– Нолан, – тихо выдохнула она, поглаживая его по волосам. – Нолан, сынок. Я так скучала.
Саймон неловко застыл рядом. Он смотрел, как мама осторожно покачивает Нолана в руках, и резко осознал, что именно его она вырастила. Она была с Ноланом всю жизнь, практически каждый день, а не пару раз в год по праздникам. И Саймон в их маленькой семье чувствовал себя незваным гостем.
Ариана подошла к нему и взяла за руку.
– Хватит, – тихо сказала она. – Смотришь на них, будто ты для них третий лишний.
– Так и есть, – пробормотал он. – Они всегда были вместе. А я…
– А теперь вы будете вместе втроём, – сказала она. – Они ведь с сентября не виделись. Когда успокоятся – иди к ним. Серьёзно.
Он хотел возразить, но тут мама подняла на него взгляд и улыбнулась сквозь слёзы.
– Саймон, – тихо позвала она. – Иди сюда.
– Давай, – упорно повторила Ариана, подталкивая его в спину. И Саймон робко к ним подошёл.
Стоило приблизиться, и мама притянула его в свои объятия.
– Мальчики мои, наконец-то вы вместе, – дрожащим голосом сказала она. – Вы даже не представляете, как давно я этого ждала. С вами же всё хорошо?
Ощутив на плечах руку брата, Саймон коротко кивнул, сглатывая ком, вставший в горле.
– Скоро будет, – ответил он. И, несмотря на боль в сердце, несмотря на потерянные жизни и разрушенные семьи, он наконец-то поверил в свои слова.
30
Четыре месяца спустя
В Передовом Результативном Институте для Юных Талантов наступил новый учебный год, и тринадцатилетний Саймон Торн встретил его перед зеркалом в своей спальне, рассматривая шрам на щеке.
Они с семьёй переехали в Небесную башню, но перед этим провели остаток лета на островах Авалона, где наконец-таки хорошенько отдохнули. Но на солнце Саймон загорел, отчего розовая линия стала лишь заметнее. Он нахмурился, скользнув по ней пальцем. Прошло четыре месяца, а шрам всё равно болел.
– Отлично выглядишь, – сказал Малкольм, входя в открытую дверь. – Очень мужественно. Даже сурово. Теперь никто не посмеет тебя задирать.
Саймон опустил руку.
– Не из-за шрама, – сказал он. – Все знают, что произошло на острове Звериного короля. И знают, на что… на что мы с Ноланом способны.
– Да, тайны больше нет, – признал дядя. – Честно скажу, будет нелегко. Но всем известно, что вы готовы были умереть, чтобы их защитить. Может, не сразу, но со временем люди перестанут бояться.
– А если не перестанут, так это от зависти, – сказал брат, стоящий в дверях на противоположной стороне комнаты. Видимо, они были обречены делить совместную ванную, где бы ни жили. – И вообще, крутой шрам. Мне вон только дурацкие порезы на руке достались.
– В шрамах нет ничего плохого, – сказал Малкольм, у которого их тоже прибавилось, поскольку раны от когтей давно затянулись. – Сразу становится видно, что ты боец и что никакие враги тебя не остановят. Тут нечего стыдиться.
– Да, наверное, – сказал Саймон, отходя от зеркала и закидывая на плечо рюкзак. Может, рано или поздно от шрама останется лишь едва заметная полоса, может, Саймон просто перестанет обращать на него внимание, но он никогда не забудет, чего он ему стоил. – Кто готовил завтрак, ты или мама?
– Мама, – со смешком ответил Малкольм, подгоняя Саймона. – Сказала, что вам сегодня понадобятся силы и одних хлопьев будет маловато.
Они спустились по винтовой лестнице в атриум, залитый солнечным светом, проникающим через стеклянный купол. Изабель Торн, заняв трон Царства Птиц, полностью переделала верхний этаж Небесной башни и заменила всю роскошную мебель более уютной. Пока что башня не стала для них домом, но Саймон надеялся, что это не за горами.
Заметив маму, которая ставила на середину обеденного стола поднос с беконом и сосисками, он подошёл к ней и обнял.
– Доброе утро, – сказал он и заглянул в кухню, заставленную разными блюдами. – Помочь?
– Нет, нет, ешь, – ответила она, поцеловав в макушку. – И так опоздаешь.
– Как я опоздаю, если дядя Малкольм придёт со мной? – спросил он, усаживаясь за стол напротив Зии, которая заплетала Уинтер волосы.
– Отличная повязка, – заметила тётя, отвлёкшись от причёски. – Я и забыла, что старые вам с Ноланом больше не подходят.
– Дядя Малкольм помог подобрать рисунок, – сказал Саймон, бросая взгляд на свой рукав. Повязки учеников ПРИЮТа показывали, в какое животное они превращаются, но они с братом больше не могли сделать вид, что могут принимать только одно обличье. Поэтому на новых повязках были изображены пять простых точек на равном расстоянии друг от друга – по одной на каждое Царство. Нолан хотел нарисовать звезду Звериного короля, но Саймон настоял, что память о нём стоит оставить в прошлом.
– Получилось так себе, – заявила Уинтер, поедая клубнику. – Никто не поймёт, что ваш символ означает.
– Вот и я так сказал, – проворчал Нолан. Усевшись рядом с Саймоном, он потянулся к бекону, заодно глядя на собственную повязку. – Но выглядит неплохо. А если кто-то спросит, я смогу продемонстрировать, что умею.
– Превращаться вне ямы запрещено, – напомнил Малкольм, занося тарелку с нагромождением тостов. – Только попробуй нарушить правила в первый же день, Нолан.
Брат с энтузиазмом приступил к завтраку, а Саймон огляделся.
– Где Лео? – спросил он. Обычно дедушка вставал раньше всех.
– Наверху, – ответила Зия. – Сказал, что хочет в кои-то веки попить кофе в тишине.
Набрав две тарелки еды, Саймон поднялся по стеклянной лестнице. Наверху располагался кабинет мамы и небольшой читальный уголок, где Уинтер любила греться на солнышке. Но сегодня у стеклянного купола стоял Лео с кружкой в руках и глядел в сторону Центрального парка.
Саймон поставил тарелки на стол и взял себе тост. Снизу доносился весёлый смех, но он молча стоял рядом с дедом, глядя на пролетающих мимо голубей.
– Тебе их не хватает? – наконец, спросил он. Лео покачал головой:
– Да нет. Сначала не хватало, но я лучше побуду человеком в окружении семьи, чем останусь наедине со своим могуществом. – Он посмотрел на Саймона, и на обветренном лице расцвела улыбка. – Сегодня важный день.
– Ага. – Тот доел тост, завернул корочку в салфетку и убрал в карман. – Мама сказала, что ты подумываешь стать учителем истории.
– Не в этом году, – сказал Лео. – Может, в следующем. Пока что хочу просто расслабиться и побыть с вами.
Несколько минут они провели в молчании, а потом по лестнице поднялась мама.
– Милый, – мягко окликнула она. – Пора.
