Внезапный арест ошеломил, но только в первое мгновение. Потом включилась логика -царица наук. Собственно, этого следовало ожидать. И то, что Винкер не ждал... действительно, ведь, не ждал - говорило лишь о том, как сильно он устал за этот месяц, как много поднял и как мало спал.
Мозг ведь тоже не железный и нельзя его безнаказанно "разгонять" до предела, не давая отдыха. Вялость и апатия, накрывшие Марка, были обычным откатом, Ольхейм предупреждал об этом.
Сбежать... Это было нетрудно, его почти не охраняли. Протокол "А" предусматривал, что арестованный, практически, конвоирует себя сам. Сам является в тюрьму, сам снимает перевязь и сам кладет руку в браслет.
То, что побег равен признанию вины, Марка бы не остановило. Он так и так кругом виновен, куда больше? Надеяться, что добрый расследователь сам во всем разберется и отпустит -верх наивности, а доказывать свою невиновность на воле на порядок легче.
Но - данное слово! "Без веревок и цепей могу связывать людей..."
Может быть, стоило согласится на антимагический браслет? Сковырнуть его не то, чтобы просто... Но и не сильно сложно. Больно - да, рискованно. Каналы можно выжечь, а кто послабее иногда и кони двигает - но за себя-то Марк не боялся, выдержит.
Но... Дворянство, хоть и новое - это статус. Хоть какая-то гарантия, что не прикончат "при попытке".
Дорога до Рахты была длинной, даже напрямую. Тюремный возок ездил только через центр. Уж больно удобно было в узких улочках пригородов, где из-за крыш не видно неба, прыгать сверху на карету и резать упряжь и конвой.
Клепсидра, а то и побольше... Можно было использовать это время, чтобы подумать и выстроить линию защиты. Но Марк махнул на все рукой, привалился к спинке возка и крепко уснул. И за прошлую ночь, и за позапрошлую. Тело тоже не железное, а за этот месяц он его выжал досуха, в ремне два раза дополнительные дырки крутил. Так тоже нельзя.
А думать... О чем тут думать? Вариантов-то только два. Либо это ошибка, тогда они с расследователем быстро во всем разберутся, с Марка снимут все обвинения и он еще успеет повоевать в Кайоре или в Пьесте, как прикажут.
Либо - месть. За дворянство, за нашивки стратега, за "Рубиновое пламя", за его раннюю славу, страшноватую, но гремевшую по всей Империи. За Алету. Мало ли за что. Если тебе плюют в спину, значит - ты впереди. И обратный постулат тоже верен: если ты впереди - будут плевать, а то и нож кинут. Дело-то житейское. Разберемся. А сейчас - спать.
Конвойные если и удивились, то промолчали.
- Аней!
- Госпожа графиня! - горничная едва не кинулась на шею, но опомнилась и торопливо сделала реверанс, - Ой, а уж я-то здесь чего не передумала. А это, оказывается, змеюка - Рейли! Правильно ее Небо наказало.
Алета неторопливо бродила по своим, уже своим комнатам, трогая разные безделушки. Брала их в руки, вертела и снова ставила на место. Никогда не думала, что будет так скучать по Аверсуму, по резиденции. Даже по трескотне Аней.
Она улыбнулась и, наконец, сбросила дорожный плащ на руки девушки. Громкий возглас за спиной был полон ужаса:
- Святые Древние! Ваши волосы! Ваша дивная золотая коса!
- Ничего, Аней. Волосы - не голова. Отрастут.
- Просыпайся. Приехали, - сержант беззлобно ткнул Винкера в бок.
- Ага, - Марк помотал головой, разгоняя сонную одурь. После нескольких бессонных ночей одна наспех перехваченная клепсидра - мало.
- Спасибо, парни, что дали выспаться.
- Да не за что, - сержант хмыкнул, - всякое на своем веку видел: и молчунов возил, и крикунов, и тех, которые припадки изображают. А вот спящих, как младенцы - еще ни разу не доводилось.
- Новый опыт полезен, - хмыкнул Марк, - какие здесь порядки? Сначала к расследователю?
- Тебя велели прямиком к коменданту доставить. Видать, важная птица? А по тебе и не скажешь, тощий ты для птицы. Скорее, на весеннего волка похож. И такой же лохматый.
- Пусть будет волк, - не стал спорить Марк, - хотя, если разобраться, в птице тоже мяса немного, одни перья. Если она не курица.
- Курица - не птица, - авторитетно и убежденно заметил конвойный.
Винкера провели тем же коридором с пустыми нишами и потеками масла на стенах, мимо вонючих камер, деревянных колодок и цепей, вкрученных в стену. Марк невольно задумался о характере человека, который ходил сюда каждый день, на работу.
Кем нужно быть, чтобы избрать такую карьеру? Явно - не сребролюбцем. Рахта - не Лонгери, много к рукам не прилипнет. Да и высоко по такой лесенке не заберешься. Что за человеком ты стал, Хан Гамсун? Можно ли на тебя положиться так же, как раньше?
Впрочем, он и раньше рассчитывал только на одного человека - себя.
Бывший одноклассник оказался на месте. Сидел за массивным столом и сосредоточенно писал - залысины, кажется, стали еще больше? Или это от того, что Хан наклонил голову?
- Преступник доставлен, - доложил сержант, - мятежник, говорят, сам Эдер.
Хан поднял голову.
...Если и мелькнуло в глазах удивление, то так быстро, что даже Винкер ничего не заметил. Взгляд коменданта переместился на сержанта.
- Спасибо за службу. Вы свободны.
- Э-э... А браслет.
- Господин Винкер дворянин. Он не нарушит своего слова. Свободны, господа, - интонация Хана подействовала не хуже воздушного вихря - конвойных из кабинета словно вымело.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
- Мятежник, - наконец, фыркнул Хан, - да еще чуть ли не сам Эдер. Злоумышление против Императора, попытка переворота, участие в заговоре... Не мог ты просто тележку с мандаринами у торговца укатить?
- Это неинтересно, - Марк едва заметно дернул уголком губ. И, не спрашивая разрешения, опустился на стул. - Ты же приглашал в гости, я не ошибся? Самую сухую камеру обещал...
Хан Гамсун уронил лицо в ладони и с силой провел по лицу.
- Это не смешно, - сообщил он. - Против тебя, действительно, выдвинули обвинение в государственной измене и участии в мятеже. Это - виселица, Марк.
- Если докажут. - Марк вытянул ноги чуть не на середину кабинета. Ужасно тянуло зевнуть, но это было бы совсем невежливо.
- Кофе хочешь? - понял его Хан.
- За чашку родину продам, - сознался Винкер.
- Тогда - хорошего. Очень хорошего. Кабри будешь?
- Он же золотой...
- Так и родина - штука не дешевая.
- Уговорил, - рассмеялся Марк, - давай свой Кабри.
Пока комендант тюрьмы отдавал распоряжения, Марк пробежался глазами по листу бумаги, который Хан ничем не прикрыл. Совесть его не мучила - бывший одноклассник отлично знал, что Винкер очень быстро читает вверх ногами и не только на имперском. И, раз он оставил этот листок, значит, рассчитывал, что Марк его прочтет.
