Какой же трудный был день! Бесконечный, изматывающий. А этот танец с Данилом... Мурашки бегут, как вспомню. Он чужой женатый мужчина, у него всё хорошо. У нас же любовь с Лёшей. У нас прекрасно всё было, пока Данил не появился! Я обидела Лёшу незаслуженно. Сказала сейчас, что нам лучше расстаться. Он ответил, что не отпустит, и будет бороться.
В груди всё сжимается, болит. Сколько же я глупостей в прошлом совершила! Не думала, что всё так сложится. Моя Мира, моя маленькая девочка сейчас словно граната. Правда о ней, подобно взрыву, встряхнет всех причастных.
Но Мира — не оружие, а всего лишь маленький ребенок, которого нужно беречь от потрясения.
Укутав дочку, я иду в ванную. Ополаскиваюсь под душем, натягиваю пижаму. Сердце всё еще колотится, мне неспокойно.
А еще я очень хочу есть. Лёша предлагал, но на адреналине голод не ощущался. Сейчас же меня пополам скручивает.
Включив фонарик на телефоне, шарю по тумбочке и нахожу несколько детских печенюшек в пачке. Мы покупали продукты, но они у мамы в холодильнике на случай, если Мира проголодается.
Позвонить ей? Уже довольно поздно.
Я включаю чайник, потом заливаю пакетик кипятком. Жую печенюшку и смотрю на окна. Через несколько секунд закутываюсь в пальто и выхожу на балкон.
Красиво!
Пусть из моего окна не видно море, но зато вдалеке есть горы, усыпанные огонечками. И воздух тут тоже особенный. Кто бы что ни говорил.
Мне немного страшно из-за всей этой любовной паутины, которую я случайно сплела и сама же запуталась. Но ищу и быстро нахожу повод себя похвалить. Я в отеле на юге. Меня пригласили выступать. Я... молодец. У меня всё получится!
Если только мое место в делегации не было куплено, дабы развлечься со мной вдали от жены.
Делаю глоток чая, грызу печенюшку. Из груди вырывается тяжелый разочарованный вздох, после чего я замираю. Задерживаю дыхание, так как чувствую на языке привкус табака. Кто-то курит совсем рядом.
Машинально поворачиваю голову влево и смотрю на соседний балкон. Они здесь маленькие и вплотную друг к другу.
Легко можно перелезть из одного номера в другой. При желании.
На соседнем балконе стоит мужчина. В белой рубашке с закатанными рукавами. Тоже глядит вдаль. Курит. Я уже ничему не удивляюсь.
Смотрю на него, чашка в руке горячая. Жжется, и хорошо, отвлекает.
— Ты меня преследуешь? — спрашиваю спокойно.
Сама думаю: если да, то напрасно. Всё напрасно. У нас никогда ничего не будет. Ты никогда меня не купишь.
Никто не купит.
Данил переводит глаза на меня.
— Я же сказал, что нам нужно поговорить. Но ты меня избегаешь.
— Ты специально организовал мою поездку на конференцию? Как всегда щедр, — добавляю горько.
Я думала, что меня выбрали. Гордилась этим! Завтра вторая часть выступления, но сейчас кажется, что не смогу собраться. Руки опускаются. Столько работала, училась, чтобы выделиться. Но в итоге меня пригласили только потому, что один из спонсоров ткнул пальцем?
Данил делает затяжку.
— Это четвертая конференция, которую мне приходится спонсировать, — говорит он мрачно. — На первые три, в Краснодар, Москву и Питер, ты пролезть не смогла. Затратно вышло. Тебе стоило бы как-то поактивнее действовать. Поувереннее пробивать себе дорогу. А то недолго и разориться.
Мое лицо вспыхивает. А изо рта вырывается смешок.
— У меня сессия была, — говорю как бы в оправдание. — Не до поездок совсем.
— Не знал.
Ты много чего не знал.
— Думал, придется катать ваших в Париж, — продолжает Данил юморить. — Если бы Сочи тоже прошел мимо.
— Зачем ты это сделал? — возвращаю беседе серьезный тон. — Ты теперь женатый человек. Три года уже как. Купи жене билет в Париж.
Данил пожимает плечами.
— У нее есть. — Потом тушит окурок и поворачивается ко мне. — Посмотреть на тебя хотел. Это не возбраняется даже женатым.
Под его прямым взглядом неуютно. Данил просто смотрит, а кажется, что я предаю Лёшу.
— Посмотрел? — спрашиваю резковато.
— Да. И как выяснилось, не зря. Марина, теперь скажи мне, пожалуйста...
Его голос вроде бы ровный и вежливый, но все же в нем проскальзывает эмоция. Сильная. Не угроза, но как минимум напряжение. Я задерживаю дыхание.
— Как так вышло, что у тебя дочь такого возраста, что будто моя? А я ничего об этом не знаю. И почему ты назвала ее именно Мирослава?
Данил смотрит мне в глаза. Пытается в душу заглянуть, прочитать там что-то.
— Нам надо поговорить, — отвечаю я спокойно. — Не на балконе.
— Сейчас, — дожимает он интонациями.
— Да, хорошо. Я всё тебе расскажу.
В груди болит сильнее, но при этом я чувствую уверенность. Пора.
Мира сладко спит в кровати. Мне же сегодня глаз сомкнуть не придется.
Пусть. Я готова.
Глава 16
— Я позвоню маме, хорошо? Дай минуту. — Прижимаю руки к груди. — Миру не могу оставить одну.
Данил делает резкое движение подбородком. Я впервые назвала при нем имя дочери. Для него всё изменилось. Мой образ изменился.
Боже, дай мне сил.
— Комната крошечная, боюсь, мы ее разбудим, — добавляю.
Не хочу, чтобы он заходил к нам. Был так близко к ней. Это слишком!
— Я попрошу принести ключ от двери между нашими номерами, — Данил не то спрашивает, не то перед фактом ставит. Скорее второе.
— Там есть дверь?
— Есть.
— Хорошо.
— Ты голодная? — вдруг произносит Данил. Стреляет глазами на мои пальцы.
В них всё еще зажат последний кусочек печенья.
— Нет, это я так. Нервное.
Мы покидаем балконы. Не знаю, что делает Данил, но лично я принимаюсь метаться по комнате и руки заламывать. Так сильно боялась этого момента, мечтала его отсрочить, а теперь дождаться не могу. Ожидание — самое сложное и страшное, что только может быть!
Минут через пять-семь замочек щелкает. Межкомнатная дверь, на которую я прежде не обращала внимания, открывается. На пороге администратор и Данил.
Первый смотрит на меня вопросительно.
— Доброй ночи, — говорю я. — Всё в порядке.
Мужчина кивает и уходит. А я медленно иду к Данилу. В гости.
Его комната точно такая же, как моя, — словно зеркальное отражение. Здесь едва заметно пахнет туалетной водой Миронова. Я вижу сумку, что лежит на полу. На тумбочке телефон и планшет.
