Сев на место, сложила руки на коленях и опустила глаза, выражая смирение и покорность.
Подозрительный взор Мартина прошёлся по её приподнятым плечам, задержался на выгнутой брови, опустился на плотно сомкнутые губы. В душе росло беспокойство. Что снова задумала эта неуёмная женщина?!
После трапезы они вернулись в библиотеку, и граф вновь достал мобильный телефон. Положил перед нетерпеливо подсевшей к столу Ольгой.
Она сразу поняла, что всё гораздо хуже, чем представлялось. Дисплей смартфона оказался разбитым, а глубокие трещины забиты многовековой пылью.
Женщина вертела его в подрагивающих руках, испытывая острую жалость, готовую излиться потоком слёз. До боли прикусила нижнюю губу. Расплакаться на глазах у мужчины и проявить слабость она себе не позволит.
Разобрать телефон удалось не сразу, добавив ещё пару царапин к уже имеющимся. Ни батареи, ни сим-карты, ни карты памяти в нём не оказалось. Да и будь они, их участь была предрешена — время и разрушительная сила влаги сделали бы своё дело.
Ольга вытрясла из корпуса мелкие крошки ржавчины, выдула пыль. Собрала телефон и вернула на стол:
— Бесполезная вещь, — устало потёрла лицо. — Прошло столько времени… На большее надеяться было глупо, — упал голос до шёпота.
Хотела добавить, что чудес не бывает, но воздержалась — бывают.
Мартин отошёл к окну. Заложив руки за спину, отвернулся. Костяшки на сцепленных в замок пальцах побелели.
Ольга не могла отвести взор от его высокой крепкой фигуры. Широкие плечи обтягивал вязаный жакет крупной вязки с воротом-шалькой. Узкие брюки заправлены в высокие мягкие сапоги.
Она не видела его лица. Не знала, какие чувства он испытывает, о чём думает.
Хотелось подойти к любимому со спины, обхватить за талию, прижаться крепко-крепко, стоять долго-долго, вдыхать запах знойной вишни, наслаждаться близостью и теплом, исходящим от него. Молиться, чтобы это длилось как можно дольше.
— Вы смирились с вашей участью и участью сына, — начала Ольга, надеясь на продление ранее прерванного разговора и постараться убедить мужчину не сдаваться. — Вам его не жалко? Он молод, полон сил. Не хотите вмешаться в игру богов и бросить им вызов?
— Вызов богам уже брошен, — повернулся к ней граф.
— Да? И кто его бросил?
— Вы, — ответил он резко. — Вопреки здравому смыслу вы здесь. Именно ваш приход и ваше вмешательство приведут к тому, что свершится 26 января. Не думали о подобном?
У Ольги не хватало слов. Её обвиняют в том, что она — причина трагедии и не должна находиться здесь?
— Кем вы себя считаете? — подступил он к ней, вскочившей из-за стола. — Вы решили, что можете влиять на будущее?
— Я ничего не делала для того, чтобы вернуться, — прошептала она обескуражено.
— То, что вы смогли проникнуть сквозь века — это… это…
Он дышал часто, прерывисто, глаза метали зелёные молнии. Ольге показалось, что мужчина сорвётся и ударит её.
Она отступила к книжному шкафу. Край полки впился в спину под лопатками.
Мартин наступал.
— Вы хотели вернуться? — вдруг спросил он.
Ольга молчала.
— Утихомирьтесь, наконец! — повысил он голос и она вздрогнула. — Рисуйте, вышивайте, читайте. В конце концов, сидите и ничего не делайте. Ничего!
— Тогда зачем я здесь? — воинственно смотрела в его глаза.
Пусть только попробует замахнуться! — нащупывала за своей спиной верхний обрез толстого книжного блока, попавшегося под руку.
— Всё должно идти своим чередом, — вторил мужчина. — Когда же вы поймёте, что ни во что не должны вмешиваться?
— Вмешиваться? Вы желаете, чтобы я самоустранилась?!
— Собственно этого я и хочу!
— Чтобы я потом рыдала над могилами последних потомков Бригахбургов и кляла себя за бездействие? Как мне потом с этим жить? Вы — бездушный, чёрствый!.. — захлебнулась воздухом от возмущения, в последний миг прикусив язык.
Его сиятельство набычился. Сузив потемневшие от гнева глаза, ждал продления нелестного определения. Под кожей щёк заходили желваки. Догадаться о том, что скажет несдержанная, раздражённая женщина, в глазах которой беснуется синее испепеляющее пламя, нетрудно.
Ольга отшатнулась от мужчины и устремилась в гостевую комнату от греха подальше.
Не шла — бежала. Убегала.
Хорошо, пусть будет так! — захлестнула горькая обида.
К чёрту всех! — билось сердце бешено. Всех и всё!
С силой захлопнув за собой дверь, схватила саквояж и бросила на кровать. Внутри него послышался глухой стук.
Пистолет, — ёкнуло сердце.
Пусть всё катится к чертям! — распахнула дверцы шкафа. Сгребла с полки одежду и отправила на кровать следом за саквояжем.
Значит, он считает, что от неё один вред?! На кровать полетел ридикюль.
За спиной раздался торопливый стук в дверь.
Ольга обернулась.
Мартин остановился посреди покоя. Его взор застыл на открытых дверцах шкафа, метнулся на саквояж:
— Что вы делаете?
Женщина, как ни в чём не бывало, выдвигала-задвигала ящики комода:
— Вы же сегодня уезжаете? Я еду с вами. До Лондона, — спешила она, будто экипаж стоял у крыльца и должен был вот-вот отправиться.
— Вы остаётесь здесь, — в голосе его сиятельства звучали повелительные нотки.
— Нет, — собирала она мелочёвку. — Больше я не стану никому мешать. Делайте, что вам заблагорассудится.
— Ольга, погодите, — примирительно произнёс Мартин. — Оставаясь здесь, вы никому не помешаете и избавите меня от беспокойства за вас.
— Не нужно обо мне беспокоиться, — брошенная на кровать щётка для волос удивительным образом перелетела через спинку и со звонким стуком упала в углу покоя. — Я в состоянии сама о себе позаботиться. Я же не пленница? — уточнила она, глядя на мужчину, бочком продвигаясь мимо него.
Он отрицательно качнул головой, следя за передвижениями неугомонной гостьи.
— Мне завтра нужно быть в Лондоне, — твёрдо сказала она, возвращаясь к саквояжу, забрасывая в него щётку, торопливо сворачивая вчерашнее измятое платье. — У меня намечена встреча.
— С кем? С графом Мюраем? — не прятал он сарказма.
Очень смешно! — обернулась Ольга на мужчину, прожигая его взглядом
— Когда вы едете? — укладывала свёрток в саквояж. — Я должна закончить эскизы картины. Впрочем…
Мартин растянул губы в ухмылке:
— С доктором? Конечно… С тем шотландцем.
Щёки Ольги зарделись, ноздри раздулись. Мужчина выводил из себя.
