Миша молчал, в ужасе глядя на Илью.
– Возмездие занимает от нескольких дней до месяца. Тамброс находит убийцу, где бы он ни был, спрятаться невозможно, спастись – тоже. Тело утопленника, в котором обитает тамброс, обладает невероятной силой, мертвец способен весьма быстро передвигаться, лазать по отвесным стенам, процесс разложения замедляется. Тамброс может уничтожить убийцу сразу, но никогда этого не делает, потому что это было бы слишком легко. Убийца должен страдать, как страдала жертва, и испытывать смертельный ужас, зная, что по пятам идет тот, кого он (или она) лишил жизни. А возможно еще, тамброс желает, чтобы злодей раскаялся и понял, что совершил непоправимое. Когда месть свершается, мертвец возвращается на берег реки, тамброс покидает тело, уходя обратно в воду.
Илья рассказал Мише про Степана Холмогорова и вымершую деревню – самый яркий и единственный надежно зафиксированный в ряде источников факт расправы тамброс над убийцами.
– Холмогоров пишет, что колдун Савва поведал ему и его невесте Анне про тамброс, про то, как и почему они появляются, и в чьем облике. Узнав об этом, Степан сделал единственно возможный вывод: его соседи по деревне, трое обезглавленных мужчин (среди которых был и отец Анны) убили молодоженов и бросили их тела в реку. Холмогоров предполагает, что это было непредумышленно, случайно; возможно, изначально мужики хотели лишь ограбить проезжающую богатую повозку: в ту пору было мало рыбы, а жить на что-то надо, вот бес и попутал. Причины теперь уже не узнать, но то, что эти трое стали убийцами, ясно: иначе тамброс в теле утопленников не стали бы их преследовать.
Илья говорил о давно минувших событиях, понимая, что Миша думает вовсе не о той покрытой мхом истории, не о рыбаках, совершивших грех и поплатившихся за это.
Его мысли занимает другой преступник, живший гораздо позже.
Зверь, который убивал раз за разом, но оставался непойманным.
Убийца, которого, быть может, так и не настигло бы возмездие, если бы он не совершил ошибку и не выбросил тела двух своих последних жертв в Быструю. Одну из утопленниц остановили (чему невольно поспособствовал Митрофан), другая в итоге явилась к нему роковой ночью.
Тогда, три дня назад, разговор Миши и Ильи прервала прибывшая в поселок полиция. Дальнейшие события закрутились с космической скоростью, и до сегодняшнего дня друзьям не удавалось все обсудить.
– Как отец? Держится? – спросил Илья.
Миша пожал плечами и опустил голову.
– Плохо. Его лучший друг оказался чудовищем. Отец винит себя: не понял, не разглядел, допустил.
Илья не спрашивал, кто инициировал расследование в отношении Сафронова – Миша или его отец. Наверное, в полиции хотели провести следственные действия без лишнего шума, но ничего не вышло, общественный резонанс оказался колоссальным.
Весь город был в шоке, имя Сафронова не сходило с газетных заголовков. Психологи уверенно говорили, что он стал убивать, потому что не смог пережить смерти жены.
– Похищая очередную жертву, удерживая ее, Сафронов обманывал себя. В течение некоторого времени ему удавалось верить, что рядом с ним близкий человек, – рассуждал один такой знаток с экрана телевизора. – Однако вскоре Сафронов неизбежно понимал, что это чужая женщина, впадал в ярость, мстил ей за это, а затем убивал.
Открывались новые и новые подробности. Обыск в загородном доме, где преступник держал и убивал девушек, и где нашли еще два закопанных на заднем дворе трупа, явил свету кошмарный облик человека, который вел двойную жизнь. На светлой стороне Сафронов был образцовым служителем закона, расследовал преступления и защищал граждан, на темной же прекращался в кровожадного хищника – хитрого и коварного, умело заметающего следы, неуловимого.
– Я все думаю о том, что Сафронов сказал мне перед смертью. Говорил, что все понял, что не знает, как с этим жить.
Миша закурил очередную сигарету. За эти дни он осунулся и похудел, стал выглядеть старше. Возле рта появилась жесткая складка, а в темно-русых волосах Илья заметил седину.
– Может, у него было что-то вроде раздвоения личности, временами находило затмение, так что он сам не знал, что убивает женщин?
– Мы никогда не узнаем в точности, – проговорил Илья. – Нет смысла гадать.
Миша хотел возразить, но Илья, понимая, что он скажет, не дал ему договорить:
– Тут нет вашей вины – ни твоей, ни твоего отца. Даже в себе сложно разобраться, а в душе другого и подавно. К тому же Сафронов умел виртуозно скрывать улики, прятать лицо под маской.
– Я с детства его любил, – прошептал Миша, и красивое лицо его сморщилось, словно бы скомкалось.
– Так что в этом плохого? Ты знал и любил прекрасного человека, который всегда был добр к тебе и тоже любил тебя, как сына. Его любовь не марает тебя, не делает хуже. Прекрати себя грызть.
Они снова ненадолго замолчали. Илья знал, что Миша не сумеет по щелчку пальцев перестать думать о случившемся и винить себя, не сможет в одночасье вытащить из души боль, чувство бессилия, обиду и злость, но также знал, что пройдет время и он справится. И Юрий Олегович – тоже.
– Леля беременна, – сказал Миша, и Илья быстро глянул на него.
Он был ошарашен, но, конечно, рад за друга.
– Это же отличная новость! – улыбнулся Илья. – Поздравляю вас обоих! – Лицо Миши было мрачным, и он спросил: – С Лелей ведь все в порядке?
– Если не считать того, что она не знает, хочет ли этого ребенка, да, с ней все хорошо.
Миша говорил холодным, ровным тоном, каким прежде никогда не говорил о жене.
– Не хочет? Почему? – растерялся Илья. – Она говорила, что…
– Говорила. – Миша повернулся и в упор посмотрел на друга. – Но она представляет, какой всегда будет моя жизнь, и не уверена, что хочет разделить ее со мной, понимаешь, о чем я?
Разумеется, Илья понимал. Знал, как сильно Леля хочет отгородиться от той чертовщины, что настойчиво лезла в их с Мишей жизни. Случившееся на даче, по всей видимости, только укрепило ее намерение, и это неудивительно.
– Направление, – задумчиво проговорил Илья. – Митрофан сказал твоему отцу, что у каждого человека в жизни должно быть направление. Мы с тобой, судя по всему, нашли свое.
– Кажется, это сложнее, чем мы думали.
– Кто сказал, что дорога должна быть легкой прогулкой?
Миша улыбнулся – в первый раз за эти дни.
– Ты прав, как всегда. На то ты и ученый человек. Ну, выкладывай подробности. – Он знал, что Илья позвал его сообщить нечто важное.
Илья усмехнулся и вытащил из кармана блокнот, который нашел вчера в бумагах Семена Ефремовича. Разобрав книги, он взялся за дневниковые записи, заметки, статьи и прочие документы.
Эта запись в дневнике была одной из последних и содержала ссылку на древний фолиант, который Илье еще предстояло изучить. Семен Ефремович писал, что недавно прочел удивительную вещь, самую поразительную из всех, что попадались ему на глаза.
