— Мой император, посмотрите на небо!
Его рука сильно дрожала, когда он протягивал принесённую вещь.
Валериан подозрительно принял очки и приложив их к глазам внимательно посмотрел на небо, ожидая увидеть там привычную зеленоватую марь. Но ничего, кругом ничего не было, только абсолютно чистое, летнее небо без единого облачка.
— Зови Энтони, к чёрту роды, — он передал очки советнику, — меня этот его мёртвый бывший ученик скоро тоже в могилу сведёт.
Сэр Артур лишь мгновение посмотрел на небо, прежде чем вышел из кабинета и отдал краткое распоряжение дежурившим за дверью собственным помощникам.
Всего час ожидания и вскоре внутрь вошёл радостный исповедник, с широкой улыбкой на лице.
— Родила? — вяло поинтересовался император, голова которого была занята совершенно другими проблемами.
— Да, мальчик! Крупный и главное здоровый! — ответил Энтони, от сияющего лица которого можно было прикуривать.
— Я этому безусловно рад, но у нас новая проблема, — император показал в сторону окна, — что скажешь?
— Видел, — тот возбуждённо стал ходить по кабинету, отмеряя шаги, — исчезли все метки, которые были на людях. Я смотрел, пока меня везли сюда, ровные, привычные ауры людей радующие глаз. Словно вернулся в прошлое до…ну вы сами знаете до чего.
— До появления твоего ученика, — проворчал император, — так это хорошо или плохо?
— Если получим подтверждение, что всё вернулось в прежнее русло, то да, проблема исчезла сама по себе, — исповедник развёл руками, — только скорее всего все его изобретения перестанут работать в этой связи.
— Нам это только на руку, — облегчённо вздохнул сэр Артур, — не было и не надо.
— Это уж точно, — согласился с ним император, — тогда жду от вас доклады каждый день в течении следующей недели, чтобы понять, чего мы лишились, а что приобрели после исчезновения этой штуки.
Он снова потыкал пальцем в потолок.
— Слушаемся ваше императорское величество.
Глава 34
Год спустяпосле смерти Жнеца
— Вельфор, иди к маме, — Элиза, сидя на толстом ковре, протянула руки к годовалому малышу, который сидя напротив неё, листал толстую книгу, уморительно делая вид, что читает. Так же, как и его отец, шевеля при этом губами. Сходство было настолько очевидным, что на глазах у неё показались слёзы умиления. Роды прошли тяжело, так что приглашённому на всякий случай хирургу пришлось зашивать её, после всего случившегося. Но результат явно этого стоил. После двух неудачных попыток, едва не вырвавшим её сердце из груди от горя, вот он, краса и гордость молодой мамочки, умильно играет с взрослой книгой. Причём эта любовь у него появилась сразу, как только он окреп настолько, чтобы смог ходить. Первой же игрушкой, которую он потребовал, и конечно же получил, была книга, лежащая на коленях отца.
С тех пор и повелось, что его не интересовали никаких другие игрушки, кроме книг, он молча отталкивал всё, что ему предлагали или покупали многочисленные родственники, и наоборот на лице расцветала беззубая улыбка, когда кто-то приносил новую книгу. Причём никто не знал, как, но малыш различал их то ли по обложкам, то ли по толщине, но те книги, что он уже когда то листал, его больше не интересовали. Эти подарки он встречал без особого восторга. Сама Элиза, бабушки, дедушки да и все знакомые удивлялись его способностям, правда одно терзало её всё это время, не давая совсем спокойно окунуться в приятные тяготы материнства — малыш за всё время, ни сказал ни единого слова. Даже когда он был голоден или нужно было сменить нижнее бельё, он молча, но крайне серьёзно подходил к ней и показывал рукой то, что его интересовало. Приглашённые доктора, лишь разводили руками, говоря, что с виду физическим проблем не наблюдается и он вполне себе развивается как, и должен это делать обычный ребёнок.
Дверь внизу едва слышно стукнула, но малыш тут же отложил книгу в сторону и протянул руки Элизе. Она поднялась и взяв его на руки, заспешила вниз. Ещё одна необъяснимая его странность, он всегда знал, когда она или Энтони приходят домой, безошибочно определяя это. Они даже делали пару экспериментов чтобы это проверить, но ребёнок не ошибся ни разу. Вот и сейчас, спускаясь вниз с годовалым малышом на руках, она была твёрдо уверена, что встретит мужа.
Какого же её было удивление, когда рядом с ним увидела человека, которого меньше всего ожидала увидеть в своём доме.
— Ваше императорское величество! — она сделала неловкий книксен, чтобы при этом не уронить сына.
— Смотри, не обманул, да Артур? — тот улыбнулся ей и повернулся к первому советнику.
Тот лишь хмуро улыбнулся.
— Твой муж пока мы сюда ехали, рассказал нам о вашем смышлёном малыше, любящем книги, — Валериан улыбнулся, рассматривая ребёнка, — он и сейчас запросился вниз?
— Да ваше императорское величество, — она расплылась в ответной улыбке, — никто не знает, как он это делает.
К её удивлению, муж выглядел совсем не радостно при этом всём, а когда внутрь вошли ещё трое незнакомых ей людей, она вспомнила, что вообще-то является хозяйкой дома, в гости к которой пожаловал сам император. Опомнившись, она вручила сына одной из его нянек, а сама бросилась раздавать приказы слугам, загружая их работой по встрече и обустройству гостей. Когда все расположились в обеденной зале, она смогла наконец обмолвиться парой слов с хмурым мужем, который был словно не рад появлению в их доме столь важных гостей.
— Энтони, дорогой, что случилось? — она на секунду прижалась к нему, ведь не смотря на значительную разницу в возрасте, они любили друг друга.
— Вот уже как год, как в стране перестали рождаться дети, с возможностями ремесленников, — тихо прошептал тот ей на ухо, — не вздумай этим с кем-то поделиться, пока это государственная тайна.
— Конечно, как ты мог подумать! — возмутилась она, возвращаясь к интересующей её теме, — а как это?
— Анализы на кровь, которые берутся у всех детей в знатных родах показали, что никто из них не способен к ремеслу. Когда главы семейств поделились между собой этой информацией, она тут же стала известна и императору, — Энтони показал взглядом в сторону Валериана, который сидя во главе стола, сейчас произносил какую-то шутку, над которой все рассмеялись.
— Провели сначала выборочную проверку, затем полную, и результаты всех ужаснули. Никто, ни один ребёнок возраста Вельфора, ни в одном сословии страны, не способен стать ремесленником, не говоря уже про исповедников.
— Получается, наш сын уникален? — сначала обрадовалась Элиза, не придав особого значения первым словам мужа.
— Ты не знаешь главного, — совсем шёпотом попытался объяснить ей Энтони, — мы сделали запрос в другие страны, и там этим вопросом также обеспокоены, просто думали, что такие проблемы существуют только у них.
