Голова исчезла. Было здорово похоже, что ее кто-то дернул за ногу и оттащил от окна, чтобы не молола языком почем зря.
Лохматого сменил прилизанный, старше и с очень аккуратной лысиной на макушке, над ней явно потрудился цирюльник, а не природа. Жрец.
- Чего нужно, нечестивцы? - неприветливо спросил он.
- Твой скальп в коллекцию. Он будет неплохо смотреться в моей охотничьей комнате, -отозвался Эшери, - как раз между волком и кабаном повешу, там место пустует, нехорошо. Композиция нарушается.
Жрец подал знак, и послушники на стенах, одновременно, спустили тетивы натянутых луков. Оба разведчика инстинктивно пригнулись к лошадиным шеям. Кот не шевельнулся. Своей силе он доверял.
Долетев до границы щита стрелы, как и ожидалось, застряли, повисели чуток и осыпались, как иголки с лиственницы.
Эшери медленно повел рукой - и напротив ворот Атры возникли еще одни... Смотрелось это интересно - призрачная арка в чистом поле. Но к стенам города она примыкала вплотную, не оставляя зазора даже с волос и тихонько, на грани слышимости, но опасно гудела.
- Женщины, дети, старики, мастеровые, а так же послушники, которые пришли в Ордена от нужды и не собирались принимать сан, могут до вечера выйти в эту арку с вещами, которые унесут на себе. Никого из жрецов арка не пропустит, можете даже не пытаться.
- И что дальше? - подозрительно спросил прилизанный, - что будет с теми, кто выйдет из Атры?
- Фильтрационный лагерь и работа на Империю.
- Рабство?
- Возможность выжить и пересмотреть свои политические взгляды.
За стенами, кажется, о чем-то совещались. Через некоторое время прилизанный опять появился в окне.
- Что будет со жрецами и магистрами? - крикнул он, - смогут ли они выкупиться за золото?
- Нет, - отрезал Эшери, - никаких выкупов. Тот, кто в военное время поднял в тылу мятеж, обрекая половину населения на голод, достоин только одной милости - веревки на рассвете.
- Вы хотели сказать - на закате? - вполголоса поправил один из разведчиков.
- На рассвете, - четко, раздельно повторил Монтрез, - Вы, господа, превратили веру в монеты, которыми расплачивались за свое собственное процветание. Но это еще можно понять и простить.
А потом вы принялись обрезать золото вашей же веры и подмешивать к нему медь - и вот это уже понять и простить сложно. Во всяком случае - мне. Может, ваши Святые Покровители окажутся милосерднее - но тогда они примут вас и на рассвете.
Мне больше сказать нечего, господа. - Кот повысил голос так, чтобы его услышали за стенами, - Все, кто пройдет через арку: добро пожаловать в лагерь нашей армии. Вас ждет горячий ужин, палатки, одеяла и радушие наших расследователей.
Кто останется в городе к закату, будут считаться особо опасными мятежниками и по закону военного времени - уничтожены без жалости и снисхождения.
Договорив, Эшери повернул коня и медленно и спокойно поехал прочь от стены Атры. Спутники повторили его маневр, едва удерживаясь, чтобы не пустить коней рысью.
В эту ночь Ласти так и не легла - не до того было. Сначала явление Светлого, которого она, вот грех-то, приняла за демона, потом разговор на повышенных тонах с патрулем. В ее доме перевернули все, что могли, а рассказу о Светлом, конечно, не поверили.
Ласти лишь ухмыльнулась. Разгром в доме ее совершенно не расстроил: на припухших губах все еще горел жаркий поцелуй Светлого. На самом деле - жаркий, губы у посланца небес оказались горячими, как неостывшие уголья.
А когда задрожала земля, рухнула башня базилики на холме и небо осветилось синим, и подавно стало не до сна. Она выскочила на улицу, накинув верхнее платье и прикрыв голову платком, оглянулась на пустой проем двери... Благоразумие призывало остаться. Любопытство толкало на очередное безрассудство.
Земля под ногами все еще вздрагивала, но было ясно, что на это утро все страшное закончилось. По улицам металась толпа полуодетых мужчин и женщин, под ногами хрустели осколки стекол, но других разрушений как будто не было. Дома устояли.
Ближе к холму народу оказалось больше, а у самой резиденции ордена Святых Воинов люди уже стояли такой плотной стеной, что даже Ласти не смогла протолкаться вперед.
Горожане вовсю делились впечатлениями. Выходило так, что этой ночью на резиденцию напал демон, разрушил базилику, перебил множество братьев и ушел переулками - патрули не смогли его поймать. Рассказывали, что демон просто спрыгнул с городской стены.
Пахло рядом с резиденцией резко и неприятно, но не только гарью, чем-то еще. Правда, что ли, так пахнут демоны?
Толпа качнулась и раздалась - появился Белый Хорек собственной персоной. Справа и слева шли двое жрецов и прокладывали ему дорогу с помощью ножен от мечей.
Народ зашумел, требуя объяснений, но Хорек глянул так, что даже у самых смелых языки во рту связало.
Пойти за военным комендантом города, схватить его за руку и потребовать ответа никто так и не решился. А зря. Потому что, отойдя на полквартала, Аорон, почти не разжимая губ, спросил:
- Те олухи, которые трепались с парламентерами у ворот...
- Сидят под замком, - отчитался один из жрецов, - и случайные прохожие там же.
- Это хорошо, - кивнул Аорон, - никто не должен знать о воротах.
- Что говорить, если будут спрашивать об арке?
- Что это ловушка. Кто через нее пройдет - огнем сгорит. Зеркало... с ним точно - все?
- К сожалению, - жрец потемнел лицом, - восстановлению не подлежит. Других больших зеркал в Атре нет, и, подозреваю, наши враги знают об этом.
- Подготовь приказ о конфискации всех маленьких, на нужды обороны города. Я подпишу. Никто не должен знать о том, что произошло у ворот. Никто, - повторил Аорон, - Я не дам этим глупцам погубить свои души в ловушке ложного спасения.
- А... что будет с нами, магистр, как вы думаете? - решился второй жрец.
- Мы получим Небо, разумеется, - убежденно сказал альбинос, - миг огненного очищения краток, а после него нас ждет Облачный Сад. Это не горе, дети мои, это счастье, о котором можно только молить высшую волю.
- Может быть, хотя бы младенцев...
- Как раз их мы и должны уберечь в первую очередь, - глаза Аорона потемнели от гнева, -малыши... не знающие света веры, попадут в ряды слуг Оборотня. Их там развратят и дорога в Облачный сад для них навсегда закроется. Никому не слова, поклянитесь, братья!
Аорон и жрецы скрылись в здании городской управы, и не видели, как темная туча на мгновение накрыла город, а потом рассыпалась на сотни маленьких созданий страшноватого вида с головами и лапами отвратительных ящериц, но крыльями и хвостами прекрасных птиц.
Гонцов зачаровывал Эшери Монтрез, лично. Не полагаясь на благородство Белого Хорька и честность жрецов. У Кота вообще не было дурной привычки возводить здания своих планов на таком шатком фундаменте, как чье-то благородство и честность.
