Глава шестая, в которой я становлюсь кошкой на службе его сиятельства
Утро началось с настойчивого стука в дверь. За ширмой сонно буркнули: "Кого там темные боги несут?" Затем последовала короткая возня и — повелительное, громким, ясным голосом:
— Войдите!
Отворилась дверь, стукнул по полу каблук. Что-то скрипнуло, звякнуло, зашелестело, сабельные ножны ударились и поскреблись о притолоку.
Я не стала прятаться под доху, хотя очень хотелось. Вместо этого мягко спрыгнула на пол и припала к тонкой, как нить, щелке между створками ширмы. Если меня определили в шпионки, буду шпионить!
Видно было лишь полу графского шлафрока и ногу виконта Дегеринга в черном сапоге и белой форменной штанине. Воображение дорисовало остальное: как он, выглаженный и начищенный, заняв собой весь дверной проем, возвышается над заспанным босым Данишем.
— Граф! — виконт щелкнул каблуками. — Примите мои извинения. Я покусился на ваше имущество. Благородный человек не должен так поступать. Но — кудри Небеи! — что за великолепный зверь! Я видел снежных кошек, и ни одна не произвела на меня впечатления. Так, игрушки для дамочек. Но ваша Белка — это нечто особенное! Поверьте, Дегеринги умеют ценить породу. Моя семья занимается разведением раскерских рысаков, лучших в западной части Вайнора. Кроме того, мы с отцом держим питомник борзых…
Выдав эту пылкую тираду едва ли не на одном дыхании, виконт выжидательно умолк. Даниш пропустил его в комнату.
— Я принимаю ваши извинения, виконт. Но замечу: вы не сможете разводить снежных кошек так далеко от полярных областей. Котята родятся с короткой шерстью. Даже от чистопородных родителей и с применением чар зимы.
— Знаю!
Дегеринг сделал шаг в сторону. Его лица мне видно не было, но я почувствовала, как он жадно приглядывается к ширме. К счастью, ширма была высокой, а я сидела у самого ее подножия, при этом хвост подобрала и от щелки отодвинулась, так что даже великорослый вайнорец вряд ли мог меня заметить.
— Разводить снежных кошек здесь нельзя, но заводить-то можно! — он хохотнул, довольный своим каламбуром. — Прошу, граф, уступите мне этот роскошный экземпляр.
Экземпляр?!
— Готов предложить десять тысяч ваших ригонских марок.
Мое недовольство испарилось, уступив место изумлению. Да за десять тысяч можно купить наше ателье с пекарней Верцелей в придачу! И он готов отдать такие деньжищи за комок меха на лапах?
— Кошка не продается, — сказал Даниш.
— Пятнадцать?.. — с сомнением начал виконт и оборвал себя. — Вы правы, граф. Деньги… деньги это для торгашей. Давайте меняться! Я сам выберу вам лучшему жеребца, быстрого как ветер, выносливого, как мамка, и злого, как морозы нынче зимой!
— Эта кошка подарена мне самой Хозяйкой зимы.
Больше граф ничего не добавил. Дегеринг пустился было возражать, затем осознал сказанное.
— Если речь идет о даре Богини, тогда, конечно…
Тут у меня от затылка до кончика хвоста пробежали холодные мурашки.
Дар богини!
А если Нежа затем и не дала мне пропасть в буран, чтобы ее любимчик Белый Граф приобрел личного оборотня для своих тайных дел?
Зал ли он? Конечно, знал! Все допросы, упреки, обвинения — для вида. Чтобы трепетала и рада была делать, что велят, лишь бы не выдал.
Мысли двинулись дальше. Не могло ли все быть подстроено с самого начала? Графу понадобился оборотень, чтобы выполнить задание короля, богиня подыскала подходящего — ни волк, ни медведь не годятся, только комнатное животное — и в нужный момент отрезала мне ход в Небыль. А Свен и Свяна подсказали, куда и каким путем отправиться. Тогда получается, что ведьма Льета… как ее — матушка Наш, Гаш, Шан? — ни в чем не виновата. И ни сном ни духом не ведает, что за окном в ту ночь пряталась не кошка, а человек.
Так может, это и есть служба, о которой говорили боги? И граф своими словами, там, в шаре, давал намек?
В голове стучала кровь, в сердце мешались гнев, отчаяние — и надежда. Если я сделаю это… найду письма, помогу разоблачить эйланцев, мне вернут мое тело?..
— До чего Белочка у нас умненькая! Не убегает, не вырывается, понимает, что красота требует ухода.
Костяной гребень в руках барышни Кайсы зарывался зубцами в мой мех, приятно щекоча кожу, а сама барышня так и мурлыкала без умолку. Я даже сомневаться начала, кто из нас кошка.
Дормез плавно перекатывался по ухабам. Как видно, графу, ехавшему впереди, пока хватало сил не только разметать заносы, но и сглаживать дорогу.
Утром, когда все рассаживались по саням, к Данишу подскочил полный человек средних лет в подбитой мехом темно-лиловой шинели ведомства магического обеспечения. Двое его подручных поедали графа глазами, не смея приблизиться.
Маги зимы, назначенные расчищать принцессе путь, сообразила я.
— Ваше сиятельство! Мы так рады! Готовы поступить в ваше распоряжение. Позвольте представиться…
— Благодарю, господа, — Даниш оборвал мага с высокомерием, которого я до сих пор у него не видела, и прошел мимо не сбавляя шага. — Отдыхайте. Ваша помощь не требуется.
За окном опять мело. В пение снегов вплетались звуки движения большого обоза — скрип полозьев, топот копыт и тяжелых ног, утробно-трубные голоса мамок, конский храп, звон бубенцов, перекличка гвардейцев из конвоя, сопровождающих дормез верхом.
Но все это снаружи, а внутри — магические телогреи, мягкие подушки, пледы и воркование Кайсы:
— Какая у Белочки шерстка! Длинная, густая и совсем не спутывается, чудо, а не шерстка! Мягкая, шелковистая… как волосы у вашего высочества.
Принцесса Камелия полулежала на плюшевом диване, перебирая страницы "Дамского шика", самого дорогого альготского журнала мод. Но мысли ее, казалось, были заняты совсем не нарядами.
На слова Кайсы она подняла голову и звонко рассмеялась:
— Сказали бы, как у Белого Графа, право слово!
— А что Белый Граф? — возразила Кайса. — Он нынче вовсе не белый. А у вас оттенок платины. И волосы не лезут, — добавила простодушно. — Точно как у нашей Белочки-красавицы. Правда, Белочка?
Вчера утром, когда принцесса приняла меня из рук графа, Кайса ахнула:
— Осторожней, ваше высочество! Платье будет в шерсти, потом не отчистить!
— Снежные кошки не линяют, — сдержанно улыбнувшись, заметил Даниш.
А жаль.
Потом, уже в карете, Кайса осмотрела платье ее высочества, пришла в восторг и тут же назначила себя моей нянькой. Ах, Белочке пора кушать! Ах, Белочке надо сделать ее дела! Белочке нужен красивый бантик! Белочку надо причесать!
Мурлычь, Карин, твердила я себе, это ради возвращения твоего человеческого тела.
