— Он сказал, что будет говорить о ребенке, — сочувственно информировала администратор. — В противном случае подаст иск.
— Подонок, — прошептала Лиззи.
Ярость, полыхнувшая в груди, на короткое время выжгла способность говорить. Крепко перехватив охнувшую девушку за руку, Артур молча направился к выходу.
— Мистер Миллер, — бормотала на ходу девушка, — подождите, что вы… что вы делаете?
Что он делает?! О, что бы он хотел сделать! Хотел бы запихнуть этот кусок дерьма в камеру с такими же отбросами, как он сам. Чтобы сгнил там, как гнил его сын, брошенный на растерзание болезни. В нищенском блоке, почти не получая нужное лечение. И лучше бы этой сволочи сбежать к моменту их появления, иначе последствия будут печальными.
Но ублюдок не думал исчезать. И наглая ухмылка на смазливой роже не сулила ничего хорошего. Лощеный красавчик лениво рассматривал их с головы до ног, и хотелось как следует поправить сытую морду кулаком.
— Лиззи, детка, отлично выглядишь. И мужика под стать нашла. Хотя… на шлюху только такой позарится…
— Закрой пасть, Фил, — нежный голос девушки лязгнул стальным капканом. — Убирайся в ту дыру, из которой выполз!
— Конечно, сладкая. Как только получу деньги. Тут до меня дошли слухи, что ты неплохо устроилась. А будешь брыкаться, потребую законных отцовских прав видеться с сыном…
— Пошел вон из клиники, ублюдок! — зарычал Артур под слабый протест «Не надо!».
— Но-но! — глумливо усмехнулся недоделок. — Только без угроз! Ты кто такой, вообще? Уродец-санитар? Я, между прочим, трахал эту малютку до того, как она пошла по рукам, и имею право…
Костяшки обожгло болью, но хруст сломанного носа стал наградой за смертельный риск вновь вызвать болезнь, дремавшую внутри.
Может, он былкостлявый и нескладный, но это не значит, что не умеет постоять за себя. И за тех, кто дорог.
Послышались крики. Кто-то звал охрану, но, схватив опешившего противника за горло, Артур сжал пальцы так, что мужик захрипел, хватаясь его запястье.
— Пошел. Вон, — повторил раздельно. — Убирайся и прячь свою задницу, потому что, клянусь, если ты сунешься к Лиззи и Ричу еще раз, я препарирую тебя на живую. Медленно. Так, чтобы ты не сдох, пока твое гнилое сердце не окажется в мусорном баке, где ему самое место. Понял меня?!
Ублюдок побулькал что-то, тараща на него круглые глазенки. Живой кусок мертвечины… Он горько пожалеет, что имел наглость напомнить о своем существовании.
Подоспевшие охранники навели порядок. Скрутили подонка так, что бульканье перешло в тихий скулеж. А так же увели посетителей.
— Доктор Миллер, ваши указания? — проговорил один из парней. На лице бывшего муженька мелькнуло удивление и ярость.
— Выкинуть. И не пускать больше.
Кивнув, охранники потащили мешок с костями к выходу. И лишь когда за ними закрылись двери, он смог выдохнуть. Сердце грохотало о ребра, рука болела, но сейчас Артур чувствовал себя почти счастливым. А когда ублюдком займутся люди мистера Дарквуда… И ему будет не стыдно просить альфу об этой маленькой услуге.
— Артур, — тихий звук его имени одним махом испарил клокотавшую внутри ярость. А когда он обернулся…
В груди предательски дрогнуло. Ради этого восхищенного взгляда он был готов вернуть ублюдка обратно и еще несколько раз сломать ему нос.
— Простите… Я должен был отдать распоряжение, чтобы его не пускали…
Но девушка не слушала.
— Ваша рука, — пробормотала, тихонько потянув за рукав.
Какая рука? Он и не чувствовал…
— Вас надо осмотреть, — в карих глазах сверкнуло беспокойство. Настолько сильное, что захотелось расплыться в блаженной улыбке. Лиззи действительно переживала.
— Я могу помочь? — продолжала допытываться девушка.
— Можете.
— Чем?
— Сходите со мной на свидание?
Слова вылетели прежде, чем он успел прикусить язык. Прозвучали так же естественно, как дыхание, но стало страшно. Так он не боялся на своей первой самостоятельной операции. Когда сердце пациента бьется под твоей рукой, и ты не имеешь прав на ошибку.
Но девушка грустно улыбнулась.
— Вы слышали этого подонка, Артур… И он не врал. Я…
Лиззи осеклась. И посмотрела с такой горечью, что он без слов понял, что именно девушка имела ввиду. Но Артур никогда не думал о ней, как о падшей женщине. Только восхищался мужеством и самоотверженностью, с которой она спасала ребенка.
— Прошлое не имеет значения, — перехватил узкую ладонь и сжал. — Вы прекрасная девушка и замечательная мама. И я настаиваю на этом. Но пойму ваш отказ. Моя внешность…
Губы запечатали прохладные пальцы, и он едва сдержался, чтобы не поцеловать их.
— А я настаиваю, что вы самый притягательный мужчина, который мне встречался, — на бледных щеках проступил легкий румянец, но Лиззи не опустила взгляда. — И я очень бы хотела… Хотела сходить на свидание…
Эпилог
— Марк, нет. Нет, не могу! Я передумала!
Любимый отвлекся от очень важного дела — застегивания мелких пуговок на спинке платья.
— Почему же? — осторожно поправил шлейф и поцеловал в обнаженное плечо.
— Я беременна!
Смоляная бровь выгнулась.
— И, полагаю, на последнем месяце? — погладил ее плоский живот, а потом ниже. Скользнул в разрез на бедре, дразняще обводя кромку чулок.
— Марк, — попыталась возмутиться. Не слишком охотно. — Я серьезно! Ну, ладно. Буду беременна. Через минут, ммм, десять?
— Ты обо мне слишком плохого мнения, — прошептал ей на ухо, впечатывая в себя. Поправил декольте, огладил талию и бедра и опять вернулся к пуговкам. — Заманчивое предложение, куколка, но через десять минут тут появятся Алекс и Лейла. Хочешь наглядно продемонстрировать детям, откуда они берутся?
Шерил печально вздохнула. Рановато им демонстрировать. Алекс, конечно, и так все знал, а Лейле всего годик… В общем-то, именно по этому поводу ей и предстояло вновь пережить испытание под названием «вечер» — день рождение их дочери.
— Девочка, мы и так соскочили с очень многих важных мероприятий, — продолжил ее муж.
Да, например — свадьба. Они с Марком поженились два года назад. Альфа не стал себе изменять, и через месяц весьма настойчивых ухаживаний ее ждало кольцо и предложение руки и сердца, от которого нельзя отказаться. Шерил и не собиралась, хотя собственные чувства и скорость их роста немного пугали. Но «да», сказанное при свидетелях, звучало твердо.
Журналисты осаждали здание, где проходила регистрация, но все, что им удалось урвать — несколько фото, когда они с Марком садились в машину. И Шерил совсем не жалела, что у нее не было пышной свадьбы. С некоторых пор она заработала стойкую аллергию на мероприятия с размахом. Глупо, конечно, но поделать с собой ничего не могла. После бракосочетания они сразу улетели в пустыню. В тот самый домик, где однажды провели семь чудесных дней. И именно там, под роскошным звездным небом, среди бескрайних песков, была зачата их дочь — черноволосая смугленькая Лейла, названная в честь матери Марка. Они с мужем вместе пришли к этому решению, едва только стал известен пол ребенка.
