— Да, Станислава.
И пока ИИ выполняла команды, я снова словила на себе очередной нечитаемый взгляд Игоря. Он смотрел на мои мокрые волосы, и казалось, что снова злился.
Но уже через несколько секунд все отошло на второй план, и мы с Ястребовым вглядывались в графики и показатели.
— Вот эти сорок минут — это пробежка, — развернула я первый файл. — Пульс и дыхание, насыщение кислородом в пределах моей нормы при физической нагрузке, можно сравнить со вчерашним днем, например, что, в общем-то, и сделала Энджи.
— Вот тут ты закончила, — чуть ближе наклонился к монитору Игорь, смахнув с экрана предыдущие данные и выводя новые. — Видно по пульсу и общей физической активности.
— Да. А вот тут на меня напали, — прокрутила я дальше. — Он почти сразу схватил меня за горло, кислород рухнул вниз где-то через тридцать-сорок секунд.
— Энджи, — обратился Игорь к ИИ, — покажи последовательность действий в этом промежутке времени.
— Да, князь Игорь, — безропотно повиновалась помощница, а я, не сдержавшись, расхохоталась. Ястребов уставился на экран и на обращение никак не отреагировал.
— Она запрашивала подтверждение, — побарабанил пальцами по столу Игорь, возвращая меня к данным, откидываясь на спинку стула.
— Да. И, не получив его, не стала ничего делать. Возможно, потому что показатели не были критичными, но… В общем, надо проверять и тестировать. Я не уверена, что стоит давать ей свободу и отменять подтверждающую команду.
— Почему? — нахмурился Ястребов.
— Ситуации в жизни разные бывают, — спокойно пожала плечами, переводя взгляд с монитора на Игоря. — Нужны очень тонкие настройки, даже люди не всегда верно могут оценить степень опасности.
— По-твоему удушение — это неопасно?
— Жесткий секс, — пожала плечами. — Есть те, кто любит такое.
— Данные будут отражены в статистике, — упрямо сжал губы Ястребов. Я не сдержала фырканья.
— Вот тут и начинается самое интересное. Энджи действительно обращалась к статистике, но только за последнее две недели. Не за все время трекинга. И это точно косяк.
Ястребов откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки.
Он думал о чем-то напряженно несколько секунд, бросил на меня очередной нечитаемый взгляд, а потом подтянул к себе ноут, вытаскивая из кармана флэшку и вставляя ее в комп, и склонился над клавиатурой. На экране замелькали строчки кода.
Я скрипнула зубами, но желание съязвить подавить не получилось. Видимо, сказывался стресс, обычно… Ладно, обычно я еще хуже.
— Принести резиновую уточку?
— Зачем мне уточка, Воронова, — невозмутимо прокомментировал Ястреб мой выпад. — когда есть ты? — и снова ушел с головой в кодинг.
— Видимо, все-таки пора ставить новый пароль, — покачала головой.
И вдруг подумала о том, что у нас с Ястребовым очень странный тандем. Он создает, я ломаю, и мы оба терпеть друг друга не можем… И тем не менее Игорь сейчас тут… К чему и зачем была последняя странная мысль, я и сама не поняла.
Тряхнула головой и подтащила к себе планшет, надо накидать чек-лист и несколько кейсов для Энджи, пока «ощущения» свежи.
Чек-лист набросать получилось на удивление быстро, конечно, его надо будет просмотреть еще раз свежим взглядом, и, скорее всего, он разрастется еще на пару десятков пунктов, но это нормальный рабочий процесс, привычный и понятный.
А вот с кейсами у меня случился затык. Потому что написать короткий автоматизированный тест, конечно, не проблема, но вот тестирование в «полях» заставило мой глаз нервно дергаться. Ни юристы, ни руководство, ни исследования мне такое не пропустят.
А еще сейчас казалось, что «ситуации опасности и угрозы жизни и здоровью» — это вообще все. Ну вот совершенно все. А ведь есть еще дети. Они тоже потенциальные пользователи. Так как отследить весь тот трэш, который может случиться, и стоит ли вообще это делать? Стоит ли возлагать на Энджи такую ответственность?
Почти, сука, моральная дилемма.
Конечно, медицинские роботы уже давно не новость, но у нашего помощника больше функций и возможностей, больше личных данных, к которым она либо уже имеет доступ, либо потенциально будет иметь. И… Черт!
Показалось на миг, что идея дерьмовая. Сильно дерьмовая. И неприятный холодок пополз по позвоночнику.
Я заставила себя немного угомонить полет фантазии. И вернуться от потенциала к тому, что есть сейчас. Ведь если бы сегодня вечером ИИ в трекере не ждала от меня подтверждающей команды и вызвала ментов сразу, как только кислород скатился вниз, мужика, возможно, удалось бы поймать на горячем. Еще в парке.
Кстати, про кислород и показатели… Почему помощник решил звонить ментам, а про врачей даже не заикнулся?
Сбой? Нехватка данных для оценки? Наоборот, их избыток? Что?
Я снова вывела на экран планшета показатели, коды и алгоритмы, вывела действия самой Энджи. Попыталась сориентироваться в огромном массиве данных и набросать хотя бы что-то. Но глаза предательски слипались, строчки на планшете скакали и прыгали, а мозги отказывались работать. В какой-то момент батарейка села окончательно.
Я опустила голову на сложенные руки и отключилась.
Похер, завтра разберемся, если после Ястреба еще останется с чем разбираться. Ненавижу слишком деятельных разрабов, пусть и гениев…
Глава 4
Игорь Ястребов
Воронова наконец-то сдалась, когда стрелки часов перевалили за час ночи. То есть наконец-то отключилась. Уронила голову на сложенные на планшете руки и перестала шевелиться.
Забавно, но выключилась почти моментально, как будто кто-то опустил вниз рубильник.
Волосы по плечам шалью, на скулах несколько прядей, крупные кольца. Тугие и темные. И ресницы дрожат, будто не нравилось ей что-то. Наверняка, мое присутствие.
Слава не вздрогнула, не пошевелилась, даже не поморщилась, когда я поднял тонкое тело на руки и отнес в комнату.
И я снова злился на нее. Потому что… Потому что вот она, маленькая, тонкая, кукольная. Сожмешь руку, и нет ее… А она от придурка какого-то отбивалась сегодня, в травме была, ментов вызвала…
Под ложечкой все еще дергало. У меня с детства под ложечкой не дергало, я вообще перестал нервничать и реально переживать за что-то туеву тучу лет назад. А Слава…
Деятельная, мать ее… Лезет везде, никак выдохнуть не может.
Воронова, что ты творишь? Веревки из меня вьешь…
В башке гудело и звенело. Все еще.
Эти уродливые, темные синяки на горле, ссадины на руках, взгляд стеклянный, голос не ее. Не тягучий, не томный, хриплый, словно у нее ангина с бронхитом запущенные.
