- Знаю. - Марк помолчал, формулируя для учителя то, что ему самому было кристально ясно с самого детства и ни в каких дополнительных доводах не нуждалось, - Я хочу быть частью чего-то большого и сильного. Важного для Империи. Щитом для тех, кто не способен защитить себя сам. И каждый раз, когда я беру в руки оружие, я хочу твердо знать, что делаю это по праву и для хорошего дела. А рядом со мной встанут те, кто думает так же.
- О-о-о-о! - протянул мэтр. Вокруг его внимательных глаз собрались морщинки, - Ты всегда был идеалистом. Я думал, годы избавят тебя от этого. Ошибся... А ведь я редко ошибаюсь.
- Быть может, я нужен этой земле именно таким? - спросил Марк.
Мэтр покивал, потом покачал головой. Усмехнулся.
- Тебя не переспоришь. Как странно... Обычно идеалисты - это неистовые мальчики с горящими глазами и такими же горящими сердцами. Чистые и доверчивые. Которым мозг только мешает в пути на жертвенный костер.
Марк, выслушав эту циничную фразу только согласно хмыкнул.
- А в тебе словно слились Змей и Дракон. Стремление к Небу, и четкое понимание, что путь лежит по земле, со всем ее несовершенством и грязью. И спокойная готовность пройти сквозь эту грязь, оставаясь чистым.
Марк молчал. Таких откровений от мэтра он удостаивался не часто, а, точнее - никогда.
- Я смотрел на тебя в детстве и смотрю сейчас и не могу понять...
- Чего, мэтр? Может быть, я помогу?
- Ты - паренек с улицы. Ребенком прибился к мусорщикам, потом тебя продали в трактир, но оттуда ты сбежал. Воровал...
- Воровал, - спокойно согласился Марк. Он не видел причин этого стыдится, и все проповеди жреца Святых Древних так и не пробудили в мальчике раскаяния за стянутую еду и башмаки. Последнего он никогда не отнимал.
- Меня изумляют твои руки. Они тонкие. Пальцы длинные, как у музыкантов или художников.
- Или у карманников, - поддакнул Марк.
- Или у них, - согласился мэтр, - Но у карманников даже в зародыше не бывает того, что у тебя в избытке.
- Что же именно? - Марку и в самом деле стало интересно.
- Чувство чести, - со значением произнес мэтр, - оно у тебя врожденное. И очень строгое.
- Любопытно узнать, какой вывод вы делаете из этих предпосылок...
- Ты записан Винкером со слов мужчины, который привел тебя в приют. Нужно было дать тебе хоть какую-нибудь фамилию, и он, не мудрствуя, дал тебе первую, что пришла на ум. Не самую редкую, но и не самую распространенную в Империи. Я записал его имя. Феро... Писарь Феро.
- Зачем вы мне это говорите, мэтр?
- На всякий случай. Вдруг тебе захочется узнать - кто ты и как попал в приют Змея. Это ниточка. Слабая, но по ней можно пойти. И, сдается мне, мой мальчик, на конце этой ниточки тебя ждет сюрприз.
- Что вы подозреваете? - прямо спросил Марк.
- Что ты - не простолюдин. Возможно, незаконнорожденный сын дворянина... или дворянки.
- Плод любви баронессы и конюха, выкинутый в сточную канаву, - Марка передернуло, -таких вещей о себе лучше не знать.
- Лучше все же знать, - мягко поправил мэтр, - и быть готовым к тому, что это узнает кто-то еще. Чтобы суметь отразить удар. Ты поднимаешься вверх, мальчик мой. К таким вершинам, на которые и глядеть-то страшно, вдруг шея переломится. А на этих вершинах щиты держат круглые сутки и не ошибаются вообще. Потому что любая ошибка - это смерть. Без вариантов.
- Вот поэтому я и хочу в армию, - кивнул Марк в такт своим невеселым мыслям, - там, если и прилетит под ребра, так хоть заранее ясно от кого и за что. Не так обидно. Ну да, Боги дадут, все получится. Генерал Райкер почти обещал мне Кайору...
- Ты... береги себя, сынок. Побережешь?
- Как получится, но - постараюсь.
- В Кайоре очень ловко управляются с ножами.
Вместо ответа Марк вскинул ладонь и на пятерне, вдруг, сама собой, появилась юкка... Мэтр Габрио заинтересованно склонил голову. Юкка пришла в движение и закрутилась на ладони быстро-быстро.
Мэтр хмыкнул. И тоже вскинул пятерню. Его юкка имела более длинное лезвие и была темнее и тяжелее. Она качнулась - и завертелась волчком, так же быстро. А потом - мэтр слегка наклонил кисть, чуть отставил большой палец - и нож заплясал уже не на - а вокруг ладони.
Марк расширил глаза. Улыбка из ободряющей превратилась в охреневающую. Ладонь повторила маневр. Юкка - тоже. Веером раскрылись пальцы и нож принялся порхать между ними с такой скоростью, что нервные зрители зажмурились. Все оба.
Больше нервных в таверне не нашлось, зато нашлись азартные. Бармен начал торопливо принимать ставки.
Мэтр уверенно улыбнулся, растопырил пальцы и его юкка завертелась между ними с удвоенной скоростью. Директор с вызовом посмотрел на ученика.
Марк хмыкнул - и юкка пошла описывать восьмерки вокруг ладони. Мэтр ответил восьмерками вокруг локтя.
Лицо директора было каменным, глаза - спокойными, нож плясал как нанятый за золото... Только рядом с седым виском напряженно подрагивала голубая жилка.
Марк тихонько рассмеялся и прижал свою "птичку" большим пальцем, останавливая бешеный танец. Мгновение - и юкка исчезла. Так же как появилась.
Народ возле стойки загомонил, перераспределяя богатства. Похоже, большая часть местных ставила на мэтра Габрио, так что сенсации не получилось.
- Спасибо за урок, мэтр.
- В чем он состоял - понял?
- Конечно, - кивнул Марк, - не хвались ловкостью, встретишь более ловкого. Я не буду самоуверенным, обещаю. Я буду самым осторожным солдатом императорской армии за всю ее историю.
- Это будет страшная война, - тихо, едва слышно сказал мэтр, - только выживи, Марк. Сердцем прошу.
Винкер вышел из таверны, отвязал терпеливую лошадку. Потрепал ее по каштановой гриве. Забрался в седло. Улыбнулся серому небу - и вскинул ладонь. На ней опять появилась юкка. И завертелась с какой-то нереальной, немыслимой скоростью. На ладони, вокруг ладони вокруг пальцев, вокруг кисти, вокруг локтя... к делу подключилась вторая рука и юкка плясала уже между ними так, что ее движения слились в серебряную ленту...
А лошадка спокойно рысила в сторону Рахты, не обращая внимания на фокусы всадника. Она на своем веку и не таких шустрых повидала.
Рахта, тюрьма для "быдла", ничем не напоминала замок Лонгери. Снаружи это было довольно старое, почти квадратное двухэтажное здание на одном из холмов у Альсоры, окруженное садом, больше похожим на заброшенный пустырь.
Стены красовались выкрошенным раствором, а окна новенькими, недавно откованными решетками.
Пропуск, подписанный генералом Райкером, приняли и мгновенно проводили Марка к приятелю - длинной галереей с полукруглым потолком, где в сплошной стене слева были не гнезда для осветительных амулетов, а выемки для масляных фонарей. К счастью, уже не рабочие.
