— Ну что вы, мадам Ле Бретон, — усмехнулся Мартин. — Вами столько всего напутано, что распутать сие только вам и под силу. Чем вы и займётесь.
Ольга нахмурилась. Зная её настоящее имя, он продолжает называть её другим. И делает это намеренно подчёркнуто, будто каждый раз ставит ей печать на лоб. Наедине мог бы и не следовать собственным установленным правилам.
— Ничего не напутано, — проворчала она. — Просто вы ничего не знаете.
Её замечание пропустили мимо ушей:
— Я собираюсь оградить леди Спарроу от… м-м… чрезмерной опеки леди Стакей и доктора Пэйтона.
— Леди Стакей добровольно ни за что не отдаст вам курицу, несущую золотые яйца!
— Именно так, — довольно улыбнулся мужчина. — Вы верно подметили «ни за что». Но есть то, против чего она не устоит. Вы подпишете именем Шэйлы договор дарения на — всё! — состояние покойного барона Спарроу её матери, вдовствующей маркизе Веноне Генриетте Стакей. Ей будут отписаны не только ценные бумаги, а и всё движимое и недвижимое имущество.
Ольга почувствовала, как напряглось её окоченевшее тело. До сих пор она не ощущала забравшегося под платье холода. Едва тёплая жаровня согревала лишь близкий к ней край накидки.
— На всё?! — передёрнула она плечами зябко. — Но речь идёт об огромных суммах и дорогостоящем имуществе. Насколько я знаю, у почившего барона во владении в Китае есть… были… торговый пароход и…
— Я знаю, что унаследовала Шэйла, — остановил её жестом руки его сиятельство, мельком заглядывая в окошко.
Карета по-прежнему ехала не спеша. Лай собак и частые встречные экипажи известили, что они въехали в предместье Лондона.
— И всё это нужно отдать её матери? — едва не подавилась воздухом Ольга. — А у неё не…
— После столь щедрых отступных маркиза оставит дочь в покое, — оборвал её на полуслове Мартин.
— Ей следует узнать всё о бароне Спарроу и о новорожденной внучке, — не унималась Ольга, ощущая прилив крови к лицу. — И не вздумайте назвать девочку Анна Скай, в честь матери барона, — вспомнила она о проклятье. — А половины состояния дочери маркизе будет мало? Или хотя бы две трети, — уступила она неуверенно, соглашаясь с доводами мужчины.
Она чувствовала себя странно. Почему торгуется о сумме чужого наследства, а не заботится о законности происходящего и своей роли в подлоге. Она станет соучастницей преступления! Не просто соучастницей, а главным действующим лицом! И в этот раз предложение исходит от всеми уважаемого аристократа, а не от безвестного мистера Уайта с сомнительной репутацией.
Граф усмехнулся:
— Половины всегда мало, какой бы большой она ни была. Человеку присуще хотеть всего.
— И сразу, — поморщилась Ольга. — Значит, я должна поставить на дарственную — поддельную! — подпись, а вы сделаете так, чтобы маркиза поверила в её подлинность и искренность желания дочери.
— Ваши подписи и до сих пор не были истинными, — уточнил мужчина едко.
— До некоторых пор я была Шэйлой, а не мадам Ле Бретон, — парировала она. — Что станет с Шэйлой дальше? Вы не подумали о том, что она может не согласиться с вашими доводами? Речь идёт об огромном состоянии.
— Я знаю Шэйлу достаточно хорошо, чтобы предположить, чего может она желать в свете вскрывшихся обстоятельств. Я обеспечу ей и ребёнку должный уход. Она вернётся в поместье Малгри-Хаус и будет видеть перед собой знакомые лица, будет видеть ваше лицо. Вам придётся очень постараться, чтобы завоевать её доверие. Как только она окончательно придёт в себя, вы расскажете ей обо всём.
— Обо всём? — уточнила Ольга с сомнением. — И об измене её мужа? И о причине развода?
— Обо всём.
— И о работе в книжной лавке?
Мартин не возразил.
— И о ваших чувствах к ней? И… — замолчала она, видя, что её понимают.
Он не ответил. Стянул перчатки, закрыл глаза, потирая лоб. Непослушными пальцами распустил душивший шейный платок.
Собирался с мыслями.
Карета дёрнулась и остановилась.
Ольга гадала, войдёт ли граф вместе с ней в дом Сондры Макинтайр, чтобы завершить начатый разговор или предложит что-либо иное.
Она терпеливо ждала, когда мужчина покинет карету и подаст ей руку. Поспешно вышла, прижимая к груди фолиант и дневник. Замерла.
Не смогла вымолвить ни слова, глядя на тусклые газовые фонари, освещавшие пустынную Аддисон Роуд.
Мягким светом теплились окна особняка семейства Хардингов.
Мартин всё ещё поддерживал её под локоть:
— Простите меня за самовольство, мадам Ле Бретон. Продолжим разговор в доме. Прошу вас стать моей гостьей.
Он бесцеремонно забрал книги из её рук и направил женщину к высокому крыльцу особняка.
Глава 35
— Вы… вызывающе самоуверенны, — возмутилась Ольга негромко, в последний момент заменив определение «наглый» на его щадящий аналог. — Репетируете предстоящее похищение? — поглядывала на Феликса, освобождающего кофр от ремней на запятках экипажа.
Хватка на её локте усилилась:
— Вы вольны уйти тотчас, как только пожелаете, мадам Ле Бретон. Но я настоятельно рекомендую вам разделить со мной поздний обед и выслушать меня до конца.
Что ей оставалось делать? Графу сходу не удалось получить её согласие на участие в «деле». До тех пор он будет раздражительным и в меру несдержанным. Не ждала же она, что аристократ встанет перед строптивой самозванкой на колени и слёзно попросит помочь его любимице Шэйле?
Уйти Ольга и не стремилась. По понятным причинам всё складывалось как нельзя лучше. Правда, встречу со Стэнли она бы с удовольствием пропустила.
Знакомая горничная приняла у неё накидку и провела на второй этаж. Распахнула дверь тёмного холодного гостевого покоя. Ольге почему-то хотелось заглянуть в комнату Шэйлы, расположенную неподалёку, и убедиться, что в ней всё осталось по-прежнему — обстановку сохранили в память о бывшей виконтессе.
— Через тридцать минут я приду за вами и провожу в обеденную залу, — поджала губы Бертина, поставив горящую керосиновую лампу на каминную полку. Тихо вышла, закрыв за собой дверь.
Ольга задумчивым взором окинула светлую комнату: кровать, шкаф, туалетный столик, пару стульев с мягкими сиденьями, уютный ковёр на полу. Всё выполнено в стиле графского особняка: дорого и со вкусом.
Она прошла к окну, положила фолиант на ледяной подоконник и поправила портьеру. Всмотрелась в редкую цепочку кованых фонарей, заливших неясным серым светом Аддисон Роуд.
Ночь опускалась на Лондон медленно, нехотя. Ветер стих. Небо затянуло снеговыми тучами, обещая обильный снегопад. Редкие снежинки кружились в стылом воздухе. В особняке через дорогу в окне второго этажа мерцал свет лампы. От стены к стене плавно двигалась неясная тень.
