Ванную мне теперь принимать нежелательно, так что я долго нежусь под душем. Взбиваю на спонже пышную пену из любимого геля для душа. Его запах сейчас кажется мне особо приятным. Потом делаю маску на волосы из кокосового масла, от запаха которого текут слюнки. Мне срочно требуется кокос. Жизненно необходим просто! Настолько, что я даже выдавливаю каплю на палец и слизываю языком.
Фу!
Божественный вкус кокоса почувствовать не удалось, масло-то косметическое. Кулинарное, что стоит у меня в холодильнике, вообще дезодорированное — без вкуса и запаха.
А беременной Вике срочно нужен кокос. И оливки, но кокос сильнее. Поэтому я быстро наношу крем для тела, одеваюсь и тороплюсь в ближайшей супермаркет. Главное, чтобы кокосы были. Они всегда есть! Лежат себе, не нужны особо никому. А вот сейчас как назло может не быть — раскупят.
Мне везёт, и я счастливая подхожу к кассе с тремя банками оливок и кокосом. Понятия не имею, как его вскрывать, но что-нибудь придумаю. В интернете посмотрю. Если что, у меня и шуруповёрт имеется, и молоток. Главное, поскорее ощутить этот божественный вкус.
Повоевать с кокосом мне приходится. Этот засранец никак не хочет вскрываться, я даже ноготь о него ломаю. Теперь придётся на коррекцию идти. Но в конце концов моя взяла, и уже скоро я вкусила заветный плод.
Правда он оказался жёстким и скрипел на зубах, но это детали. Вика хотела — Вика добилась.
Позже мне в мессенджер приходит сообщение от Дарины Фёдоровны. Она пишет, что у меня в анализах немного повышен сахар в крови. Не критично, но чтобы не ставить меня на учёт уже с пометкой о гестационном диабете, лучше перепроверить. Спокойнее будет.
Через кол-центр записываюсь на завтра на анализы. Успею до работы, в «Импульс-мед» их принимают с семи тридцати утра.
До конца дня я отдыхаю. Листаю в интернете странички то о грудном вскармливании, то о детском сне. Конечно же сохраняю себе в закладки цикл передач известного детского теле-доктора. Надо будет их пересмотреть за время беременности.
От вчерашнего состояния ничего не осталось. Чувствую себя прекрасно, только немного зябнут ноги, но эту проблему легко решают носки.
Утром подъезжаю к клинике и сбрасываю Зернову сообщение.
«Приехала к вам в клинику — ДФ назначила дополнительно анализы. Ты тут? Просто хотела поздороваться»
Очень хотела, вообще-то.
«Да, в клинике. Сейчас встречу»
Я выхожу из машины и иду к ступеням. Захар уже спускается ко мне. Внутри расцветает какая-то подростковая радость при виде него.
Но едва мы успеваем сказать друг другу привет очно, как сзади раздаётся голос, который я сейчас совершенно слышать не хочу.
Это мой бывший муж.
Раздражение к Илье я стала испытывать не сразу. Злость, обиду, печаль — да. Но не раздражение. Я ведь любила его. А любовь исключает истинное раздражение. Не мелкое бытовое, а когда до зубовного скрежета внутри всё вибрирует, когда он в поле зрения.
Были моменты спустя год, когда чувства мои к нему остыли. Мы взаимодействовали по работе, он кадрил баб, бабы кадрили его. Эти моменты меня раздражали. И нет, я не ревновала. Но именно позавчера он взвинтил меня. И сейчас, увидев бывшего мужа, меня аж покоробило.
Какого черта ему нужно возле клиники в половину восьмого утра?
— Добрый день, — холодно здоровается Разумовский, окинув взглядом меня и Захара. Останавливается глазами на золотистом бейдже, где указаны специальность и имя Зернова.
Здравствуйте, — ровно отвечает Захар.
Я же воздерживаюсь, пытаясь понять, что ему нужно.
— Надо поговорить, — Илья цепляет пальцами меня за локоть, намереваясь отвести в сторону.
— Не хочу, — спокойно высвобождаюсь.
— Ладно, — зло поджимает губы, — можем и так. Это правда, что она беременна? — обращается к Зернову.
Не знаю каким чувством, но я ощущаю, как Захар напрягается. Исчезает аура лёгкости, что обычно исходит от него. Трудно объяснить даже. Это что-то мужское, что улавливается на бессознательном уровне.
— А вы кто?
— Муж, — от Ильи начинает фонить тем же, и я оказываюсь будто под перекрёстным тестостероновым огнём.
— Бывший, — добавляю спокойно. — Илья, тебе пора.
— Она к тебе пришла, доктор? Не знаю, как так вышло, и что ты там мутишь, но моя жена не может иметь детей. Разводишь на деньги? Врёшь ей?
Какой позор. Что он творит? Неужели его так задела моя беременность?
— Слушай, муж. Бывший, — Зернов говорит негромко, но я слышу в его голосе металлические вибрирующие нотки. — Я так думаю, что она не могла иметь детей с тобой. А теперь иди куда шёл.
Вижу, как у Ильи на лице натягиваются желваки. Горло пересыхает от тревоги. Мне совершенно не нравится ситуация.
Помню, в юности девчонки кайфовали, когда из-за кого-то из них ссорились или дрались парни. Меня же это пугало. Было только однажды, и я так испугалась, что они покалечат друг друга, что потом ни с одним, ни с другим больше не общалась. И вот то тошнотворное чувство замаячило и сейчас.
— Я хочу знать, кто тебе его сделал? — стреляет взглядом в меня.
— Я, — всё ещё спокойно, но жёстко отвечает Зернов.
— Ты не понял, доктор. Я спрашиваю, чей это ребёнок.
Я в шоке. Илья никогда себя так не вёл. Мы ссорились иногда, но чтобы доходило до такого — нет!
— Я же тебе ответил, бывший муж, — Захар делает акцент на обращении, сложив руки на груди. — Отец — я. Женщина теперь моя. Свали.
Делает шаг ко мне, становясь вплотную, и обнимает за плечо. У меня внутри разливается жар. Его слова, хоть и сказаны, чтобы пресечь домогательства бывшего, внезапно запускают внутри особую реакцию.
А вот Илья едва ли не зеленеет от злости. Вижу, как он сжимает крепко зубы, чуть не скрипнув ими, а на скулах выступают красные пятна. Некогда любимое лицо вызывает отвращение сейчас.
— Ладно, доктор, поговорим ещё, — выплёвывает яростно, а потом резко разворачивается и уходит к своей машине.
Я выдыхаю, и будто кто-то выкачивает из меня все силы. Только сейчас понимаю, что до глубоких отметин вонзила ногти в ладони.
— Стоять, — Захар прижимает меня крепче к своему боку, потому что у меня действительно подкашиваются ноги.
— Прости, Захар, — мне так стыдно перед ним. — Илья почему-то слишком бурно отреагировал на мою беременность, хотя я и не говорила ему. Я почти никому не говорила.
— Всегда найдётся добрый человек, любящий потрепать языком, — пожимает плечами, поглаживая моё плечо.
— Спасибо тебе, сама я оказалась неготовой сейчас защищаться.
— И не надо самой, — фраза для меня непривычная. Даже замужем я была всегда один на один с проблемами. — Тебе надо поесть. Пойдём? У меня ещё час до приёма.
