Я не усомнилась в её словах. Всё сходилось. Семейная легенда гласит, что мама родила меня на даче, где якобы дышала свежим воздухом. А на самом деле, скорее всего, просто удрала туда от папы, при котором не могла курить и водить в дом своих подружек-собутыльниц. И ещё только подтверждало, что папа женился на ней только ради будущего ребёнка, то есть меня. Хотя нет… той, умершей девочки.
– Фейри не разозлился за то, что вы отдали мёртвого младенца? – спросила я приглушённо.
Дарнли снова пришёл на выручку.
– Живой младенец – это игрушка, которая может однажды надоесть, или потенциальный слуга. А мёртвый – ингредиент для зелий и ритуалов или изысканный деликатес. Фейри не на что было злиться.
Леди Шэрроу наконец-то расплакалась, и это выглядело… трогательно?
– Из двух зол я выбрала меньшее. И с тех пор думала лишь о том, как вернуть тебя назад. Никто не должен был ни о чём догадаться. А магия не давалась мне так же легко, как Доре. В отличие от меня, она была беспринципной. Жадной. И это её сгубило. Она нашла себе богатого жениха и ушла от меня. Потом похоронила мужа и вышла замуж ещё удачней, уже за скромного дворянина. Потом за другого. Она заказывала самые дорогие платья, посещала самые шикарные балы и курорты, управляла людьми, как куклами, пока не навлекла подозрения магического надзора. Дору казнили, и это стало для меня уроком. Я должна была быть не только сильной, но и осторожной. Моя сила росла медленно, мне пришлось потратить годы на то, чтобы наладить зеркальную связь с тем миром. Она была нестабильной, и видела я мало. И это рвало на части моё сердце. Эйнсли, – она погладила меня, – ты была такой красивой девочкой, но тебя так плохо одевали. Как мальчика! А как ты плакала из-за куклы! Ты баюкала на руках истерзанную игрушку, говорила, что это единственная красивая кукла, а та женщина даже не пыталась тебя утешить. Это настолько ранило меня, что я дала себе слово подарить тебе новую.
Она потянулась к столику и, взяв куклу, посадила себе на колени.
Я невольно потеребила каштановый локон красавицы. Если историю про Барби я узнала, то с тем, что меня плохо одевали, была категорически не согласна. Когда я была маленькой, мама изо всех сил изображала любящую родительницу, покупая мне дорогую одежду, лишь бы все вокруг думали, что у нас всё хорошо. Только не ласкала никогда и обнимала только перед объективом фотоаппарата. А потом и это кануло в небытие. Подозреваю, что баба Лена в курсе, что я не родная. Иначе как объяснить, почему она меня резко невзлюбила, когда я пошла в школу.
Вспомнилось, как мама напилась в честь первого сентября и по своему обыкновению несла чушь. Она ныла: «Доченька, доченька моя… Тебе бы сейчас бантики завязывала, а не этой…», но каждый раз рявкала на меня, когда я хотела дать ей платок или обнять. Только сейчас всё стало понятно.
– Мне не хватало сил, чтобы не только снова открыть портал в другой мир, но и повлиять сразу на огромное количество людей, чтобы они думали, что ты моя родственница, а впоследствии и дочка, – с грустью продолжила леди Шэрроу. – К тому же у меня прибавились заботы. Родились ещё дети. И я не могла часто упражняться в магии. А потом я стала ловить себя на мысли, что меня пугает встреча с тобой. Ведь когда я набралась опыта, ты была уже совсем взрослой. Ты могла не принять меня. Не поверить во всё это. Ты можешь сейчас назвать меня мамой?
– Нет, – сказала я, хотя могла бы и соврать. – Я… мне надо привыкнуть.
Она ободряюще улыбнулась мне:
– Привыкнешь. Ты дома, Эйнсли.
– Её дом не здесь, – встрял Дарнли. – Я пообещал, что верну Сашу в тот мир.
Обстановка накалялась. Аж спине стало жарко.
– Моя дочь туда не вернётся, – заявила леди Шэрроу. – Та женщина её даже не любит.
Тут уже злиться начала я:
– Меня любит папа.
