Не хвалятся внебрачными детьми.
И тем не менее меня распирает.
— Так это разве от меня зависит? Как суждено. И никакие новости не помогут, — бормочет Раиса.
— Ты сидишь?
— Лежу я, Данил. Куда там!
Слышу свой собственный голос:
— Я вчера узнал, что у меня дочка подрастает. Ей примерно два с половиной года.
И сам дыхание задерживаю.
Раиса в ответ молчит. Потом настороженно переспрашивает:
— Кто подрастает? Не расслышала.
Я смеюсь. Громко. Немного нервно.
— Со слухом у тебя все в порядке, не прикидывайся. Дочка у меня есть.
Второй раз произнести эту фразу чуть проще. И даже будто привычнее. Хотя пульс продолжает ускоряться. Идея чужеродная. Мысль непривычная. Я каждый раз усилие делаю, чтобы осознать.
— На конференции встретился с Мариной Кузнецовой. Помнишь такую? Наверное, нет.
— Помню, кто ж Марину Кузнецову на хуторе не помнит? Важная вся из себя, прикатила на свадьбу на машине, которую ты ей подарил. Спасибо, что не к загсу! Потом только ее остаток вечера и обсуждали.
— Да. Это та самая Марина. Вот она девочку родила. Мою.
Раиса делает громкий вздох, и я невольно улыбаюсь шире. А потом случается нечто непонятное. Раиса начинает тараторить. Возмущения вырываются из едва живой старушки как из пулемета:
— И ты не рассказывал! Все эти годы я просила у тебя внуков, и ты молчал! Да что же ты такой бессовестный! Видеть тебя не хочу! Я еще на той неделе могла умереть!
— Я не знал, — едва успеваю вставить слово.
Раисе по фигу, что я бизнесмен и что у меня только машин на полсотни миллионов. Раньше она могла меня семилетнего из кухни веником выгнать, сейчас не заржавеет наорать. Я ей прощаю, честно говоря, намного больше, чем матери. Наверное, потому ей первой и звоню.
Услышав меня, Раиса замолкает. Я тоже молчу. Эта тишина противнее лезвия, что царапает по металлу. Мозг кипит. Надо поспать, но пока не получается.
Херово все вышло. Согласен.
— Женился же, — говорю тише. — Марина решила, что от нее ребенок мне не нужен. И растила сама.
От Раисы ни ползвука. Произношу бодрее:
— Я видел ее вчера и сегодня. Девочку эту.
— Бог ты мой! И как она? Понравилась тебе?
— Разве ребенок может не нравиться?
Раиса прочищает горло. Становится некомфортно. Мы с ней думаем о моем отце.
— Она крутая, — говорю я. — А внешне... Светленькая. Голубоглазая. Мелкая правда — кажется, одной ладонью могу обхватить. — Потом добавляю: — Но вроде бы аппетит хороший. Могу фотографию прислать. А, и зовут Мирославой. Мирой. Так что если ты надумала помирать, то больше не обвиняй меня, что не увидела моих детей.
— Так нельзя помирать, получается. Посмотреть сначала надо на доченьку твою! Неужели у нас будет девочка! У меня сын, вы с Родионом... А тут девочка! Ты ее привезешь? Когда? Булочек бы ей напекла. Ты скажи, когда привезешь. Мне ж надо... подготовиться как-то. Данил, нужно комнату сделать! Дом обезопасить. Опасное всё переложить... Ай! — Раиса громко ахает. — Данил... А как же Злата? Она уже знает? Что же теперь будет?! Бедная Златочка!
А хер поймешь, что будет. Иначе. Когда жизнь сталкивает меня с Кузнецовой, легко никто не отделывается. Марина... Не хулиганка она больше. Я любил ее светлой доброй девушкой и больше всего боялся, что жизнь по ней прокатится и поменяет ее. Суть ее поменяет. Так и случилось.
То, что она рассказала, я никогда не забуду. Фантазия нарисовала и раскаленными щипцами навсегда запечатлела в памяти образ перепуганной до смерти замерзшей девчонки, которая босиком бежит по улице в ноябре. Будучи еще и беременной. От меня. Девчонки, которую я в то время любил больше жизни. И которой бы колени целовал за новость о ребенке.
Раньше.
Напрягаюсь.
Такое бесследно не проходит. Марина изменилась до неузнаваемости.
Я вижу того, кто мне нужен, поэтому быстро прощаюсь с Раисой. Обещаю прислать фотографию и рассказать подробнее. Позже.
Яшин-младший выходит из гостиницы и уверенной беззаботной походкой направляется в сторону «Мечты». Чтобы провести день с Мариной и... моей голубоглазой дочерью. Которая меня боится. И которая родилась, несмотря ни на что.
Марина Кузнецова, твою ж мать!
Я поднимаю руку, обозначая себя в толпе.
Глава 20
Данил
Алексей Яшин останавливается, раздраженно прищуривается. Направляется в мою сторону.
— Привет. Поговорить надо, — перехожу сразу к делу.
— Привет. Да, давай. Сейчас?
— У меня самолет через два часа.
— Понял. Идем.
Через несколько минут мы занимаем места за столом в каком-то пустом пивбаре.
— Болит челюсть? — спрашивает Яшин. — Не сильно я вчера тебя? Спросонья психанул. У меня бывает.
Я качаю головой. Не-а, не угадал. Говорить сегодня будем о другом.
— Мне сообщить тебе две новости надо, — начинаю я. — Одна для тебя хорошая, вторая, наверное, не очень. Но ты послушай и выводы сделай правильные. Чтобы впредь нам ситуации, как вчера, не допускать.
Яшин кивает, но пять копеек решает вставить:
— Ситуация, как вчера, не повторится, если ты будешь держаться подальше от меня и моей невесты. Говорить тут не о чем. Нам обоим она нравится, но выбор Марина сделала. Ты женат, я тоже собираюсь. Дела у тебя с моим отцом, а не со мной. Постараемся впредь не пересекаться.
Мы смотрим друг на друга. Яшин легко выдерживает взгляд.
— И да и нет, — произношу я. — В этом плане не беспокойся. Мы с Кузнецовой давние знакомые, у нас было прошлое, но оно, как говорится, осталось в прошлом. Тебе ничего не угрожает: я увлечен своей женой. Вам с Мариной желаю счастья. Но.
— Какие еще могут быть, блть, «но»?
Я смотрю на молодого Яшина и испытываю единственное желание — встать и уйти. Годы бурной молодости, соперничества и драк остались в прошлом. Сейчас я до последнего стараюсь избегать конфликтов и контактов с неприятными людьми. А Яшин мне определенно неприятен.
Кузнецова вчера сказала, что собирается за него замуж выйти.
Если так, то этого человека мой ребенок будет видеть чаще, чем меня. Смотрю на него и словно впервые вижу. Стараюсь детали какие-то подметить. Найти точки опасности.
— Миронов? — чуть придвигается вперед Яшин.
Я бы лучше подрался. Где-то в толпе. Или вновь ввязался в суды.
— Мирослава — моя дочь. Ты, наверное, не знал.
