Не исключено, что её миссия завершится с изменением истории рода — снятия проклятия и спасения предков от преждевременной гибели. Она покинет это время и больше никогда не увидит ни Мартина, ни Стэнли.
Не хотелось по чьей-то прихоти метаться между минувшими эпохами.
Хотелось простого человеческого счастья, уютных объятий любимого, тепла его рук.
Хотелось покоя и радости.
Хотелось начинать день с улыбки.
Хотелось семьи.
— Ну ладно, не буду вас томить и намеренно испытывать ваше терпение. Я собираюсь переписать свой дневник на английском языке и отправить его в поместье Фалметт вместе с подарками для маленькой… моей внучки, — хмыкнула иронично причудливому стечению обстоятельств.
Мысли переметнулись к новорождённой дочери Стэнли. Какая она? Похожа ли на отца? В любом случае при таких-то родителях она вырастет красавицей.
Очнулась от дум:
— Более того, я перепишу его почерком баронессы Спарроу. Это даст ей лучше прочувствовать свершившееся, от которого никуда не деться. Вы свяжетесь с Селмой и она лично передаст дневник ей. Вы же сможете это устроить? — прожгла взором его сиятельство. Он решает в этом доме, чему быть, а о чём не стоит даже мечтать. — Шэйла прочитает, узнает всё о своём покойном муже, Уайте и роли матери в устройстве её личной жизни и… — многозначительно замолчала.
Мужчины уставились на неё в ожидании продолжения.
— Всё, — отпила Ольга чаю, доедая пирожное и поглядывая на крупный апельсин. — Она сделает выводы. Какие? Узнаем. Если Шэйла окажется на нашей стороне, то даст нам знать. Если она отгородится от нас молчанием, так тому и быть.
Стэнли потёр подбородок:
— То есть вы собираетесь перевести и переписать весь текст книги без изменения? — впился он взором в вызывающе яркий переплёт.
— Перепишете всё, ничего в нём не меняя и не опуская? — уточнил Мартин.
Ольга глянула на него в упор:
— Это будет молчаливый откровенный разговор между двумя женщинами, волею провидения оказавшихся связанными воедино. Вам не приходило в голову, что всё могло сложиться иначе? Вы, — наклонила она голову к плечу, ловя взгляд Стэнли, — не испытали бы того, за что пришлось краснеть. Вы… — метнула взор в Мартина.
Не договорила.
— Сейчас мы имеем то, что имеем, — остановил её рассуждения граф. — Что из этого выйдет — предугадать невозможно.
— Но мы хотя бы попытаемся изменить ход истории семьи, — вернулась Ольга к ранее прерванному разговору. — Девочку необходимо назвать Леовой. Так пожелала пфальцграфиня Вэлэри фон Бригахбург.
Его сиятельство о чём-то сосредоточенно задумался. Кажется, Ольга догадалась, о чём именно.
— Перепишу дневник и отдам вам для редактирования, — уступила она. — Если вы сочтёте нужным убрать что-либо, не обещаю, что соглашусь с вами безоговорочно, но обязательно постараюсь вас понять.
— И о том, что случится 26 января, тоже напишете? — потёр щеку виконт.
Ольга кивнула утвердительно:
— Согласитесь, в частности этот момент должен показать истинное лицо баронессы Спарроу. Захочет она вмешаться в игру богов или предпочтёт оставить всё как есть? Спасибо за чай, — поднялась она. — Если решите вопрос с переводом положительно, то мне понадобится новая записная книжка.
Чуть подумав, добавила:
— Также карандаш и доступ сюда в любое время суток в течение двух дней. Раньше я не справлюсь.
Через два часа бесцельного ожидания Бертина сообщила, что милорд приглашает её в библиотеку.
Ольга чувствовала себя разбитой. Недолгий отдых ничего не принёс, кроме головной боли.
Он ждал.
На столе лежала новенькая, в коричневой обложке записная книжка чуть меньше её дневника.
Отпотевший графин с лимонадом, выпечка, вазочка с вишнёвым вареньем, фрукты — всё предназначалось гостье.
— Если вам потребуется что-либо дополнительно, зовите прислугу, — скосил глаза лорд Малгри на сонетку. — Не стесняйте себя ни в чём. Вам выделена личная горничная.
Он коснулся ладонью предплечья Ольги, сжимая:
— Спасибо.
Угасающее в камине пламя золотистыми искрами отразилось в его глазах.
Женщина увязла в их затягивающей зелени. Мартин не изменился. Такой же увлечённый, уверенный, убеждённый в собственной правоте. Он правильный. Действует сообразно своим убеждениям, согласно своему времени.
— Не буду мешать, — едва заметно наклонил он голову, прощаясь.
Ольга проводила его взглядом до выхода, некоторое время смотрела в закрывшуюся дверь.
Смирение и покорность, терпение и выдержка — всё, что ей нужно сейчас.
Вздохнула, тяжело опустилась на стул и переключилась на дела текущие.
Работа предстояла нелёгкая. Помимо перевода она собиралась сделать наброски портретов мужчин, на примере показав Шэйле — скорее, доказав, — перенятый у неё не только письменно-двигательный навык, но и обретённую способность к рисованию.
Так же Ольга рассчитывала вернуть из утраченного кофра «усатую» чашку Хуффи Уорда, папку — со своими! — рисунками, незаконченный рассказ в детский журнал и альбом с незавершёнными схемами вышивок для маленьких рукодельниц.
Думала, под каким предлогом можно завладеть шестым томиком Байрона, который она заметила на прикроватном столике баронессы? Казалось, что именно он вкупе с её красным дневником, способен приоткрыть завесу над тайной перемещения во времени.
Ничего не упустила? — машинально дёрнула Ольга за ручку верхнего выдвижного ящика письменного стола. Заперто.
Будто магнитом тянуло открыть его. Пальцы непроизвольно ощупывали замочную скважину и зазор между столешницей и передней стенкой ящика. Что она станет делать с чёрной книгой со зловещей пентаграммой на переплётной крышке, не знала.
В нижнем ящике по-прежнему находился гарнитур дуэльных пистолетов. Мимоходом подумалось: будь в доме дети, и это отделение было бы под замком.
Глава 42 ◙
Второй день Ольга практически не выходила из библиотеки. Сегодня она отказалась надеть корсет, приведя в неописуемое изумление предоставленную ей горничную.
Дороти, так звали невысокую, крепкую деревенскую девушку с большими руками и застенчивой улыбкой, вызвала симпатию. Она расстроилась, когда обнаружилось, что кроме гребня и дюжины роговых шпилек у её подопечной больше ничего нет. Лепетала о лентах, щипцах для завивки волос, накладных буклях* и многом другом, о чём Ольга не имела представления.
— В наведении причёсок всякого рода я преуспела, — опустила Дороти глаза и густо покраснела. — Из ваших чудесных волос получилась бы красивая причёска, мадам. Вот здесь я бы… — принялась рассказывать и показывать, как и что она бы сделала.
