– Хорошо, – наконец сказал он. – Я пойду с тобой. Но при одном условии.
– Оу? – произнёс Орион, склоняя голову.
– Выпусти дядю Малкольма из курятника, – сказал он. – Запри здесь, посади под арест, раз тебе так хочется, просто не забывай, что он Альфа.
Орион фыркнул.
– Уверяю, в курятнике замечательные условия.
– Заключённым до сих пор приходится ходить в туалет на вёдра? – съязвила Уинтер. – Или вы разорились на туалеты?
Саймон уставился на Ориона, не моргая.
– Тебе нужен Нолан, – сказал он, – а мне – чтобы к дяде Малкольму относились по-человечески. Либо мы оба получим то, чего хотим, либо оба останемся ни с чем. И думается мне, что моё отсутствие навредит тебе куда сильнее, чем мне навредит то, что дядя Малкольм сидит в курятнике.
Саймон рисковал, но сдаваться и отводить взгляд не собирался. Орион недовольно сощурился – а потом фыркнул.
– Ладно, как скажешь, – бросил он. – Приговор Альфы это не изменит.
– Зато он хоть поспит в нормальной постели, – отрезал Саймон. – Я пойду с тобой, как только его переведут.
– Договорились, – сказал Орион, отвесив насмешливый поклон. – Скоро я за тобой вернусь. Думаю, можно не уточнять, что жизни твоей семьи в твоих руках. Если решишь предать меня или помочь брату сбежать…
Он не договорил, но Саймон и сам всё понял. Если что-то пойдёт не по плану – если Орион не получит желаемое, – то Малкольма, Уинтер и маму казнят.
Но этого не случится. Джем с Арианой придумают, как освободить дядю, а Саймон защитит Нолана. И когда взойдёт солнце, именно он будет держать в руках все Пять Осколков – и именно он наконец-то соберёт Хищника.
21
Одиночный полёт
Ближайшие два часа тянулись мучительно медленно.
Саймон усадил маму с Уинтер на диван и раз за разом пересказывал план, который они подготовили с друзьями. Уинтер тут же нашла в нём дыры, и зачатки уверенности начало разъедать сомнениями. Даже если Орион сдержит обещание и выпустит Малкольма из курятника, миллион других мелочей может пойти не по плану, а Саймона не будет рядом, чтобы помочь.
Когда солнце постепенно начало опускаться за горизонт, он растянулся на паркете, безумно боясь, что Орион всё равно казнит Малкольма. В конце концов, повелителя Птиц ничто не останавливало – да, сделку они заключили, но он с лёгкостью мог убить Малкольма, и Саймон бы ничего не узнал, пока не стало слишком поздно. Чем больше проходило времени, тем сильнее он нервничал, убеждаясь, что именно так Орион и поступил. Просто обманул, дал ложную надежду, зная, что сможет растоптать её в прах. Отнять у Саймона дорогих ему людей, убить их всех, чтобы никого больше не осталось.
Но потом в коридоре послышались шаги, и он подскочил так быстро, что голова закружилась. Схватившись за край стола, чтобы не упасть, он посмотрел в сторону открывшейся двери.
Где стоял дядя, одетый в красное и в окружении стражи.
– Дядя Малкольм! – воскликнул Саймон, бросаясь к нему. Дядя поймал его в объятия, отчего звякнули длинные цепи на запястьях.
– Ты живой, – пробормотал он Саймону в волосы. – Я боялся, что из-за меня ты натворишь глупостей.
Он натворил, но не мог признаться в этом в присутствии Птиц.
– С тобой всё в порядке? – спросил он, отступая на шаг, чтобы осмотреть дядю с ног до головы. Тот, несмотря на цепи, стоял во весь рост, и никаких синяков на нём не было.
– Да, – ответил он. – Даже отлично, учитывая, что мне больше не придётся сидеть в месте, где пахнет неделю не чищенным сараем.
За его спиной кашлянули, и стражники расступились, пропуская Ориона. В этот раз на нём была походная одежда: камуфляжные штаны, лёгкая куртка, ботинки, которые выглядели на нём как-то странно, – раньше Саймон видел его либо вообще без обуви, либо в дорогих туфлях.
– Я свою часть сделки выполнил, – сказал Орион. – Пора и тебе сдержать слово, Саймон. Итак, в путь?
– Сделки? – Малкольм помрачнел. – О какой сделке речь?
– Мама с Уинтер всё расскажут, – ответил Саймон, потому что дедушка уже потянул его к двери. – Ты просто… доверься им, ладно? И мне тоже.
– Дайте мне попрощаться с сыном, – прорычала мама, пытаясь прорваться мимо стражников, перекрывших ей путь. – Саймон… Саймон!
Он потянулся было к ней, но стражник вытолкнул его в коридор.
– Мам, со мной всё будет хорошо! – крикнул он, надеясь, что простых слов хватит. Но из-за захлопнувшейся двери всё равно слышались её крики.
– Выше нос, – сказал Орион, уложив руку Саймону на плечо и подталкивая его вперёд. – Ещё несколько часов, и вы с братом снова с ней встретитесь.
Саймон вытянул шею, пытаясь посчитать стражников, охраняющих апартаменты, но Птицы так плотно окружили их с Орионом, что видны были одни лишь зелёные мантии. Оставалось надеяться, что Джем с Арианой угадали с числом, и у них был шанс победить в схватке.
Дворец они покинули через главный вход, и в ночной прохладе Орион ступил на первую платформу.
– Нам нужно спуститься к основанию горы, – сказал он. – Надеюсь, ты не планируешь нарушать наш договор?
Саймон помотал головой. В горле пересохло. Безумно хотелось броситься назад и помочь дорогим ему людям спуститься на землю, но, когда Орион со стражниками обернулись Птицами, Саймон последовал их примеру. И как только все приняли соответствующие обличия, Орион первым взмыл над деревьями, двигаясь с уверенной грацией, которой недоставало ему на земле.
Но на подлёте к широкой прогалине Саймон заметил в её центре что-то странное и большое. В темноте видно было плохо, однако за несколько сотен метров до поляны Саймон понял, что перед ним.
Вертолёт.
На ветвях деревьев, окружавших прогалину, восседали Птицы. Соколы, ястребы, орлы – вся армия дожидалась своего вожака. Их было, наверное, несколько сотен. Может, даже тысяча. И когда Саймон с Орионом приземлились и вернули себе человеческий облик, солдаты склонили головы в знак уважения.
– Повестка дня вам известна, – зычно произнёс Орион. – Вы понимаете, что на кону. Нолан, мой внук, нужен мне живым и здоровым. А вот Селеста Торн… – Он пожал плечами. – Будем надеяться, что получится разрешить конфликт мирно, но, если она начнёт доставлять неудобства – вы знаете, что делать.
Саймон забрался в вертолёт вслед за дедом, и в воздухе повис гул лопастей. Он не понимал, зачем вести с собой тысячную армию, учитывая, что против них выступят одни только Селеста с Ноланом. Но, может, ещё оставались верные ей звери. Может, они их защищали.
А потом вертолёт поднялся в воздух, и внутри у Саймона всё перевернулось. Его преследовало чувство, что он совершает ужаснейшую ошибку – и хотя он не знал, в чём именно дело, всё равно казалось, будто он стал соучастником ужасного преступления.
