что в этом времени подобные операции не имеют успеха.
— Нет, — насторожился Кадди, — я верно сказал.
Ольга похолодела от пронзившей её мысли:
— Quoi?.. То есть, доктор зашивает только шов на животе, оставляя матку… эмм… рассечённой? Это самостоятельный орган и он оставляет его незашитым, обрекая несчастную роженицу на смерть, полагая, что стенки матки срастутся самостоятельно? — бросило Ольгу в жар. — Естественно, она кровоточит!
— Я не хирург, — ответил Кадди. — Но вы открыли мне глаза на одно крайне важное обстоятельство! Мне необходимо всё обдумать и срочно написать своему наставнику.
— На только одно обстоятельство? — прищурилась Ольга, вспомнив свою первую встречу с доктором Пэйтоном и его грязные руки. — Могу добавить, что я ошарашена невежеством врачей не только в этом вопросе. К смерти рожениц и других пациентов приводит также антисанитария и отсутствие стерильных условий при проведении операций. Она станет успешной, если предотвратить попадание микробов в рану, обеззаразить инструмент, которым проводится операция. И после неё надо продолжать обрабатывать раны до полного их заживления, — выдохнула Ольга, отпивая холодного чаю и подвигая печенье с черносливом.
— Откуда вы всё это знаете? — уставился на неё Кадди шокировано. — Чем вы занимаетесь?
— Я вдова, как вам известно. Ещё иногда читаю научные статьи в журналах медицинского содержания.
— И вам интересна эта тема? — подался он к ней невольно.
— Не интересна, — поспешила разочаровать его Ольга, не желая продолжать разговор. — Одно время я хотела понять, могла ли избежать потери матки. Вот и читала на эту тему статьи. А у вас есть дети? Вы женаты? — спросила она, давая понять, что больше не намерена говорить о медицине.
Кадди понял и тяжело вздохнул.
— Сыну шесть лет и дочери четыре года. Жена умерла родами, — ответил он без тени грусти.
— Quel dommage. Рardonnez-moi… Как жаль. Простите меня, — дотянулась она рукой до его ладони, накрывая её. Вы молоды, красивы и… здоровы, — улыбнулась робко, заглядывая в его глаза. — Что может быть прекраснее?
— Всё в прошлом, — легонько пожал её тёплую ладонь. — Как называется поместье, в котором живёт мать вашей подруги? Вам далеко придётся ехать?
— От Лондона до поместья Фалметт минут сорок в экипаже. Или чуть больше, — сделала она поправку на зимние дороги.
— Долго вы собираетесь там пробыть?
— Не знаю. Мать Шэйлы, вдовствующая маркиза Стакей, особа непредсказуемая. Учитывая состояние её дочери, она меня может не пустить к ней. Тогда я вернусь в Лондон и через некоторое время снова попытаюсь связаться с Шэйлой. Можно мне вернуться в ваш дом?
— Нужно, — похлопал её по ладони Кадди.
Ольга, в самом деле, не знала, чего ожидать от Веноны. При непростом характере леди Стакей, от неё можно было ожидать чего угодно. Но на пятнадцатиминутный визит всё же она рассчитывала.
— Merci. А как же вы? Если мистер Уилкинсон больше не даст о себе знать, вы вернётесь в Шотландию?
— Да, меня ждут мои дети и пациенты. Когда появится новый покупатель, я приеду снова.
— Если хотите ускорить продажу дома, можно дать объявление в газету. И не в одну. Хотите, я напишу для вас привлекательное объявление? Его обязательно нужно поместить в рамку. И также дать объявление в женском журнале.
— В женском журнале? — удивился Кадди.
— Вы недооцениваете женскую общительность. Мы ещё те сплетницы, — улыбнулась Ольга. — И у нас масса знакомых, нуждающихся в улучшении жилищных условий.
— Пожалуй, я уговорю мать повременить с продажей дома до весны, — Кадди задумчиво постукивал по столешнице указательным пальцем. — Моя помощь в поиске вашей подруги вам уже не нужна. Завтра вы уедете, и мы больше не увидимся. Никогда.
— Наверное, — прошептала Ольга, сглатывая колючий ком в горле. Когда она успела привязаться к Кадди? К этому сильному и доброму медноволосому шотландцу?
— А как же блинчики? — спросил он. Его взгляд остановился на лице женщины. Глаза подёрнулись печалью.
— Приготовлю на завтрак. До полудня много времени, — поднялась Ольга. — Спасибо за вкусный ленч. Или обед? — скупо улыбнулась мужчине, составляя пустые тарелки на столе.
