— Около двух лет назад. Почти сразу же, как ты переписала её на маму, — тихо отвечает Яр.
Раньше мама с отчимом ездили на море, хоть как-то отдыхали, а потом Виктор стал слишком занят. И за пару месяцев до моего совершеннолетия он заявил, что отныне я должна всего добиваться сама. Вскоре я переоформила квартиру, а отчим решил получать с неё деньги, не сказав об этом маме. Ко всему прочему он заложил дом и взял кредит. При этом у него офигенная зарплата с шестизначной суммой.
В голову приходят только два варианта. Первая догадка — он наркоман и тратит все деньги на очередную дозу. Но тогда бы мама по-любому что-то заметила, она же не совсем слепая! Значит…
— Виктор — игроман? — осторожно спрашиваю я. Морщусь, когда пью прохладный виски. По телу разливается приятное алкогольное тепло, но этого мало, чтобы чувствовать себя нормально.
— Да, Майя. Он постоянный клиент подпольных казино.
Я вздрагиваю, мотаю головой, не желая мириться с поступившей информацией. Бред, как мама могла ничего не заметить? Это же болезнь, зависимость! Она должна была что-то заподозрить! Или наивно верит, что Виктор загружен работой, хотя на самом деле он зависает в казино? Да они же запрещены! Это нарушение закона, это опасно и страшно!
— Лучше бы он оказался меркантильным ублюдком, который хочет попросить у тебя денег на развитие собственного бизнеса, — всхлипнув, шепчу я. — Игромания — это болезнь. Это намного хуже. Она вообще лечится? Что нам делать?
— Для начала — успокоиться, — Яр убирает бокал с недопитым виски и заключает меня в свои тёплые объятия. — Это не смертельная болезнь, не наркомания. Выход есть всегда.
— А долги? Какие же там суммы, если дом заложен, если кредит взят? Я боюсь даже представить!
— Это не твоя забота, Майя.
— Да, но он мой отчим. И мама с ним в одной лодке. Я уверена, что она ничего не знает. Как ей быть дальше? Жить с человеком, у которого зависимость от игр, это ужасно! Вдруг он снова сорвётся? Вдруг влипнет в неприятную историю, и маме начнут угрожать коллекторы?
Яр гладит меня по спине, пытается успокоить. А я совсем растеряна, взволнована, не понимаю, что делать, как сообщить маме о болезни отчима. Это её убьёт. Она так сильно любит Виктора, что простит ему все грехи и будет дальше жить с игроманом.
— Майя, постарайся не паниковать. Зависимость излечима, а долги рано или поздно можно погасить, — пытается достучаться до меня Яр. — Твои родители — взрослые люди, они справятся.
— А я вот не уверена.
— Я понимаю твои тревоги, они вполне обоснованы. Но давай решать проблемы по мере их поступления, — Яр ловит мой растерянный взгляд и ободряюще улыбается. — Для начала нужно переговорить с твоими родителями.
— Виктора я не хочу ни слышать, ни видеть. Он лжец!
— Да, но он дорог твоей матери.
— И что теперь? Простить и понять?
— Для начала — встретиться с ним и с твоей мамой. Раз Виктор так сильно хотел меня видеть, то так уж и быть, я выполню его желание. Предлагаю на днях съездить к твоим родителям и обсудить возникшую ситуацию.
— Ты серьёзно? Это плохая идея. Я просто позвоню маме и расскажу ей всю правду о ненаглядном Витюше!
— Подобные новости нельзя сообщать по телефону. Ты и сама это понимаешь, Майя.
Я освобождаюсь из его тесных объятий и несколькими крупными глотками допиваю виски с подтаявшим льдом. Закрываю глаза. На ощупь нахожу руку Яра, прижимаюсь к ней губами. Его пальцы касаются щеки, ласково гладят чувствительную кожу. Я сворачиваюсь клубочком на диване, кладу голову на колени Яра и наслаждаюсь его прикосновениями. Так мы и сидим, в тишине одинокой гостиной, но это тишина приятная, светлая. Благодаря нежным ласкам мужа я потихоньку успокаиваюсь, и ситуация перестаёт казаться такой уж безысходной.
37
— Я сказала маме, что мы приедем в субботу, — сообщаю Ярославу, выкладывая на тарелки стейки медиум прожарки.
Сегодня мы остались дома. Всего пару часов назад Таня уехала на съёмную квартиру, и я даже расчувствовалась немного. Всё же в последние пару недель мы очень сблизились, вместе сериал смотрели, несколько раз ездили в университет, обедали в кафешках, общались по душам. Мне уже не хватает этой странной безбашенной девчонки. Конечно, мы и дальше будем видеться, но это немного другое.
— Волнуешься? — Яр обхватывает мою талию и мягко усаживает меня к себе на колени. Льну к нему, обнимаю за шею, чувствую тепло любимого тела, отчего на душе становится легко и спокойно.
— Немного, — тихо признаюсь. — Но я изучила статьи про игровую зависимость и больше не злюсь на отчима. Жаль его. В жизни Виктора нет ничего светлого, кроме игровых автоматов, он не умеет контролировать свои желания, врёт жене, берёт кредиты под огромные проценты, и всё ради того, чтобы сбежать от реальности. Наверное, ему не хватает драйва, адреналина, ощущения того, что он жив и способен чего-то добиться, пусть это и будет дурацкий выигрыш в казино. Это страшно на самом деле. Я читала, что людям с игровой зависимостью может помочь толковый психотерапевт, а в некоторых случаях требуется медикаментозное лечение.
— Антидепрессанты?
— Да. Игромания часто сопровождается депрессией или повышенной тревожностью. Страшно всё это, — я вздрагиваю, жмусь к Яру и целую его в шею. Он обнимает меня крепче, шепчет на ухо ласковые слова. Я чувствую себя бездомным котёнком, которого приютили, обогрели и исцелили любовью.
Я всё чаще ловлю себя на мысли, что испытываю к Яру нечто большее, чем простая влюблённость. Я с ним другая совсем: открытая, уязвимая, ранимая. С Егором всё было иначе, проще, что ли, приземлённее. Его прикосновения не дарили мне уверенность, не успокаивали душу.
Ярослав каким-то невероятным образом чувствует меня, а я всеми силами пытаюсь отвечать ему взаимностью, дарить ласку и тепло. Мы даже не ссоримся, хотя в этом есть частичка моей вины. Я так и не рассказала мужу про своё желание найти работу. Вспоминаю скептическое выражение в глазах Тани и торможу, откладываю серьёзный разговор на потом. Трусиха.
— Вот видишь, Майя, всё поправимо.
Яр с удовольствием ест стейк, который я приготовила на электрическом гриле. Тоже отрезаю кусочек, медленно жую, искоса поглядывая на мужа, и с каждым мгновением ко мне возвращается тревога. Сколько дней я уже откладываю важный разговор? Три, четыре? Разве так можно? Я должна быть честной с Яром, чем дольше я молчу про работу — тем хуже себя чувствую. Ещё и ситуация с отчимом камнем давит на сердце. И Таня уехала.
Надо признаться. Хватит убегать от реальности!
— Яр, — неуверенно произношу, наблюдая за тем, как муж доедает стейк, — я хочу устроиться на работу. И уже нашла подходящие вакансии.
Он замирает. Откладывает столовые приборы, внимательно смотрит на меня. Между его бровей появляется глубокий залом, уголок губ недовольно дёргается вверх. Яру не нравятся мои слова. Он удивлён? Разочарован? Зол? Не могу прочитать его эмоции, он слишком хорошо умеет их скрывать.
