Змей едва не укусил сам себя за язык. И тут переиграл! Оказался чище, свободнее от мелочных себялюбивых страстей... да и просто - умнее. Вот нужны рядом с троном ТАКИЕ братья?
И сам себе ответил - нужны. Такие всегда нужны. Да только таких рядом с троном не удержишь. Им... неинтересно.
- Я ошиблась, - признала Алета, - Мне нужно было все сделать по-другому, и тогда у меня бы получилось. Но куранту не танцуют задом наперед. Я знала, что терять больно. Но терять тебя... это почти как смерть.
Винкер подался вперед, взял девушку за плечи и очень осторожно, не сильно сжал.
- Вот этого никогда не говори. И даже не думай. Потому что это - неправда. Я люблю тебя, Алета. Этого ничто не изменит. В математике это называется "константа".
- Что это значит?
- Постоянная величина в ряду изменяющихся. На которую можно опираться при расчетах. В моей жизни ты уже есть - и будешь. А вот кем: любимой женой, любимой младшей сестренкой... или просто далеким воспоминанием - решать тебе. Я ради тебя пройду и по облакам, и по уголькам. Что бы ты не решила.
Императрица кивнула, медленно и очень тщательно завязала маску, накинула капюшон плаща и заправила под нее выбившиеся волосы. Вынула из-за ворота цепочку, разомкнула. Сняла стальное солдатское кольцо. И аккуратно положила на стол.
- С тобой никто не сравнится, - тихо сказала она. И вышла, шурша шелковым платьем.
Марк долго стоял в оцепенении, переваривая "явление императрицы солдату". Потом скрипнул зубами и с двух рук выбросил сразу два стилета, которые воткнулись в стену почти по рукоять.
ЭПИЛОГ
Осень в этом году выдалась теплая, долгая и щедрая. Деревья стояли в золоте, но солнце грело почти по летнему. Голозадые крестьянские дети даже купались.
Молодой темноволосый всадник на серой беспородной лошади подъехал к придорожному трактиру под веселой вывеской: "Конец света". Картина, намалеванная деревенским художником изображала не кошмары из Книги Лефара, а вполне себе тривиальный закат солнышка за частокол треугольных елок.
Такая шутка юмора.
Всадник счел это хорошим знаком, привязал коня и перешагнул порог, щурясь после яркого дневного света.
Трактир был самым обычным: длинный зал, тяжелая мебель. Снующие туда-сюда подавальщики. Час был ранний и в приюте усталых путников почти никого не было, если не считать нескольких деревенских мужиков, двух купцов, одного наемника в кожаной куртке, пастушьей косынке и ножом на шее... Знакомого, такого, наемника. И - тут вошедший даже глаза протер.
За одним столом с наемником сидел сам Его Светлость Первый Герцог и Регент Эшери Монтрез. Именно он первым заметил вошедшего и махнул рукой.
- У меня от жары начались видения? - спросил Марк, подходя.
- Разделите с нами обед? - предложил Кот. - И, ради Темных Богов, без этикета. Я тут... скажем так, не совсем официально.
- Его Светлость хочет сказать, что его достали Совет Лордов, иностранные послы, придворные - и он удрал из резиденции, чтобы пробежаться с моим отрядом, - пояснил Беда.
Марк понимающе улыбнулся, но ничего не сказал. Не все нужно говорить вслух. Похоже, он случайно наткнулся на хвост... или на нос какой-то полуофициальной или совсем не официальной миссии, из тех, которые проворачивают максимально тихо.
- А тебя куда демоны несут?
- Боюсь, это их нужно спрашивать. Его Императорское Величество выразил пожелание видеть меня в резиденции только после того, как я женюсь.
- О как! - хмыкнул Беда, - так что, ты, как настоящий рыцарь, скитаешься в поисках прекрасной дамы?
- Скорее, в поисках какого-нибудь тихого местечка, где можно спокойно сесть и закончить кое-какие работы. Императору я сейчас не нужен, в стране мир. И слава Небу. Я - воин до мозга костей и как я ненавижу войну!
- Я - маршал. - задумчиво сказал Эшери, - Война принесла мне славу, но если бы вы знали, как я ее ненавижу...
- А я - люблю.
- Похоже на начало анекдота, - хмыкнул Марк, - собрались в трактире два пацифиста и милитарист. За что же пить будем?
Эшери мягко улыбнулся и предложил:
- За любовь. Ведь это именно она вращает мир.
- Сказал человек, который поклялся никогда не жениться, - Марк изобразил ладонями аплодисменты.
- Твои предложения?
- За веру. Если столько людей считают возможным за нее умереть, то почему бы нам за нее хотя бы не выпить...
- Сказал атеист, - хмыкнул Беда.
- А что скажет наемник?
- А я, пожалуй, вас удивлю. - он поднял свою кружку и с чувством произнес, - За бескорыстие.
От хохота в трактире задрожали не только стекла, но и ставни.
Ближе к ночи Марк оставил приятелей и вышел на кривой деревянный мостик над рекой. Звезды висели низкие и ненормально яркие, отражаясь в воде. Тонко зудели неистребимые комары.
...Это надо было сделать. Просто - сделать и жить дальше. Она выбрала. И, может быть, даже не ошиблась.
Когда кто-то страдает по тебе, перебирает воспоминания и, в конце концов начинает считать, что ты виноват во всех его несчастьях - это мешает жить. Даже если ты об этом не знаешь, все равно мешает. Просто потому, что невидимые нити прошили этот мир насквозь и каждый связан со всеми.
Поэтому со всякими рыданиями, страданиями и соплями нужно прощаться быстро и окончательно.
Марк извлек из-за ворота камзола небольшой полотняный мешочек, вынул из него светлое, без единого пятнышка черноты, солдатское кольцо. И мягкую, как шелк, прядь золотых волос.
Кольцо надел. А золотую прядь пропустил сквозь пальцы, прощаясь. И разжал руку, отдавая прошлое ветру и реке. "Никому не обязан, ни к чему не привязан, никому не подобен -потому и свободен".
ГОД СПУСТЯ
Алета проснулась рывком, в сильной тревоге. Ей показалось, что заплакал сын. Но в комнатах было тихо.
Над Аверсумом стояла глубокая ночь. Должно быть, третья клепсидра пополуночи. А то и четвертая. Раньше Рами часто просыпался в это время, но вот уже почти два месяца Алета спала спокойно.
Накинув халат, она прошла через арку в детскую, на свет, который там на ночь только приглушали, но не гасили совсем.
Картина, которая предстала перед ее глазами, могла поколебать и более стойкую психику. На коротком диванчике со всем возможным удобством расположился Его Императорское Величество Рамер Девятый.
На пеленальном столике были разложены кучками какие-то бумаги, которые Рамер быстро читал и раскладывал в несколько стопок, одновременно, второй рукой покачивая спокойно спящего ребенка с дивно умиротворенным личиком.
