У Хулиганки глаза блестят, в них огонь и жажда.
Облизываемся друг на друга. Марина прижимается ближе. Гладит меня по затылку.
— Волнуешься за меня? — спрашивает на ухо, не забыв коснуться языком мочки. — Я же сказала, что ты свой шанс упустил. Между нами больше ничего не будет. Ни-ког-да. Брюнетке привет.
— Ее Марина зовут.
— О, да ты помешанный. Странно, что цвет волос не как у меня.
— Заткнуть бы тебе рот.
— Чем?
Смотрю на ее губы. Она смачивает их языком. Чуть приоткрывает.
— Марина, ты идешь? — зовут Хулиганку. — Тебе еще коктейль заказывать?
— Я домой! Меня Данил проводит, — принимает решение она. Поворачивается ко мне: — Проводишь же?
Я киваю.
— Лена, ты с нами?
Но Лена сидит на коленях у светловолосого парня и, судя по всему, с места в ближайшее время двигаться не планирует.
Следующую пару минут мы с Мариной-два курим на улице — ждем, пока Марина без цифры со всеми распрощается. Полдня в новом городе, а друзей у нее уже больше, чем у меня за всю жизнь.
— А кто эта девочка? Твоя родственница?
— Типа того. Я за нее отвечаю, а она пьяная, сама видишь. Завезем ее домой и ко мне в отель.
— Давай ко мне.
— Хорошо. Так даже лучше.
Принцесса выбегает на улицу. Почти одновременно с ней подъезжает такси. Марины друг на друга смотрят с раздражением — это забавно. Я борюсь с искушением усадить обеих на заднее сиденье, а самому сесть вперед.
Хулиганка лишает меня маневра, первой запрыгнув в кресло рядом с водителем. Называет адрес.
Ехать недолго.
— Вы завтра рано уезжаете? — спрашивает Марина.
— Нет, хочу выспаться. В девять где-то.
— Ясно. Ну что ж. Паше привет передавай.
— Хорошо.
— У меня самолет в четыре. Полетим с дядей Сашей.
— Пиши по мере возможности.
— И ты.
Машина останавливается у знакомой рябины. Ночью на этой улочке довольно темно, фонари еле светят.
— Подождите, пока девушка зайдет, — прошу я водителя, тот кивает.
Движок работает. Минуты тянутся. Марина-два на меня поглядывает. В такси тихо.
Марина без цифры на улице бьется с замком. В доме свет не горит, ее никто не встречает. И так и эдак старается. Но розовое пятно по-прежнему за пределами огороженной территории.
— Мы поедем, может, уже? — спрашивает Марина-два.
— Щас решим. — Я выхожу из машины и подхожу к Хулиганке. — Ты че тут копаешься?
— Не понимаю, почему ключ не поворачивается.
— Может, позвонить?
— Нет, ты что! Не хочу никого будить, мне неудобно. Зайду как мышка и на второй этаж, спать лягу.
— Давай я попробую.
Тянусь за ключами, но Марина отдергивает руку, словно ошпарившись.
— У тебя пальцы холодные.
— Замерзла немного. — Она зябко потирает плечи.
— В Омске будет еще холоднее. Оденься хорошо.
— Еще указания будут, папочка? — говорит ядовито, раздраженно.
— Постарайся ни с кем не трахнуться по пьяни хотя бы в первую неделю.
Ключ поворачивается в замке. Дверь во двор открывается.
Мы смотрим друг на друга. Марина злится. В очередной раз навсегда прощаемся.
— Проводишь до двери? — произносит она не своим голосом. — А то голова что-то кружится.
Мы облизываемся.
Я бросаю взгляд на такси. Захожу в ограду, закрываю за собой дверь. Плотно.
Здесь тихо. Темно. Фантазия тут же рисует картинки.
— Спасибо, ты очень благороден. Отличной ночи. — Марина поворачивается спиной и идет к дому. Оборачивается и смеется: — Прощай, Колхозник. Удачи в твоих колхозных делах. Я же теперь городская чикуля. — Она крутится на месте, привлекая к себе внимание. — Вспоминай меня почаще. — Бросает взгляд на забор, за которым стоит такси. — Скучай. Такой, как я, тебе больше не найти нигде.
Я же... блть. Качаю головой. А потом делаю пару шагов вперед, хватаю выпендрежницу за запястье и дергаю на себя. Девица, оступившись, падает мне в руки. Не дав ей опомниться, нахожу сладкие красные губы и впиваюсь в них.
Кровь в венах вскипает мгновенно.
— Ревность — это неприятно, да? — шепчу Марине в рот.
Она всхлипывает. Пытается меня оттолкнуть, я не пускаю. Марина нервничает, я целую ее силком. Агрессивно, жадно. Иначе просто не получается. Пью ее, в себя вжимаю. Уже давно не пробую, потому что знаю наизусть вкус, запах, на ощупь. И хочу. Нужна потому что. Силы каждый раз делать вид, что легко отпускаю, закончились.
Марина кусается, а потом вдруг... вцепляется в меня мертвой хваткой. И расслабляется.
Мой язык тут же оказывается у нее во рту. Глубоко. Я наступаю. Сжимаю ее талию. Бесцеремонно хватаю за ягодицы и стискиваю. Трогаю-трогаю. Она ко мне льнет. И стонет.
Боже, как она стонет мне в рот.
Стараюсь тормозить себя. Она юная совсем. Но у меня не получается.
Веду ее за торец дома, где совсем темно и окон нет. Прижимаю к стене. И целую. Жадно — губы, шею. Марина рвано дышит. Доступная. Меня начинает потряхивать от сжигающей бесконтрольной похоти. Я стягиваю лямку ее платья, оголяя белье. А затем и грудь.
— Хочу тебя. Блть. Хочу. Сучка мелкая.
Улыбаюсь. Она дышит.
Моя рука у нее между ног. Платье задираю и через белье хватаю за промежность, сжимаю. Уже мокрая вся. Я трогаю, Марина стонет. Грудь ее целýю, мягкую, пышную, розовый твердый сосок в себя втягиваю, покусываю.
Марина захлебывается воздухом, на ногах не стоит. За меня держится.
— Поехали ко мне, — говорю ей в губы. Прошу, уговариваю. — В мой номер. Ты и я. Поехали.
— Боже. — Она трясется. — Я так хочу, Данил. Даня. У меня внутри аж больно.
— Тогда здесь. Сейчас.
— Быстро.
Губы вновь встречаются. Сердце барабанит. Она пьяная, кусает меня. Щипает. Мы в этом похожи — когда хорошо, надо обязательно кого-то ранить, причинить боль. Что она и делает. Но мне даже нравится. Пусть лучше так. Со мной. Я переживу. Лишь бы в безопасности.
Ремень быстро расстегиваю. Хочется эту дуру прям им и высечь. Слишком безрассудную, горячую. Слишком прекрасную в своей естественной тяге к удовольствию.
Лохматая, возбужденная, помада красная по щекам размазана. Платье спущено. Грудь о*уенная. А там, внизу между ног, мокрая.
Приспускаю штаны. Беру руку Марины и на член себе кладу. Она сжимает.
