— Что же, начнём урок послушания, — спокойно произнёс я, замахиваясь и с силой опуская на её спину сталь плашмя. Тело вздрогнуло, дёрнулось, а из под кляпа послышался громкий стон, сильно заглушенный тканью, но меня это не остановило, я раз за разом наносил удары, стараясь сделать так, чтобы на её спине появился тот же рисунок, который сейчас был на моей.
Я бил её и приводил в сознание, когда она безвольно повисала на жгутах привязи, и когда раздался шум за дверь, сначала не обратил на это внимание. Лишь когда выбили дверь и в комнату вломились гвардейцы, возглавляемые лично императором, который видимо хотел спросить, как дела у дочери и меня, но увидев то, что творилось на его глазах, замычал от ярости, и выхватив пистолет у ближайшего гвардейца стал стрелять в меня.
Пули рвали тело герцога, принося боль, но я, видя, что его жизнь стала угасать, бросил напоследок удовлетворённый взгляд на иссечённую и окровавленную спину всё ещё живой принцессы, прежде чем покинул умирающее тело.
* * *
— Артур! Что блядь это было?! — император метался по кабинету, когда к нему зашёл его первый советник, — что нашло на Энри?! Он ведь был её лучшим другом!
— Там внизу, ещё десяток трупов наследников благороднейших семейств, — тихо ответил тот, — мои люди уже работают, не волнуйтесь ваше императорское величество, мы разберёмся в произошедшем.
Четыре часа спустя
Император читал бумаги проведённого расследования по горячим следам и хмурился, ничего не понимая.
— Ты хочешь сказать, что какой-то замухрышка, который весь вечер боялся что на него просто даже обратят внимание, пошёл к свите герцога и перехватил у него девушку, на которую тот положил взгляд? А когда тот решил его проучить, то убил всех кроме него?
— Он сам при этом ничего не помнит, последнее событие оставшееся у него в памяти, это приезд на бал, — добавил сэр Артур.
— Затем Энри заперся с моей дочерью в её комнате, лишил её сознания и привязав к кровати, избил? Зачем? Почему?
— Не избил ваше императорское величество, а наказал, изуродовав лезвием спину так, чтобы принцесса точно осталась после этого жива.
— Какая разница Артур? — император повернулся к нему.
— Тут есть весьма большая разница ваше императорское величество, — тот чуть смутился под яростным взглядом, но продолжил говорить, — он её именно наказал, примерно так же, как наказывают солдат за провинность, каждую среду на площади вашего дворца.
Он тут же осёкся при последних словах и они с императором переглянулись, моментально вспомнив, кого ещё наказывали из дворян подобным образом. Это они не раз обсуждали на троих, когда проговаривали биографию одного парня.
— Срочно сюда Энтони! — прошептал император, оглядываясь по сторонам, словно из зеркал или окон на него мог выпрыгнуть невидимый призрак.
— Пошли курьера с двумя машинами и охраной Артур! Срочно!
— Поеду сам, — тот откланялся и выбежал из кабинета.
* * *
— Энтони, не молчи! Ты явно знаешь больше, чем говоришь! — Валериан накинулся на старика, который был не похож на себя прежнего.
Сэр Артур, перехвативший отбывающего из города целиком с семьёй и минимум вещей исповедника, едва ли не силой привёл старого друга в императорский дворец.
Не смотря на поток вопросов и тона императора, не предвещавшего ничего хорошего, тот упрямо молчал.
— Мой император, позвольте мне, — сэр Артур, отодвинув взбешённого Валериана в сторону, усадил исповедника на кресло, сходив налив виски, вручил бокал старику. Тот долго не хотел пить, и только когда сам советник плюхнул себе сразу полбокала, сделал с ним вместе маленький глоток.
— Рэджинальд? — спросил советник у исповедника.
Тот лишь молча кивнул.
— Перемещается между телами? — развил логичную идею опытный полицейский, вспомнив их разговоры у камина.
Тот снова качнул головой.
— Он приходил к тебе? Угрожал?
Исповедник сделал глоток и только после этого ответил.
— Не угрожал, был в теле Элизы, а вы сами знаете. Было два выкидыша, и она сейчас на четвёртом месяце…
Император перестав материться, подтащил кресло, налив и себе бокал виски.
— Хочешь сказать, мы теперь в жопе?
— Судя по тому, что он обронил вскользь, то в полной.
— Может быть мы ещё успеем, — Валериан перевёл взгляд на Артура, — отбей телеграмму в Сенат, по моему каналу, — пусть запускают план «Угроза».
— Сделаю, — тот сделав глоток, поднялся и поспешил в специальную комнату, о существовании которой знали едва ли десяток человек.
— Что он такого сказал Энтони, что ты бросил всё и собрался бежать? — император перестав злиться на человека, которого напугали так, что тот всего за одну ночь кардинально изменился и попытался выпытать из него хоть крохи информации, понимая, что непонятно, чтобы он делал в подобной ситуации, где бы дочь сейчас лежала не в лихорадке, а при смерти.
— Судя по всему, он хочет изменить мир, только как, не сказал, — Энтони, покрутил стакан в руках, взболтав янтарную жидкость.
— Что будем делать? Надеюсь теперь ты останешься с нами? Нам не некого больше рассчитывать Энтони, только я, ты и Артур! — Валериан посмотрел ремесленнику прямо в глаза, но тот отвёл взгляд.
— Он оставил какие-то новые слепки на моей и ауре Элизы, — сэр Энтони показал вокруг себя, — я могу быть опасен, мой император.
— К чёрту это! — тот ещё раз сделал глоток, — если мы не сможем предотвратить катастрофу, то хотя бы понять, как можно уменьшить последствия. Ты с нами?
— Отправьте с Элизой охрану, и да, я весь ваш мой император, — тот тяжело вздохнул, расправляя плечи, впервые за вечер.
— Отлично! Дождёмся Артура и устроим совет, накидай на бумаге всё, что приходит в голову, зная его текущие возможности, а мы будем думать, много думать, — чертыхнулся Валериан, отбрасывая пустой бокал в сторону. Тот жалобно звякнув, разбился о каминную решётку.
* * *
— Да ваше святейшество, оба мертвы, повешены по приказу императора, — Дамьен отчитался об услышанном на балу, когда меня не было рядом.
— Проклятые ублюдки, — скривился я, находясь в теле одного из дворцовых слуг, — что за невезение, главные негодяи избегают наказания.
— Ваше святейшество, но они как бы мертвы, — осторожно напомнил тот.
— Но не от моей руки Дамьен.
— Что делаем дальше? — девушка напротив, внимательно посмотрела на меня.
— Я тебя убиваю и на этом наш вояж в Империи можно считать оконченным, — я достал нож из-за сапога. Обычный столовый нож, который лишь слегка заточил сейчас о камни.
— Прости, но будет больно, нож туповат.
