Выяснить удалось не много. Только то, что шестнадцать лет назад Нина Федорец с независимым московским театром много гастролировала по необъятным просторам России. Побывали они и в нашем курортном городке, расположенном на берегу Черного моря. Здесь Нине стало плохо, ее доставили в приемное отделение местной больницы, где в тот день дежурил мой отец – врач-терапевт. Он оказал актрисе необходимую помощь и даже пришел вечером на премьеру, а на следующее утро молодую женщину нашли мертвой и буквально растерзанной.
Несложно представить, каким страшным ударом это стало для детей, особенно для сына, дочь тогда была еще слишком маленькой и вряд ли осознавала весь ужас случившегося.
О самом Алане Войниче информации было чуть больше, но вся она относилась исключительно к его спортивной карьере. Не будучи звездой шоу-бизнеса и завсегдатаем модных тусовок, желтую прессу бывший спортсмен, по всей видимости, не интересовал.
Глава 7
Остаток дня я провела у окна и видела, как он вернулся в половине шестого. Ко мне, разумеется, не зашел.
Еще пару часов я просидела как на иголках, продолжая теряться в тревожных догадках. Неизвестность выматывала физически, и ближе к вечеру, вспомнив народную мудрость про гору и Магомеда, решила нанести визит первой.
Страшно не было, я вполне могу постоять за себя, да и что он мне сделает в присутствии свидетеля – там ведь Яна. И все же чем ближе я подходила к семнадцатой квартире, тем чаще и неровнее становился мой пульс.
Дверь открыла Яна.
– Злата? Что-то случилось? – удивилась она и нервно оглянулась назад, в сторону приоткрытой в другую комнату двери.
– Да. Можно войти? – Я старалась говорить как можно громче, чтобы привлечь внимание хозяина квартиры.
– Э… Конечно. – Она неохотно посторонилась, пропуская меня. – А в чем дело?
– Мне необходимо поговорить с господином Войничем.
– Э… с кем? – Она растерялась.
Видимо, не ожидала такого поворота событий и просто не знала, как реагировать.
– С тем, кого ты называешь своим братом.
– Но я…
– Яна, выйди ненадолго, – спокойным, но не терпящим возражения голосом велел появившийся, словно призрак, «брат». Наверное, под дверью подслушивал.
В мою сторону он пока даже не взглянул, зато исходящие от него волны негатива и отвращения накрыли с головой.
Яна недовольно пожала плечами и, прихватив висящую тут же на вешалке сумочку, вышла, всем своим видом демонстрируя недовольство.
– Значит, знаешь, кто я? – Он наконец удостоил меня взгляда.
Ох, что это был за взгляд! Я испытала сильнейшее желание слиться со стеной воедино, но отступать было некуда. Дальше прихожей он меня, похоже, пускать не собирался, придется выяснять отношения прямо здесь. Что ж, приступим.
– Алан Войнич. Он же Железный Ал – двукратный чемпион России по спортивным единоборствам, владелец сети спортивных школ и сын женщины, которую убил мой отец.
По лицу парня пробежала тень, и натянутая за пару секунд до этого маска безразличия была сброшена за ненадобностью.
– Одной из десятков убитых им женщин! – едва сдерживаясь, уточнил он.
– Не надо искажать исторические факты, их было десять.
– По-твоему, этого мало?! – Еще никто и никогда не смотрел на меня с такой ненавистью.
Я невольно отступила к двери.
– Спокойно! Да, мне нечем гордиться в плане кровного родства. Но тут уж ничего не поделаешь. Да, мой отец был убийцей, маньяком, моральным уродом. Да, он убил всех этих женщин, включая твою мать. Но я‐то ничего подобного не делала. Какие у тебя претензии лично ко мне, не считая родословной?
– Сын Чикатило стал убийцей, как и отец, – начал он издалека.
– А дочь? – невинно поинтересовалась я.
– Что?
– У него еще и дочь была. И за ней, кстати, ничего предосудительного не замечено. – Войнич помрачнел еще больше. Я вздохнула и, ни на что особо не рассчитывая, устало продолжила: – Я понимаю, что ты чувствуешь. Когда ненавидишь кого-то так сильно, это распространяется на всех, кто имеет отношение к предмету ненависти. И поскольку лично ему ты отомстить не можешь, решил добраться до кровных родственников. Кстати, долго искал?
– Десять лет. Ты хорошо пряталась.
– А что делать, жить-то хочется.
– Жить после такого?! – На меня буквально обрушилась лавина презрения и ярости.
Я снова вздохнула, спорить с ним бесполезно, но каяться в чужих преступлениях – увольте.
– Может быть, ты не в курсе, но лично я никого не убивала. И поводов сводить счеты с жизнью не вижу. А чего хочешь ты? Нашел меня, и что дальше? – Я не без труда выдержала его ледяной взгляд. – Зачем весь этот маскарад с переездом и сестрой? Глупо было рассчитывать, что я тебя не узнаю.
– Я не планировал с тобой встречаться, – снизошел спортсмен до объяснения. – Яна должна была собрать всю информацию о тебе и выяснить… – он запнулся, подбирая слова.
– Насколько я опасна в плане генетического наследия?
– Да, но когда я тебя увидел… Черт, ты же просто его копия! И…
– И первоначальный план с треском провалился. Дай угадаю, теперь ты решил просто нанять киллера.
– Я думаю над этим, – процедил он сквозь зубы.
– Подумай лучше вот над чем: я – не он!
Лицо Войнича исказилось от злости, он больно схватил меня за плечо и резко толкнул к стоявшему справа трюмо.
– В зеркало посмотри! Глаза, волосы, нос, губы – ты вся в папочку! Смотрю на тебя, а вижу его!
Из зеркала на меня смотрело худое бледное лицо с большими темно-карими, почти черными глазами, обрамленное копной светлых растрепавшихся волнистых волос. Лицо незнакомки – давно я себя такой потерянной не видела.
Ну просто картина маслом: молилась ли ты на ночь, Дез… в смысле, дочь убийцы?
Я растерла ноющее от боли плечо и возразила:
– У меня уши мамины. И еще одно крохотное отличие – я не убиваю людей, а помогаю им!
Парень презрительно поморщился:
– Ну разумеется, помогаешь. Шарлатанством и вымогательством!
Так, с этим все ясно.
Я решила сменить тему:
– Послушай, родителей не выбирают. Думаешь, мне сладко жилось все эти годы? Ты потерял мать, а я потеряла все: имя, семью, дом, даже право жить нормальной жизнью.
– Вот именно – от таких мытарств и с катушек слететь недолго. Это мотив начать мстить гражданам за свою загубленную жизнь. У твоего отца, насколько мне известно, тоже было трудное детство – он ведь вырос в детском доме.
Вот теперь я удивилась и осторожно уточнила:
