Мать склонилась над котелком, пряча лицо.
Он обвел глазами убогую лачугу, откуда удрали даже мыши и набрал в легкие воздуха, чтобы сказать что-то резкое. Но неожиданно на его запястье легли легкие пальцы Эшери.
- Выйдем на пару слов?
Маркиз с облегчением подскочил. Катиаш посторонился.
После полутьмы домика, солнце показалось особенно ярким. Оно безо всякой жадности и жалости поливало склоны гор, превращая свою щедрость в наказание, как в сказке о золотоносной козе.
Драконье седло темнело на фоне слишком яркого неба, но тени не давало. Было еще не время.
- Что ответишь-то?
- Да спятил он! - взорвался Маркиз. Впрочем, помня о небывало остром слухе хозяина, взорвался шепотом, - С мозгами у него еще хуже, чем с глазами. Чтобы я свою мать в этом убожестве оставил!?
- А у нее самой спросить не хочешь?
Соображал Маркиз всегда быстро, этого у него было не отнять.
- Я чего-то не видел? Или чего-то не знаю?
- Не видел, - подтвердил Эшери и почти одними губами предложил, - посмотри сейчас. Только не шевелись, голову поверни потихоньку. И дыши ровно, диверсант из тебя - как из коня дворецкий.
Маркиз с любопытством чуть повернул голову. Скосил глаза туда, куда показывал Эшери. И опешил. Хорошо - с ног не упал.
Его мама, нежная красавица Тамире, жемчужина столицы и вечный камень раздора между тремя, а то и пятью богатыми купцами, а то и баронами... Гибкая Лоза Севера - вся, целиком, льнула к старому медведю и целовала его так, будто не было кроме них никого во вселенной.
А медведь, чтоб ему икалось, облапил ее по хозяйски и гладил по спине, словно уже приобрел все права!
- Мне это снится, - пробормотал Маркиз, - ну, хозяин, ну, зараза...
Серой молнией свистнул нож и вонзился в сухую землю в ладони от ноги Маркиза. Тот в обалдении посмотрел на "рыбку", на Катиаша, который продолжал лапать его мать, как ни в чем не бывало... И на Эшери, который беззвучно хохотал, не разжимая губ.
- А не подглядывай! - в сторону буркнул Катиаш, - нехорошо это.
- Пойдем отсюда, старший мужчина в семье, - фыркнул Эшери, - они и без нас договорятся. Глядишь, еще братик у тебя будет. Или сестричка.
Выходя со двора в полнейшем шоке, Маркиз чуть не споткнулся о пса, который опять улегся точно поперек тропы.
- Не понимаю! - громко заговорил он, когда деревня почти скрылась из вида, - зачем ей это! Я же уже вырос, я заработаю и на кусок хлеба, и на крышу над головой. Ей больше не нужно...
- Да влюбилась она. Чего тут понимать?
- В этого?!!
- А чем он плох?
- Эшери, он слепой нищий старик, а она - красивая молодая женщина. Это все - не для нее. Да если б он мог ее разглядеть по-настоящему, он бы сам близко к ней не подошел, издали любовался и облизывался!!!
- А она думает по-другому. Ты посмотри внимательнее, вспомни, какой мы ее привели в эту деревню. Она же расцвела тут. Еще аргументы есть? Только не "мне это не нравится", а по существу? Если нет - то пойдем.
- Куда? - пробормотал совершенно дезориентированный Маркиз.
- За вином, естественно. Свадьбу праздновать будем. Или ты хочешь родную и любимую маму на брачное ложе водой проводить?
- Убью, - тихо высказался Маркиз, - не знаю кого, но кого-нибудь убью обязательно.
- Да полно их будет, рука колоть устанет, - Эшери пожал плечами, и первый направился по тропинке вниз, ступая так ловко словно в предках у него были легкокрылые воздушные духи... Или хотя бы местные горные козлы.
- О, не извольте беспокоиться, господин генерал, - худой шатен, не смотря на жару, облаченный в шикарный костюм и даже с галстуком, прыгал вокруг нового наместника, как мамаша перезрелой дочки, к которой вдруг заглянули сваты. - Никто сюда не заходил, посторонних мы не пускаем. У нас хорошая охрана, и амулеты магические кругом, наместник приказал, аж по два золотых эра за них отдали.
- Не трещи, - оборвал генерал Рино, - ты говоришь, никто из посторонних на шахте не появлялся. А из своих?
- Из работников? - по-своему понял его управляющий, - так ведь праздники же. Святого Древнего Йохана празднуем, покровителя пастухов. У нас тут, видите ли, так исторически сложилось, что пастухи - самые уважаемые люди Кайоры.
- Пастухи - уважаемые люди? - изумился генерал, - Вы имеете в виду, которые коров пасут?
- И коз, господин генерал, - закивал управляющий.
- Что за глупость? Ну, да эта глупость нам на руку. Сейчас ты запустишь подъемник и поможешь нескольким моим бойцам спуститься в шахту. Думаю, двух десятков хватит. Они там одни не заплутают?
- Как есть заплутают, господин генерал, нельзя без проводника. Да еще вдруг на харгов наткнутся.
- Кто такие харги? - презрительно спросил новый наместник.
- Коты, господин генерал. Горные коты.
- Святые Древние! Пастухи у них уважаемые люди, а коты - опасные хищники. Понимаю, почему так легко удалось взять эту провинцию, практически, без единого сражения. Не понимаю одного, почему Священный Кесар, да хранит его Небо, так долго с этим тянул? Пойдешь с ними, проводишь парней...
И тут угодливый управляющий вдруг заартачился.
- Никак нельзя, господин генерал. Дни Йохана. В святые праздники под землю не спускаются!
- Что, коты поцарапают? - уже откровенно глумливо спросил генерал.
- Может, и коты, - насупился управляющий, - а только в святые дни никто под землю не полезет. Как хотите, уважаемый, можете и меня повесить, только до завтра я в шахту ни ногой.
- А ведь и впрямь - повешу!
- Воля ваша, - управляющий расстегнул один крючок на камзоле и распутал галстук, - не пойду!
- Повесить, - буркнул генерал, - и найти мне нормального проводника. Который кошек не боится.
Миновало почти три длинные клепсидры. Солнце, постепенно, катилось к Седлу Дракона, чтобы спрятаться за ним и подарить земле немного прохлады. Дважды или трижды из-за холмов, укутанных кленовыми и оливковыми рощами тянуло горячим и кислым дымом.
Треть посланного отряда появилась ближе к вечеру. Люди были измучены жарой и порядком злы. Многие из них оказались ранены. Никого они не привели.
В первой деревне на них посмотрели как на дурачков и богохульников и рассказали те же байки, про святых и кошек. Сержант попробовал настоять на своем и схватить нескольких жителей деревни, чтобы остальные были посговорчивее, но это дало какой-то странный результат: в них полетели ножи, серпы и прочий сельский инвентарь, да так ловко, что четверо солдат Священного Кесара сразу поздоровались с богами, а остальных не хило поцарапало.
