— Общежитие скоро закрывается. Может, прекратите держать интригу? Подзатянулась она, зевать охота.
Я ковыряю вилкой десерт. Есть уже не хочется. Наступает момент разочарования. Давай, Ярослав, жги!
Он откидывается на стуле. Такой расслабленный и спокойный. Я оставляю в покое миндальный торт. Вилка со звоном падает на тарелку. Что-то я разнервничалась.
— Я хочу, чтобы самый влиятельный человек города стал постоянным клиентом моей страховой компании. Но есть одна проблема. Этот человек придерживается старых взглядов и ведёт дела только с теми людьми, у которых есть семья. Жена, возможно, дети и шпиц в придачу.
— Очень мило, конечно, что в двадцать первом веке миллионеры топят за семейные ценности, но я-то здесь при чём?
Ярослав наклоняется ко мне, и его энергетика хлыстом бьёт по дребезжащим нервным окончаниям. Воздух пропитывается мужским запахом, древесно-мускусным, с невесомыми нотками крепкого кофе.
Хочу отстраниться, защитить своё личное пространство, однако тело меня не слушается — ножки стула скребут по полу, когда я подвигаюсь к Ярославу, полной грудью набираю в лёгкие пьянящий кислород. И попадаю в омут тёмно-зелёных глаза.
— Я предлагаю тебе стать моей женой, — на полном серьёзе произносит Ярослав.
— Вы белены объелись? — вскрикиваю удивлённо. — Я вас второй раз в жизни вижу!
— И что? Ты красивая, отчаянная и достаточно циничная, чтобы согласиться на брак по расчёту. Тебе не нужно будет работать официанткой и терпеть грязные приставания недомужиков. Ты забудешь про убогое общежитие и вечную нехватку денег. Соглашайся — и ты станешь той самой Золушкой, которая выбрала финансовую стабильность, а не призрачную любовь, — вкрадчиво вещает Ярослав.
— И что от меня требуется? — я не спешу отказываться. Сомнение проникает в душу, в лёгкие, в вены.
— Быть моей спутницей на светских мероприятиях, — Ярослав наклоняется ближе, я чувствую его горячее дыхание. — Ну и регулярно заниматься со мной сексом.
Я отшатываюсь. Сглатываю едкий ком. В горле пересыхает.
Ярослав ведь не знает, что из меня дерьмовая любовница.
— Я отказываюсь от вашего предложения.
— Почему? — хмурится Ярослав. — Я по глазам видел, что ты готова согласиться.
Вряд ли я была прям готова, но определённые мысли в голове пронеслись. Не видеть язвительные лица соседок, не бегать от столика к столику пять дней в неделю, не считать каждую копейку… Конечно, я мечтаю о такой жизни! Терять мне нечего, во взаимную любовь я больше не верю, так почему бы не выскочить замуж по расчёту? Но везде есть подвох.
— Я ничего не умею в сексе, вам такая партнёрша не нужна. Может, любовницу себе заведёте? — робкая надежда зажигается внутри, и я поднимаю взгляд на Ярослава. Он явно озадачен.
— Ты девственница?
— Нет! — мотаю головой, опровергая его нелепое предположение. Неужели он из тех, кто любит невинных девушек?
Услышав мой ответ, Ярослав перестаёт хмуриться. Уголок его губ ползёт вверх, глаза мерцают.
— Мне без разницы, умеешь ты что-то или нет, — хрипловатым голосом произносит он. — Ничего сложного в сексе нет, научишься.
Снова он усмехается. Лучше бы спасибо сказал: я откровенно говорю о своих недостатках, чтобы он не покупал кота в мешке! Могла бы и соврать, и раскованной любовницей притвориться ради безбедной жизни.
— Если вас устраивает бревно в постели, то окей, — наступает мой черёд усмехаться. — Я честно обо всём предупредила.
— Бревно, — ещё шире улыбается Ярослав. — Надо же, какое устаревшее понятие. Оно родом из махровой древности, когда мужики не могли доставить женщине удовольствие и оправдывали свою никчёмность всеми возможными способами. Называли партнёршу фригидной, асексуальной, к врачу ей советовали обратиться.
Лицо опаляет краской стыда. Егор хотел, чтобы я проверила либидо, сходила на консультацию к сексологу. Он, конечно, не прямым текстом об этом говорил, а так, вскользь, делал вид, что заботится о моём здоровье. Я тогда не обратила внимание на его слова, продолжала жить в сладких иллюзиях.
— В общем, Майя, об этой сфере можешь не волноваться. Я не сделаю тебе больно или некомфортно. И никогда не назову бревном, потому что умею считывать желания партнёрши.
Самоуверенный сукин сын! Егор тоже считает себя офигенным любовником, с ним каждая девушка кончала, и лишь я попалась дефектная какая-то.
Что ж, я сказала Ярославу о своей асексуальности, так что с меня взятки гладки.
— Так что, ты согласна вступить в брак по расчёту? Или тебе нужно время, чтобы всё обдумать? — иронизирует Ярослав.
От таких предложений не отказываются. Наверное, он ждёт, что я завизжу на весь ресторан и прыгну к нему на шею, зацелую на радостях и отдамся прямо здесь, на деревянном столе. Не на ту напал! Мне действительно нужно всё обдумать. Одно дело — в теории расписывать преимущества брака по расчёту, но совсем другое — столкнуться с ним в реальности.
Я проверяю время на телефоне. Пора бы в общагу ехать.
Хотя зачем?
Хлопаю ладонью по столу, загораясь новой отчаянной идеей. И как-то само собой обращаюсь к Ярославу на «ты».
— Я не могу согласиться вот так, с бухты-барахты, — мой голос звенит, в крови пузырится адреналин. — Для начала я хочу узнать тебя получше: чем ты увлекаешься, как отдыхаешь, где живёшь, — прижимаю руки к груди и округляю глаза: — Кстати, можем начать с последнего! Я должна понять, в каких условиях буду жить, если приму твоё предложение руки и банковской карточки. Ну что, поехали к тебе домой?
7
— Неплохо, — сдержанно произношу я, задирая голову вверх и осматривая шикарный дом, в котором живёт Ярослав.
О-хре-неть! Трёхэтажный особняк с мансардной крышей, на участке растут голубые ели, а в просторном гараже я замечаю ещё одну машину. Да уж, Егор был обеспеченным парнем, жил в квартире, которую ему подарили родители, разъезжал на крутой тачке, но я, кажется, только сейчас начинаю понимать, что такое настоящая роскошь.
Изображать равнодушие всё же не получается. Я округляю глаза, когда мы заходим в дом, загорается свет — и две лохматые чёрные собаки бегут прямо на Ярослава. Лают, взвизгивают от радости, забавно виляют хвостами, а он садится на корточки и тянет руку сначала к одному пёселю, потом ко второму. И те дают ему лапу! Чёрт, это так мило.
— Привет, мои хорошие, — Ярослав треплет собак за ухом, они садятся на пол и смиренно принимают хозяйскую ласку.
Отчего-то в глазах появляется резь. Я очень люблю животных, всё детство умоляла родителей завести кота или собаку, но не срослось. Мама была категорически против, а папа в то время уже тяжело болел. На самом деле, я и не помню его здоровым.
— Они такие классные, — восторженно наблюдаю за собаками, а потом перевожу взгляд на Ярослава. Его улыбка совсем другая теперь, мягкая, добрая, словно исходит от самого сердца.
