Я уволилась из Макдональдса и вчера переехала к Ярославу. Только спали мы в разных комнатах: я задрыхла в гостевой, так и не дождавшись его с работы. Зато утром мы обменялись несколькими фразами.
— Регистрация назначена на шесть вечера, — поставил меня перед фактом Ярослав. — Я буду занят, поэтому пришлю за тобой водителя.
— Что мне с собой взять? Ну, кроме документов?
— Ничего.
— Кстати, я даже не видела твой паспорт. А вдруг у тебя фамилия кошмарная?
— С моей фамилией всё в порядке, — усмехнулся Ярослав.
— Я так не играю, — насупилась и сложила руки на груди. — Тащи сюда свой паспорт, а то сбегу прямо из загса!
Он утолил моё любопытство и вручил новенькую ID-карту.
— Ты старше меня аж на двенадцать лет. Ужасно, — поморщилась наигранно. — Но фамилия ничего так, терпимая. Майя Разумовская! Вроде неплохо звучит.
— Возьмёшь мою фамилию?
— Обязательно! Не хочу быть Крыловой.
Ярослав даже удивился немного. Не ожидал, что я так легко откажусь от своей девичьей фамилии.
Отвлекаюсь от воспоминаний, когда машина тормозит у загса. Водитель открывает мне двери, я вежливо киваю ему и оглядываюсь. Ярослав, в чёрном деловом костюме, подходит ко мне и осторожно берёт за руку.
— Шикарно выглядишь, — произносит он с улыбкой.
— Спасибо.
За дальнейшими событиями я наблюдаю словно со стороны. Кажется, что я сижу в тёмном зале кинотеатра, а регистрация брака происходит не со мной, а с профессиональными красивыми актёрами. Улыбчивая женщина протягивает нам бумаги, чтобы расписаться. Спрашивает, нужно ли проводить официальную часть. Ярослав отказывается. Тогда нам просто вручают два свидетельства, на которых указано, что мы стали мужем и женой. Вот так просто: без марша Мендельсона, без обмена кольцами, без банальных клятв и поцелуев. Отныне я жена Ярослава. И доказательство этому — жалкий розовый лист бумаги.
— И что дальше? — спрашиваю я, разглядывая свидетельство о браке.
— Отметим столь важное событие ужином в ресторане.
Пожимаю плечами. Мною овладевает пугающее безразличие. И есть совсем не хочется.
Мы садимся в машину, но Ярослав не спешит уезжать. Смотрит на меня задумчиво, уголок его губ дёргается в непонятной эмоции.
— Ты на мне дыру протрёшь своим пристальным взглядом! — возмущаюсь я, избегая прямого зрительного контакта.
Ярослав, вздохнув, достаёт из бардачка синюю коробку и отдаёт мне.
— Поздравляю, — широко улыбается он. — Теперь ты моя жена.
Я удивлённо рассматриваю помолвочное кольцо из белого золота с огромным бриллиантом. В груди теплеет, и сердце больше не сдавливают железные тиски.
— Я не ожидала. Зачем ты его купил? Обручального же вполне хватит.
— И этот вопрос задаёт девушка, пришедшая на обычную регистрацию в белом свадебном платье?
Ярослав тянется за второй бархатной коробкой, на этот раз с обручальными кольцами. Выполнены в сдержанном стиле, тоже из белого золота.
— Обменяемся кольцами? — шутливым тоном спрашивает он.
Усердно киваю. Не знаю, почему, но этот вопрос действует на меня исцеляюще: на губах появляется улыбка, а мир окрашивается в яркие цвета. Я слегка волнуюсь, когда достаю кольцо и надеваю его на безымянный палец Ярослава. Он проделывает то же самое с моей рукой. Только не отпускает её, а крепко сжимает. И наклоняется, чтобы поцеловать тыльную сторону ладони.
— С днём нашего бракосочетания, Майя.
От его осторожного поцелуя, от низкого приглушенного голоса и тёплого взгляда внутри зарождается пронзительная мелодия.
Я благодарно улыбаюсь и сжимаю его руку. Ярослав сумел поднять мне настроение. Я пришла в белом платье, а он купил красивые кольца. Хоть наш брак и заключён по расчёту, в душе я всё равно мечтала о классических атрибутах свадьбы. И Ярослав частично угадал мои желания.
Но ведь это ещё не конец. Впереди нас ждёт ужин в ресторане, а затем и первая брачная ночь. От одной лишь мысли о ней меня сразу бросает в жар.
14
— Я выгуляю собак, а ты можешь располагаться в моей спальне, — чуть прищурившись, говорит Ярослав.
— Ну спасибо, что допускаете до своих царских покоев, — привычно ёрничаю я, стараясь заглушить сумасшедшее биение сердца. — Логично, что жена должна спать рядом с мужем.
— А как же твоя хвалёная свобода? Она не пострадает из-за моего физического присутствия?
Об этом я совсем не думала. В мою картину мира не вписывается сценарий, при котором мы офигенно трахаемся, а потом я ухожу в другую комнату. Как-то это неправильно, чёрство, словно мы друг друга грубо использовали — и убежали каждый в свой мир. Даже после нашего первого секса на кухне я тянулась к Ярославу, жаждала его тепла, хотя бы минимальной порции обнимашек, чтобы не чувствовать себя лишь дыркой для удовлетворения чужих потребностей. Но тогда он отстранился, а я так погрязла в своих открытиях, что нервно смеялась, а потом и вовсе сбежала.
Сегодня всё должно быть по-другому. Раз я оказалась не фригидной, то почему бы не получить максимум удовольствия от брака по расчёту?
Пока Ярослав возится с собаками, я перетаскиваю в его спальню два чемодана. Бесцеремонно открываю зеркальный шкаф-купе, скептически осматриваю тонну скучных рубашек и костюмов, заполонивших всё пространство, и недовольно морщусь. Свои шмотки я тут хранить не буду. И вообще мне не нравится спальня Ярослава. Нужно преобразить её немного, добавить красок, подушки мягкие купить.
Ладно, будет у меня отдельная комната для обуви и одежды. Богатые ведь так живут, не правда ли?
Захлопываю шкаф-купе, достаю из чемодана симпатичную, недавно купленную ночнушку и отправляюсь в душ. Меня начинает потряхивать то ли от предвкушения, то ли от волнения. Не могу понять собственные ощущения. Я хочу секса с Ярославом, но глубоко в душе мне претит интим без чувств.
Зато о бывшем я уже который день не вспоминаю. Из-за него я считала себя асексуальной, равнодушной, холодной партнёршей, а он с удовольствием подпитывал мои комплексы, давил на больные мозоли и при расставании обвинил меня в измене! Как так можно? Любил ли он меня хотя бы немножко? Ответ напрашивается сам собой — нет, не любил, только пользовался красивой невинной девочкой, а потом с лёгкостью предал, найдя вариант получше.
А Маринка, видимо, никогда не была моей настоящей подругой. Что-то мешает мне поверить в её слёзы и раскаяние. Я ведь знаю, что Марина хотела поступать в театральное училище, а в школе она постоянно играла главные роли во всех спектаклях. Хорошо играла, убедительно. Так что грош цена её мольбам о прощении.
Вздрогнув от закравшегося в душу смутного подозрения, я возвращаюсь в спальню. Мандраж усиливается до такой степени, что перед глазами всё вертится, словно я на огромной скорости катаюсь на цепочной карусели. Да что со мной? Нервничаю и дрожу, словно девственница.
