Иерон на это ничего не ответил. Он молча вел машину и смотрел на дорогу. Лишь спустя какое-то время он сказал:
— Я сегодня разговаривал с Кирианом.
— И что?
— Он не хочет, чтобы я приближался к тебе.
— И почему я этому не удивлена? — буркнула, отворачиваясь к окну. — Наверное, будет лучше, если мы и правда перестанем общаться. Хоть и Агеластос еще тот надменный придурок, но он твой брат. Будет не хорошо, если отношения между вами испортятся. Ты можешь, пожалуйста, остановиться на следующем повороте? Там довольно оживленная улица. Думаю, что смогу оттуда самостоятельно добраться домой.
— Я же сказал, что подвезу тебя, — Гатис напрочь проигнорировал мою просьбу остановиться. — Мои с Рианом отношения и так сегодня были испорчены. Ты не его девушка и он не имел права указывать мне.
— Еще помиритесь, — мысленно я отметила, что они вдвоем явно очень упрямые.
Эти мои слова Иерон проигнорировал и некоторое время мы опять ехали молча. Так продолжалось до тех пор, пока Гатис опять не нарушил тишину.
— Ты мне понравилась, но, несмотря на то, что я не люблю отказы, бегать за девушкой, которая не хочет быть со мной, я не буду. У тебя еще есть время подумать. Если согласишься так же получишь защиту.
— Защиту от чего?
— От Риана. Он специфический человек и у него очень тяжелый характер. Временами Риан может быть… очень плохим и мне кажется, что тебе с ним нужно быть осторожней.
— Это я и так понимаю, — ответила, вновь отвернувшись к окну.
Дальше я этот разговор продолжать не стала. Явно происходило черти что и я в это лезть не собиралась.
Несмотря на настойчивость Гатиса, я попросила его остановить машину за квартал до нужного дома. Не хотела, чтобы опять проснулась та пожилая женщина и, впоследствии, пришла жаловаться на поздний шум.
В настолько позднее время в этом районе было практически безлюдно, но, к счастью, тусклый свет фонарей достаточно хорошо освещал тротуар. Благодаря этому не было тревоги и опасений. Сжимая в руке рюкзак, я довольно быстро вошла во двор, но, не успела пройти и половины дороги до подъезда, как позади себя услышала шаги.
Сразу не обращала на них внимания. Подумаешь, может кто-то из соседей тоже как раз возвращался домой.
Вот только, постепенно мне стало как-то не по себе. Создавалось ощущение, что кожу начало жечь и я почувствовала на себе взгляд, который буквально изувечивал.
Остановившись, я настороженно обернулась и так сильно вздрогнула, увидев позади себя Кириана. Светлые, практически белые волосы растрепаны и голубые глаза из-за мрака ночи, казались практически черными. Агеластос шел за мной неторопливо. Даже лениво, при этом держа ладони в карманах джинсов, но внешнее спокойствие казалось каким-то обманчивым.
— Где шляешься по ночам, Очкарик?
— Ты меня испугал, — я стиснула зубы и с силой руками обняла рюкзак. — Что ты вообще делаешь около моего дома? Тем более, так поздно.
— Где ты шляешься? — Кириан повторил вопрос, при этом, полностью проигнорировав мои слова. Так, будто я вообще ничего не говорила. — И с кем ты была?
— На работе я была, — фыркнула. — Хотя, это вообще не твое дело, — я сделала шаг вперед и, очень сильно нахмурившись, спросила: — Что ты делаешь около моего дома почти в полночь? Ты в курсе, что это странно? Да и все твои вопросы… Это ненормально.
— Почему же? — Агеластос приподнял один уголок губ. Оскалился. — Может, я дружить с тобой хочу. Вот и пытаюсь узнать тебя получше, — Кириан тоже сделал шаг вперед и теперь нас разделяло совсем небольшое расстояние. — Так, где же находится твоя гребанная работа, Очкарик? И кем ты, твою мать, там работаешь?
— Тебя это не должно касаться, — твердо сказала и отрицательно качнула головой. — И не нужно со мной дружить. Спасибо, но я обойдусь, — развернувшись, я пошла к нужному подъезду и, больше не оборачиваясь, добавила: — Пожалуй, я даже не хочу знать, зачем ты приехал сюда. Просто уезжай.
В полной тишине улицы, я все еще слышала позади себя вальяжные шаги Кириана и понимала, что он по-прежнему шел за мной.
— Прекрати, — я резко остановилась и обернулась к Кириану. — Не иди за мной.
— Боишься?
— Нет. Просто меня это напрягает.
На самом деле, я и правда боялась. Агеластос сейчас был не таким, как обычно и сейчас он действительно пугал. Я не хотела, чтобы он вместе со мной заходил в подъезд, но, судя по всему, все к этому шло.
— Чего ты хочешь? — спросила. — Ты ошибаешься, если считаешь, что мне хочется разговаривать с тобой, поэтому…
— Хочу увидеть твою комнату. Покажи. Там мы разговаривать не будем.
— Зачем тебе моя комната? — настороженно спросила.
— Я уже сказал. Дружить будем, — Кириан наклонил голову набок и мрачно посмотрел на меня. — Или мы можем дружить в моей спальне. Выбирай.
— Так, — протянула. — Я тебя не понимаю, но очень надеюсь, что ты поймешь мои следующие слова — проваливай, Агеластос.
Я опять развернулась и очень быстро пошла к подъезду. Вместе с этим начала оглядываться по сторонам, надеясь, что во дворе находился еще кто-нибудь, но он был полностью безлюдным. Даже свет в окнах не горел. Все спали.
— Понравилось под Иероном?
От этого вопроса по спине пробежали мурашки и тело сковало шипами. Сколько же льда и жесткости в нем было.
Я опять остановилась, но на этот раз не спешила оборачиваться. Более того, я замерла и, широко раскрыв глаза, уставилась в одну точку, пытаясь понять, послышался мне вопрос Кириана или нет.
— Что, Очкарик, ты под таким впечатлением от Гатиса, что даже не знаешь, что сказать? — очередной вопрос полоснул по сознанию подобно тысячи ножей. Сколько же пренебрежения и ярости в нем было. Вот только, я тоже начинала еще сильнее злиться.
Понимая, что сейчас Кириан стоял прямо позади меня, так, что моя спина и его торс практически соприкасались, я очень сильно напряглась и, подняв голову, посмотрела ему в лицо. Несмотря на мрак ночи, его голубые глаза обжигали.
— Между мной и Иероном ничего не было, — сказала сквозь плотно стиснутые зубы.
— И вы с ним не лизались в его машине.
— Да. Мы не… — запнулась, ведь поняла, что, по сути, мы действительно целовались в машине Гатиса. Качнув головой, я сделала глубокий вдох и мысленно чертыхнулась. — Черт возьми, не твое дело что и с кем я делала. Чего ты вообще от меня хочешь?
— Пришел в очередной раз убедиться в том, насколько у Иерона паршивый вкус. Более стремной девушки у него еще не было. Гатис прямо дно пробил.
Щеки полыхнули и уже теперь в сознание врезались копья ярости. Они болезненно разрывали мысли и пропитывали их таким гневом, который я никогда прежде не испытывала.
