– Итак, что вас интересует? – осведомилась Елена Ивановна, чинно, как гимназистка, сложив руки на коленях.
– Вот в этом издании, – Илья вытащил и положил на стол книгу, – мне попало на глаза упоминание о серии убийств, которые произошли в наших краях. Вымерла небольшая деревня, насколько я понимаю. Тут сведений очень мало, к тому же они весьма специфичные. Не могли бы вы рассказать о тех событиях более подробно?
Пока Илья говорил, Елена Иванова читала указанные Ильей строки.
– Видите ли, это во многом знаковая страница в истории нашего города, – торжественно проговорила старушка. – Возможно, вы не знали, но она тесно соприкасается с биографией Степана Михайловича Холмогорова.
Произнеся это имя, Елена Ивановна выжидательно поглядела на Илью, убежденная в том, что он сейчас ахнет и удивится. Однако Илья, к стыду своему, понятия не имел, кто этот почтенный человек, в чем и признался своей собеседнице. Та, будучи хорошо воспитанной женщиной, скрыла свою досаду и принялась с воодушевлением просвещать Илью.
Как оказалось, Степан Холмогоров был почетным гражданином города, видным благотворителем, одним из основателей художественного училища, которое по сей день считается одним из выдающихся учебных заведений России.
– Талантливейший человек, умница, местный Ломоносов, – заливалась Елена Ивановна. – Родился и первые семнадцать лет жил в рыбацкой деревне. Родители умерли рано, мальчика воспитывал дед. На роду Степану Михайловичу было написано стать рыбаком, но судьба распорядилась иначе. Случились те события, о которых вы спрашиваете… Но об этом чуть позже. Приехав в город, Холмогоров устроился подмастерьем в столярную мастерскую, делал из дерева уникальные вещи – предметы мебели, сувениры, наличники, игрушки и прочее. Вскоре его уже знал весь город. Холмогоров заменил сына мастеру, у которого работал, и тот, умирая, оставил ему свою мастерскую. Степан Михайлович превратил небольшую лавку в крупное процветающее предприятие, где работали десятки людей, основал широкую торговую сеть. Вдумайтесь: работая, Холмогоров параллельно учился, сумел окончить Быстрорецкий университет! К тому же в возрасте примерно двадцати лет он увлекся живописью, проявив поистине выдающиеся способности. Работы кисти Холмогорова покупали не только отечественные, но и зарубежные ценители, его выставки проходили в Петербурге, Париже и Лондоне, сегодня его полотна хранятся во многих частных коллекциях и в музеях, в том числе и в нашем. Будучи человеком добрым и неравнодушным, Холмогоров основал Быстрорецкое художественное общество, всячески поддерживал молодых художников и, как я уже сказала, вкладывая личные средства, способствовал основанию художественного училища. Кстати, во дворе его стоит памятник Степану Холмогорову, вы могли его видеть!
Памятник Илья, в самом деле, помнил, но до сего момента не знал ничего о человеке, который был увековечен. Судя по всему, личность и вправду неординарная, Елена Ивановна говорила о Холмогорове с восторгом, но Илья пока так и не понял, какое отношение Степан Михайлович имел к убийствам, а потому деликатно вернул Елену Ивановну к предмету своих изысканий.
– Да-да, конечно, я только хотела в общих чертах… – чуть смутившись, проговорила та и снова продолжила тоном гида-экскурсовода: – Как я упомянула, Холмогоров и его супруга Анна, подарившая ему четверых детей, родились в рыбацкой деревушке.
Дальше последовал рассказ о том, как вблизи ее, в августе, в течение месяца были убиты пять человек. Молодая пара горожан, которые пропали во время возвращения домой из пригородного поместья, а также трое мужчин – жителей той самой деревни, причем один из них был отцом Анны.
– Мужчин убили крайне жестоким способом, у них были отрезаны головы, как вы и прочли. Отрезаны, а после выставлены на подоконник в одном из домов! – Старушка зябко повела плечами. – Пропавшую пару нашли на берегу реки.
– Головы…
– Их не отделили от тел. Разумеется, оставшиеся жители деревушки, в том числе Степан Михайлович, его будущая супруга и ее мать, не смогли оставаться в родных местах. Дед Степана Михайловича скончался от разрыва сердца, как пишет в своих воспоминаниях Холмогоров. Он до самой смерти вел подробные дневники, очень полезные для историков и краеведов, однако о тех событиях упоминал чрезвычайно мало, всячески избегая этой темы, которая была, по всей видимости, слишком болезненна для него. Правда, бытует мнение, что он все же записал свои воспоминания на этот счет, но мне не довелось их прочесть. Впрочем, вплотную я эту тему не исследовала.
– Скажите, нашли ли в итоге убийцу?
Елена Ивановна поправила очки и ответила:
– Нет. Вы знаете, история очень темная. Точно сказать сложно: архивы сыскной полиции пострадали во время революции, масса сведений утеряна. Но, насколько можно судить, дело не было раскрыто. Еще могу вам сказать, что имеются разрозненные записи разных лет о том, что обезглавленные трупы и прежде неоднократно находили в наших краях, недалеко от берега реки Быстрой. Правда, такого массового обезглавливания не было никогда. Должна сказать, эта тема овеяна легендами, окутана всевозможными суевериями: якобы совершал зверства вовсе и не человек, а некое речное чудовище, периодически по какой-то причине выползающее из воды. Однако в фольклорной, мифологической, эзотерической сфере я, признаться, не слишком компетентна, вам бы поговорить с действительно блестящим специалистом – Семеном Ефремовичем…
Илью так поразило упоминание этого имени, что он воскликнул:
– Мы знакомы! Но Семен Ефремович совсем недавно скончался, я разбираю его библиотеку. Эта книга как раз оттуда.
Старушка воззрилась на Илью поверх очков, сдвинув их ниже на переносицу.
– Мир в самом деле тесен. Мы с Семеном Ефремовичем давно знакомы. Интереснейший был человек, интеллигентный, порядочный, царствие ему небесное. – Она печально вздохнула. – Разумеется, я была на похоронах. А вот вас не видела.
В голосе прозвучало не то подозрение, не то упрек, и Илья поспешил объяснить, по какой причине не смог проводить Семена Ефремовича в последний путь.
– Мишенька все организовал, такой замечательный молодой человек, если бы не он…
– Миша – мой друг, – сказал Илья, продолжая думать о том, как все переплелось, и гадая, случайно ли. – Это ему Семен Ефремович оставил свою библиотеку, и мы решили, что теперь она будет храниться у меня. Сейчас я пытаюсь все систематизировать.
Елена Ивановна всплеснула руками, снова проговорив фразу о том, как же все удивительно в этом лучшем из миров.
– Значит, никаких предположений о том, кто мог совершить убийства, нет? – уточнил Илья, снова возвращаясь к причине своего визита.
Сотрудница музея покачала головой, но вдруг встрепенулась и проговорила:
– А знаете, Семен Ефремович незадолго до смерти звонил, и мы говорили, в том числе, об этих событиях. Я как-то позабыла, а сейчас вспомнила. Семен Ефремович тоже спрашивал, нет ли у нас данных о преступлениях тех лет, о том, кого обвинили в смертях. Я ответила про сгоревший архив, про… Словом, рассказала то же, что и вам сейчас. Полагаю, Семен Ефремович, с его мистическими умонастроениями, вполне допускал, что за убийствами стоит… фольклорное существо, во всяком случае, намекнул, что размышляет в этом направлении.
