— Ты побрился? — нахмурилась, разворачиваясь в его руках.
— Да. Не нравится? — удивленно вскинул брови.
— Нет. Мне нравится, когда у тебя щетина, — я провела пальцами вдоль скулы. И Игорь вдруг перехватил мою руку, прижался губами к ладони. Горячими очень. И я ухнула в патоку еще глубже. В башке пустота и ветер, почти перекати поле с койотами.
— Хорошо, — кивнул, подталкивая к столу. — Значит, буду ходить заросшим, — и сел напротив. — Успела посмотреть план на сегодня?
— Нет еще, — отрицательно покачала головой, подтягивая к себе тарелку с творогом. Оказывается, я ужасно проголодалась. Казалось, что готова была сожрать слона и бегемотом закусить.
— Половина наших еще отсыпается, — улыбнулся Игорь уголком губ, набрасываясь на омлет. — Борисыч, видимо, понял, что погорячился, и тайминги сдвинули. Ты верхом ездить умеешь?
Моя чашка с кофе со стуком опустилась на стол. Я смотрела на него несколько секунд, пока до меня доходил смысл вопроса и то, что за ним скрывалось.
— Ты шутишь?
Ястреб тоже отложил приборы, сцепляя руки в замок и устраивая на них подбородок. Почему-то глаза опять стали невозможно темными.
— Нет, Борисыч устраивает конную прогулку по окрестностям.
Я пискнула и даже на месте подскочила. Потому что верхом ездить умела и безумно любила. И…
— Полагаю, это да? — оборвал мою мысль Ястреб, тоже улыбаясь. Широко и по-мальчишески открыто.
— Верно полагаешь, — кивнула, возвращаясь к кофе. — А еще…
— М-м-м?
— Тебе не кажется, что при организации этого действа Борисыч отталкивался от предпочтений лидов? — спросила, намазывая джемом круассан.
— До твоего вопроса я об этом не задумывался, а сейчас… Все может быть, — улыбнулся Гор. — Ты против? — склонил он голову набок, и упавшие на влажные волосы лучи солнца странным образом сделали их еще темнее, иссиня-черными.
— Пока не поняла, но мне интересно… Яхтинг — для Пашки, вечерние посиделки у костра наверняка для Дюжевой, лошади — мое, что у тебя, Ястреб? Кодинг?
— Если ты права, то, возможно, тебе даже понравится, — хитро улыбнулся Игорь. — И нет, это не кодинг.
А мне в голову почему-то полезла всякая дичь типа стрельбы из лука, турниров и фехтования. Ему бы пошло. Что-то… что-то такое очень мужское, насколько бы по-шовинистски это не звучало.
Остаток завтрака прошел за ничего не значащей болтовней, под звуки медленно просыпающегося Лейка: хлопали двери, слышались голоса и взрывы смеха, откуда-то слева, со стороны корпуса исследователей, доносилась даже музыка — ну точно детский лагерь «Солнышко», а не взрослые и серьезные дяденьки и тетеньки. Было хорошо. Действительно хорошо и почти спокойно, и даже удавалось не думать о… О той туевой туче проблем, которая ждала меня в реальном мире. Я и не думала. Очень-очень старалась не думать.
Перед тем, как уйти к себе, Игорь наградил меня еще одним сладким и забирающим дыхание поцелуем, опять потерся сытым котом о шею и сбежал по ступенькам вниз.
И, глядя на удаляющуюся широкоплечую фигуру в белой футболке, я почему-то гадала, о чем он так сосредоточено размышлял, лежа на развороченной кровати в моем домике. Нарочно или специально не касался за завтраком темы Анона? Удалось ли что-то выяснить Сергею или еще слишком рано?
Но я отогнала эти мысли, как рой надоедливых комаров, стоило им появиться, и, подхватив с собой кардиган и очки, поспешила к месту очередного сборища тусовки разной степени помятости и трезвости, надеясь, что сегодняшний день пройдет лучше вчерашнего.
Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.
А уже через десять минут я стояла возле конюшен и не могла отвести взгляда от лошадей. Породистых, ухоженных, статных. Ослепительных.
Какие они красивые… Красивые настолько, что кажутся почти нереальными.
Что-то ворчал под нос рядом Сашка, переминалась с ноги на ногу Элька, Борисыч опять толкал речь. А я смотрела завороженно на игреневого красавца, которого сейчас седлали, и внутри все звенело, искрилось и переливалось. Тонконогий, сильный, с серебристо-серой гривой. Просто невероятный. Я даже боялась себе представить, сколько мог стоить такой красавец. Руки подрагивали от желания прикоснуться к блестящей на солнце шкуре, к бархатной морде, ощутить силу, характер. Наверняка, упрямый, наверняка норовистый, капризный. Вон как недовольно косит темным глазом, как прядет ушами, всхрапывает и красуется.
— Выбрала себе жеребца, Слава? — раздалось рядом, заставив вздрогнуть. Я с сожалением оторвала взгляд от коня и в недоумении повернулась к Борисычу. А потом смысл вопроса дошел до сознания и пришлось внимательнее всматриваться в лицо биг босса, в глаза.
А он ждал ответа, смотрел насмешливо, кривились уголки губ в густой седой бороде, поигрывал очками в тонкой оправе, и лучики морщин у глаз стали глубже из-за затаенной улыбки.
Не про игреневого ведь речь, да? Или у меня паранойя?
— Выбрала, — кивнула, улыбаясь широко. — И, полагаю, что не пожалею, — добавила осторожно, продолжая следить за выражением лица. Гендир чему-то улыбнулся.
— Справишься с характером? — чуть склонил Борисыч голову к плечу. — Он норовистый, Слава, упрямый и жесткий. Не похож на твоих воронят.
И вот после этих слов стало совершенно понятно, что мы точно говорим не про коня.
— Меня, пожалуй, все более чем устраивает, Аркадий Борисович, — пожала плечами. — Падать, конечно, больно будет, но я умею. Уже большая девочка.
— Считаешь, что упадешь? — Борисыч смотрел теперь совершенно непонятно, улыбка пропала, а взгляд снова стал строгим и серьезным. Он всматривался в мое лицо так, как будто сканировал, как будто видел насквозь, даже кожу закололо иголками.
— Все когда-нибудь заканчивается, — улыбнулась, снова возвращая взгляд к игреневому. — Это не смертельно.
— Ты удивишься, — хмыкнул генеральный.
А я совершенно не поняла, что он имел ввиду. Предостерег? Предупредил? Зачем вообще завел этот разговор?
— Это предупреждение? Считаете, лучше не начинать? — все же спросила, не сумев удержаться. — Вы против?
— Это скорее наставление, Слава. Он действительно сильный, не торопись с выводами, — Борисыч легко пожал мое плечо и отошел к Пашке. А я еще разглядывала его какое-то время, окончательно запутавшись и не понимая, почему вообще кому-то должно быть дело до того, с кем я сплю.
Биг босс же не может не понимать, что я не буду закатывать скандалов и истерик после того, как… «упаду». Или все-таки может?
Видимо, я так упорно сверлила его взглядом, что Борисыч все же почувствовал, повернулся ко мне. Но, вместо сведенных к переносице густых бровей, я увидела очередную улыбку. Гендир махнул рукой в сторону игреневого и одними губами проговорил короткое «иди». И я действительно пошла, хмурясь и все еще пытаясь разобраться в том, где баг.
