– Ух ты! А я могу что-нибудь наколдовать?
Дарнли крепко обхватил палочку пальцами, будто побоялся, что я выхвачу её.
– Никогда об этом не помышляй. Женщинам запрещено заниматься магией. Видела Глэдис? Хочешь стать такой, как она?
Упоминание сумасшедшей старухи подействовало почти так же, как хлыст на дракона. Я поменяла позу, разминая ноги.
– Ну это же крайность какая-то. Извини, но вы с профессором Крейгом иногда тоже выглядите как не от мира сего.
– Послушай, в Междуземье не всё так просто. Магией дозволено заниматься не всем. Она только для людей благородного происхождения и только для мужчин. Однако есть те, кто, несмотря ни на что, желает обладать чудесными умениями и обращается за помощью к неблагим фейри, заключая сделки. Эти люди крайне опасны, потому что им приходится выполнять поручения своих покровителей, а это обычно связано с грязью. Болезни, убийства, падёж скота, непогода – список их злодеяний можно продолжать до бесконечности. Все ведьмы – недалёкие женщины, когда-то пожелавшие получить некие блага в обмен на чьи-то жизни, поэтому их не стоит жалеть.
– А мужчины, незаконно занимающиеся магией, – это колдуны? Поэтому ты так рассердился?
Он снова разжал пальцы и положил палочку между нами.
– Теперь ты понимаешь, что магия – это огромная ответственность?
– Да это и так ясно. Но за женщин всё равно обидно. Почему даже аристократкам нельзя?
– Потому что женщины слабые.
– Тогда детей сами рожайте, раз мы слабые.
Наши взгляды неосторожно пересеклись, и от меня не укрылась мелькнувшая в его глазах растерянность.
– Не говори больше таких глупостей. – Дарнли быстро пришёл в себя и опять нацепил маску строгого преподавателя.
Я прикусила губу, чтобы не ляпнуть ничего, что может высечь искру для конфликта. Мы из разных миров, друг друга всё равно не переделаем.
– То есть палочка есть только у избранных? – вернула я разговор в прежнее русло.
– Недалеко от истины. Получить её можно либо в дар от высших фейри, что само по себе весьма почётно, либо же отобрав у другого мага. Эта палочка, – Дарнли вдруг сделал ударение, – принадлежит моему наставнику. Я её одолжил. Не украл.
– И твой наставник даже не спросил, зачем тебе она? Или он не знает, что…
– Хватит об этом.
– Ну уж нет. – Я подпрыгнула на мягком матрасе, вставая на колени. – Мы же договорились, что будем честными друг с другом. Не говори то, от чего якобы умрёшь, и всё! Пожалуйста, я тебя очень прошу, не надо забивать мне голову тайнами и недомолвками, я же и так здесь как слепой котёнок.
– Алекс… тебя трясёт.
Я села и упрямо обхватила себя руками. Чёрт, только что ведь собиралась ему доказать, что не слабая.
– Меня задевает твоё недоверие, – сказал он, не дождавшись от меня ответного выпада.
А, ну да. Рассказал историю про ежа, и теперь всё. Лимит доверия должен быть неисчерпаемым. А что касается меня?
– А мне неприятно, что ты разговариваешь со мной, как с человеком, который может в любой момент выдать твои секреты. Мне это не нужно. И ты можешь спрашивать меня о чём угодно, я ничего скрывать не буду. Заметил, мы за последние часы настолько сблизились, что выкать перестали?
Дарнли отвернулся. Поводил рукой по своему колену.
– Будь по-твоему. Но у меня есть условие. Либо ты даёшь клятву, что дальше тебя моя тайна не пойдёт, либо всё остаётся по-старому.
Вот, другое дело! А то иногда выпендривается, как капризный мальчик.
– Клянусь!
– Нет, нет. – Он взял палочку. – Клятва на магии.
Воодушевлённая, я устроилась поближе к нему и свесила ноги с кровати.
– Я не боюсь.
– Хорошо.
Из кончика волшебной палочки вылетела искрящаяся нить. Удлиняясь, она плавно обвилась вокруг меня. Страшно действительно не было, только немного смешно, словно мы находились в добром мультике для малышей.
– Повторяй за мной: я клянусь своим истинным именем…
Я торжественно повторила.
– …что ни словом, ни жестом, ни знаком, ни чем-либо иным не выдам тайну Криспиана Дарнли.
Без запинки произнесла и это.
– Если же я нарушу клятву, то навсегда останусь в драконьей шкуре. Да будет так.
Танцующий у моего лица кончик нити обрёл черты хлопающего крыльями дракончика. От непредвиденного ужаса у меня похолодела спина. Это же ловушка!
Подавив зародыш паники, я сжала кулаки. Не имею права отступать. Это было бы нечестно.
Как только с моих губ сорвалось последнее слово, серебристый дракончик рассыпался мягким облачком на моём лице, и следом исчезла вся нить.
– Я думал, ты прервёшь ритуал. – Я расслышала в тоне мага искреннее недоумение. – Ты была не обязана соглашаться на такую цену.
Я улыбнулась вымученной улыбкой:
– Я прошла испытание?
– Высший балл. – В его голосе появилось живительное тепло. – Для меня это многое значит.
Так вот. Пусть теперь всё рассказывает, а то сколько можно партизанить в одиночестве?
Однако вместо рассказа последовал новый этап игры в молчанку. С отрешённым видом Дарнли пялился в малахитовые узоры на полу и не обращал на меня никакого внимания. Где-то с минуту я дала ему побыть наедине со своими мыслями, а потом не выдержала:
– Так что ты скрываешь? Ты стыдишься этого? Боишься, что я буду тебя осуждать?
Он заторможенно качнул головой:
– Я проклят.
С моим незнанием местной культуры я не смогла сразу переварить эту информацию.
– Что это значит?
– Меня проклял фейри, – переиначил маг. – А магию фейри практически невозможно отменить с помощью человеческой. Может, тебе это кажется забавным, но на самом деле это настоящая катастрофа. Если кто-нибудь узнает о том, что я проклятый, по закону он будет обязан обратиться в магический надзор. Мою магию запечатают, а меня отправят в Дом проклятых. Это что-то вроде тюрьмы и лечебницы для душевнобольных.
Я поёжилась.
– Ты что, так опасен из-за этого проклятья?
– Это касается всех проклятых. Даже если чары безобидны для окружающих.
– А если, допустим, предоставить в суде все обстоятельства конфликта с фейри? Выяснить уровень вреда от проклятья и, может, всего лишь наложить какие-то ограничения…
– Ты очень здраво мыслишь. Даже слишком здраво для женщины, – сказал Дарнли. – Но наше общество слишком зависит от традиций, а судебная система неповоротливая и далёкая от человеколюбия. Так что, если кто-нибудь узнает о моей тайне, я обречён. И самое ужасное, что последствия будут губительными не только для меня. Всё, что я делаю, всё ради спасения моего наставника и, возможно, других людей.
