– Будешь, когда всё закончится, – пробормотал он. – Мы все будем вместе – ты, я, Нолан, дядя Малкольм, Уинтер… все-все.
– Только об этом я и мечтаю, – тихо ответила она, обнимая его за плечи. – Всё, чем мы пожертвовали, всё время, которое провели друг без друга, – всё это ради того, чтобы когда-нибудь быть рядом. Я никогда не прощу себе, что взвалила на тебя такую ношу, но обещаю, Саймон, – всю оставшуюся жизнь я проведу, заглаживая свою вину. И я всегда буду любить тебя.
Он уложил голову ей на плечо, глядя на картинку, нарисованную им целую вечность назад.
– Знаю, – мягко сказал он. Как бы он ни боялся лежащего перед ним будущего, в этом он был уверен.
Орион ждал его на платформе перед домом мамы. Закрыв за собой дверь, Саймон опасливо приблизился к Птичьему повелителю, не понимая, что конкретно означает его мрачное выражение лица.
– Слышал, ты рассказал матери о Селесте и Нолане, – произнёс дедушка. – Этого я и боялся.
– Она всё равно ничего не сделает, – сказал Саймон, пряча руки в карманы. – Не улетит же искать его в одиночку.
– Пока ты здесь – не улетит, – медленно согласился Орион. – Что-нибудь ещё важное обсуждали?
Саймон вспомнил слова из книги, на которые указала мама. «Гнездо» и «вершина». Они ни о чём ему не говорили, а вот Ориону, скорее всего, сказали бы многое.
– Она показала мне наши с Ноланом фотографии и пару книжек, – пожав плечами, ответил он. – И кружку разбила.
– Она с самого детства неуклюжая. – Орион улыбнулся и пошёл к дому, прихрамывая. – Ну, хорошо. Тебя ждут репетиторы, а меня прошу извинить – нужно поговорить с твоей мамой.
– Сказать ей, что она свободна? – спросил Саймон. – Если нет, можешь не тратить время.
Орион остановился.
– Мало того что с ней обращаются, как с принцессой?
– Сам знаешь, что мало, – раздражённо ответил он. – Ты ведь сказал, что она больше не нужна. Два Осколка уже у тебя, а найдёшь Селесту – будут и остальные. Ты держишь её при себе, потому что боишься возможных последствий.
Дедушка медленно расплылся в улыбке.
– Какой проницательный, – пробормотал он. – Очень проницательный. Но я не боюсь ни твоей матери, Саймон, ни тебя. Понимаешь ли, я просто хочу её защитить – и тебя тоже.
– От кого? – спросил Саймон. – Потому что пока что защищаться приходилось только от тебя.
На платформу опустилась тишина; стражники смотрели исключительно перед собой, боясь шевелиться. Саймон мог их понять. На лице Ориона было написано обычное спокойствие, однако руки его сжались в кулаки и подрагивали, явно выдавая его злость.
– Если боишься, что она присоединится к Селесте, то можешь не волноваться, – продолжил Саймон. – Она ведь её предала. Мама вышла из игры, и я тоже. И может, если отпустишь её, когда-нибудь она сама придёт тебе на помощь, когда ты будешь нуждаться в ней.
Орион стиснул зубы, но постепенно разжал пальцы.
– Обязательно над этим подумаю, – сказал он жёстко. – Но ты тоже кое над чем подумай, мальчишка. Я дал тебе один шанс, не больше. Я готов проявить снисходительность к семье, но не стану в здравом уме ставить безопасность своего Царства под угрозу. И если до меня дойдёт хоть один слушок, что ты что-то задумал…
Он не договорил, но Саймон и так всё понял. Пока во дворце жили дядя Малкольм и Уинтер, курятник был его наименьшей проблемой.
– Увидимся за обедом, – спокойно сказал Орион – а потом зашёл в дом и закрыл за собой дверь.
13
Семейное древо
Ещё никогда утро не тянулось так долго. Репетитор за репетитором входили в маленький кабинет без окон, предназначенный для обучения Саймона, и хотя поначалу тот пытался делать вид, что ему интересно, но сдался после четвёртого учителя, который долго рассказывал про отличия белой восточной сосны от белой западной.
Раз за разом он прокручивал в голове подсказки матери. «Гнездо». С ним всё было понятно. Где-то находилось какое-то гнездо. Где-то на вершине? На вершине горы? Стоило, пожалуй, туда слетать – если он сможет сбежать от репетиторов, конечно.
Наконец, когда Саймон уже готовился умирать от скуки, Порша забрала его на обед. Её каблучки быстро цокали по коридору, и пока Саймон пытался за ней поспевать, она пересказывала ему расписание.
– В два часа вас будет ждать учитель Арвид, а в четыре у вас урок этикета, – сказала она. – Но вечер будет свободен. Рада сообщить, что Корделия просила позвать вас снова поиграть в «Солянку», если вы того пожелаете.
Судя по тому, как старательно Порша отводила взгляд, Корделия планировала отнюдь не играть.
– Да, я приду, – сказал он, несмотря на всплывшее в голове предупреждение Ориона. Но если он не поймал Саймона вчера, значит и сегодня не должен. Идти было рискованно, конечно, но Саймон не хотел, чтобы Порша с друзьями решили, будто он их выдал. Они ему доверяли, и предательство только добавит проблем.
Когда они вошли в обеденный зал, до ушей донеслись странные шепотки. Девять благородных семей снова сидели за длинными столом, однако в этот раз они тихо переговаривались между собой и до и дело тайком поглядывали куда-то вперёд. Саймон, не понимая, в чём дело, нагнал Поршу.
– Что случилось?
– Понятия не имею, – ответила та озадаченно. Но когда они дошли до почётных мест, Саймон заметил, кто именно сидел со стороны слепого глаза Ориона, и чуть не запнулся о собственные ноги.
Мама.
Она сменила потрёпанный свитер на голубое платье и тёмно-синюю мантию, заплела волосы в косы, обёрнутые вокруг головы, как вчера, восседала с безупречной осанкой – и выглядела как настоящая королева, от которой сидящие поблизости дворяне не могли отвести взгляд.
Саймон, запинаясь, подошёл к столу, не решаясь поверить глазам.
– Ты пришла, – поражённо сказал он. – Я думал…
– Мы с Его Величеством пришли к соглашению, – ровным тоном произнесла она. – Решили, что тебе будет легче освоиться, если применить более практический подход.
Саймон не знал, что она подразумевает под «практическим подходом», но жаловаться не собирался. Наоборот, он широко улыбнулся и сел напротив. Неожиданно невыносимо скучное утро показалось не таким и ужасным.
– Хорошо, значит, ты поможешь мне с учёбой? Если я не научусь различать миллион разных сосен, про которые говорил учитель Вейвер, у него голова взорвётся.
– А не хотелось бы, да? – спросил Орион, сидящий между ними.
Несмотря угрозу, исходящую от него, Саймону уже давно не было так хорошо. Он и не помнил, когда они в последний раз вместе ели. Когда она внезапно объявилась в сентябре, поужинать им помешали крысы, а до этого она не навещала его почти два года. А теперь сидела напротив, будто всегда всё так и было, и, когда в зал вошли Уинтер с Рованом, губы Саймона уже болели от улыбки.
