— Мы выстрелили одновременно, я и граф Мюрай. С тех пор, как Стэнли поклялся найти и убить Барта Спарроу, я рассчитывал отыскать удобный случай и покончить с ним первым. Случай представился — барон напал на меня. Всё складывалось как нельзя лучше, если бы не граф Мюрай. Где вы с ним познакомились? — вдруг спросил Мартин.
— На вокзале Виктория. В тот день, когда я ударила барона Спарроу по голове и по ошибке взяла его закладные листы. Подумала, что убила его и собиралась сбежать из Лондона.
Он укоризненно качнул головой:
— Я искал вас, чтобы помочь. Граф Мюрай… — вернулся он к прежнему разговору. — На следующий день, двадцатого июня, вы собирались уехать из Британии во Францию, и он привёз вам посылку для друзей в Дьеппе, которую вы согласились доставить. Верно?
— Это граф вам сказал? Нет, — качнула она головой. — Он не тот, за кого себя выдаёт.
— Знаю, — остановили её. — Позвольте мне продолжить. Когда служанка пришла в себя, то рассказала, что застала мисс Табби на лестнице в обществе незнакомого мужчины. Затем кто-то из них оступился, они скатились и мисс умерла. Женщина ошиблась. Сердце Шэйлы всё ещё билось. Удивительно, но у неё не было ни переломов, ни ссадин. Пока я приводил её в чувство, граф расспрашивал служанку, что именно она видела. Та быстро запуталась, и выяснилось, что мисс толкнула мужчину в грудь. Вы сделали это намеренно, мадам Ле Бретон, воспользовавшись тем, что барон Спарроу отвлёкся на приход вашей служанки.
Заметив интересную закономерность суждений графа, Ольга улыбнулась:
— Вы верно подметили, — стёрла она со щёк слёзы. — Шэйла не смогла бы поднять руку на мужчину. Она бы терпела Барта всю жизнь. Однако… всё это время я думала, что убила человека. Хоть он и заслуживает смерти, на моих руках нет его крови, — вздохнула она с облегчением.
— Найденные документы о вашем венчании с бароном, честно говоря, озадачили не одного меня. Граф Мюрай пребывал в недоумении, а мои наихудшие опасения подтвердились, стоило Шэйле прийти в себя. Она узнала только меня. Её воспоминания оборвались на том месте, когда она четыре месяца назад пришла в библиотеку в поместье Малгри-Хаус и поднялась на стремянку за книгой. Мы с графом пришли к единому мнению, что ваша служанка должна покинуть Британию, а смерть барона предстоит обставить иначе. Он мёртв, и его вдове надлежит вернуться под опеку матери, а не угодить под подозрение в убийстве мужа. Леди Стакей должна была остаться в неведении. После выхода утренних газет, где говорилось о трагедии, я поехал в поместье Фалметт и от Селмы узнал, что баронесса едва не лишилась ребёнка. Дальше вы знаете.
Только тогда лорд Малгри понял, что Шэйла покинула его дом, зная о своём деликатном положении. Не Шэйла, — душа незнакомки! — заняв бездушное тело виконтессы, воссоединилась с чужим мужем, зачала от него и была в тягости. Женщина собиралась изменить жизнь Шэйлы в лучшую сторону. Если бы не те безымянные письма. Мартин? Он так и не смог принять то, к чему её сам и подтолкнул.
— Если граф Мюрай всё ещё надеется, что память Шэйлы восстановится и она вспомнит его, то я уверен в обратном. Она никогда не вспомнит, что пережила за те четыре месяца. Очнувшись в своём теле, она до сих пор так и не смогла понять и принять несомненное — она вдова почившего барона Барта Спарроу и носит его дитя.
Мужчина остановил взор на Ольге.
— Почему я продолжаю ездить в дом леди Стакей, — вздохнул он. — Я… ждал. Ждал возвращения вашей души в тело баронессы.
Для него Шэйла стала прежней. Глаза поблёкли, потускнели, утратили яркость и притягательность чужой души.
При встрече с ней его сердце молчало. Умерли чувства, угас интерес к жизни. Он ел, пил, спал, сегодня делал то же, что и вчера, что будет делать завтра — изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год.
Сердце разрывалось от боли, а он ждал.
Мучительно долгое, бессмысленное ожидание сродни смерти. Оно вытравливает душу.
Надежда таяла с каждым прожитым днём.
Он продолжал навещать баронессу Спарроу и не мог решиться однажды уйти и больше не вернуться.
Он не наведывался в поместье Фалметт неделями, а потом всё равно ехал. Спешил. Сердце его снова билось с удвоенной силой в ожидании чуда.
При новой встрече всматривался в глаза, в лицо Шэйлы, силясь увидеть в нём черты незнакомки, неосознанно перенесённые на черты женщины с портрета.
Мечтал однажды войти в залу и встретить ту, запечатлённую в своих грёзах, мимолётное призрачное видение с ямочками на щеках, живыми глазами и родственной душой. Образ, созданный ничем иным как его услужливым воображением.
— Я ждал возвращения вашей души, Ольга. Ждал вопреки здравому смыслу. Как-то вы спросили, верю ли я в чудо? Не в сказку, а в чудо? Тогда я не знал ответа. Теперь же ждал чуда, ощущая себя последним глупцом. Всё равно ждал, как ребёнок ждёт подарка на Рождество. Чудо произошло, но мои ожидания превзошли явь. Передо мной живой человек и совершенно мне незнакомый. — Мартин подвинулся на край кресла и взял ладонь Ольги в руки. — Я бы хотел узнать вас лучше.
Лучше? — молчала она, глядя на него во все глаза, ощущая тепло его рук.
Зачем? — вдыхала вишнёво-миндальный аромат, сдобренный ноткой горького дикого апельсина с долей хорошего табака. Душила в себе желание обнять мужчину. Она потеряла право любить. У неё нет будущего с графом Малгри. Стоит ей сказать, чья она дочь, и его чисто мужской интерес к ней тут же угаснет. Она — пусть и дальняя, но родственница, а его моральные принципы…
И это не единственное препятствие. Она не может заиметь кота, собаку, птицу, тех, приручив кого, своим внезапным уходом лишит любви и опеки. Она не готова нести ответственность за чувства, которые может вызвать в сердце мужчины.
Терять любимых больно. Очень больно. Она знает убийственную силу этой боли.
— Я не вижу своего будущего в этом времени, — сказала она, со вздохом убирая руку.
— Вы вернулись, — в его глазах вспыхнула надежда.
— Не по своей воле. Я не знаю, как попала сюда и в какой момент исчезну из этого мира.
— Разве вы не вольны выбирать, где остаться? — недоумевал его сиятельство.
Ольга пожала плечами. В этот раз «умирать» было страшно. Неизвестный способ очередного прыжка во времени пугал.
— Я так и не поняла, что служит причиной переноса. Мне поминутно кажется, что, вот, сейчас… произойдёт что-то из ряда вон и… Но ничего не происходит и я снова жду. Вам следует поторопиться, если вы рассчитываете на мою помощь.
— Должен быть выход, — вскинул голову граф. — Вы мне расскажете обо всём в подробностях.
— Позже, — согласилась Ольга.
— Значит, вы подпишете нужные бумаги, — уточнил он.
— С условием, — прищурилась она, зная, как отреагирует мужчина на её упрямство. Он уже заметно напрягся. В глазах загорелся огонёк недовольства. — Я подпишу дарственную на имя маркизы Стакей на две трети состояния Шэйлы. Баронесса и её дочь не останутся нищими. Они не будут жить приживалками в вашем поместье, где всё будет напоминать Шэйле, да и мне, о прошлом. Я подберу для них дом или квартиру. Ваши визиты к Шэйле станут гостевыми, если она того захочет. Вы дадите мне копию отказа маркизы Стакей от дочери и внучки, заверенную нотариально, желательно при свидетелях. Уж коль она согласится на сделку, пусть знает, что обратного пути не будет. И ещё… — смотрела в немигающие глаза Мартина. В них разгоралось холодное зелёное пламя. — Я могу быть с вами предельно откровенной?