– Этот человек не может дать тебе всё, чего ты заслуживаешь. Я видела, как он говорил, что скоро тебе придётся самой зарабатывать деньги. Ты по рождению леди, ты не должна работать. Я проплакала до утра, представляя, как ты будешь целыми днями трудиться и при этом жить в нужде. Женщинам же так мало платят! А твоя красота? У тебя будут круги под глазами от постоянной усталости и сморщенные, как у старухи, руки. Мужчины будут покушаться на твою честь, потому что работающие девушки согласны на всё ради лишней монеты. Вся жизнь, полная унижений и страданий! Девочка моя, ты достойна лучшего.
Расплакавшись ещё сильнее, она обняла меня, и я решила не вырываться. Моя настоящая мать подогнала мой образ жизни под шаблоны из исторических романов и искренне в это верила. Ведь в её реальности так бы всё и вышло.
Я скорчила гримаску и выставила в сторону Дарнли ладонь. Мол, «не лезь, ща сама разберусь».
– Ну не надо плакать, ну что же вы сами себя расстраиваете. – Я обняла леди Шэрроу в ответ. – В том мире принято, чтобы незамужние девушки работали и сами себя обеспечивали, и ничего плохого, если женщина занимается своей карьерой. Равноправие полов…
– Дикие нравы. Ты же не мужчина!
– Так я же не буду рубить лес или укладывать асфальт.
– Нет, нет. – Она встрепенулась, как будто пыталась вырваться из кошмара. – Не хочу ничего слышать! Ты не будешь работать. Знаешь, Эйнсли, – меня погладили по щеке, – я всегда надеялась, что ты вернёшься. Ты любишь книги, да? Много лет я собирала для тебя библиотеку. Романы, научные труды. Даже сама увлеклась чтением и привила любовь к книгам Серене и мальчикам. А ещё я присматриваю тебе жениха. Почему-то мне кажется, что ты всё-таки выйдешь замуж раньше сестрёнки.
Вообще сказка! То я дракон, то любимая маменькина дочка, то невеста… Непонятно, что из этого всего удивительней. А главное, куда мне столько всего, я же с предыдущими проблемами не разобралась!
– Нам надо многое обсудить, – сказала я более или менее дипломатично и добавила уже уверенней: – Только сначала я помогу Криспиану. А позже мы вернёмся и обо всём договоримся.
Лицо ведьмы переменилось. Мечтательную безмятежность стёрла резкая строгость.
– Нет, дорогая. Я ему помогу, и он уйдёт. А ты останешься со мной.
– И она больше никогда не увидит отца? – цинично спросил Дарнли.
Леди Шэрроу поднялась. Не порывисто, а чинно и с идеальной осанкой. Дама из высшего общества, этого не отнять.
– Профессор Дарнли, не могли бы вы не вмешиваться? Это наши семейные дела, и вас они не касаются. Я благодарна вам за то, что вы привели ко мне дочь, и только. Про меня вы никому не расскажете, так что благодарностей за хранение секрета вы не дождётесь. Ведь я знаю ваш. Так что, когда вечером мы расколдуем Эйнсли, я укажу вам, где искать фейри, а вы, как следует джентльмену, оставите нас в покое.
Маг словно пропустил её слова мимо ушей.
– Вы прошли огромный путь и не доверяете магии, хоть она дала вам даже больше, чем отняла. Но вы всё равно прибегнете к ней, потому что поселить дочь под своей крышей недостаточно. Сначала ваше колдовство внушит окружающим, что у вас всегда была старшая дочь, потом эта самая старшая дочь начнёт считать, что всегда была частью вашей семьи. Я разве не прав? Александра или, как вам приятнее, Эйнсли воспитана в другой культуре, у неё совершенно иной менталитет. В этом вы только что убедились сами, а я за эти дни от её выходок как минимум дважды чуть не повесился. Она многого не знает, и её речь нельзя даже назвать лепетом провинциальной дурочки. Вы будете влиять на неё магией, и рано или поздно новая жизнь вытеснит старую. Однажды Эйнсли проснётся, не помня ничего о девочке Саше, которая носила штаны и разговаривала с мужчинами как с равными. Скажете, я вижу всё в чёрном цвете? Нет же. Может, у Эйнсли появятся таланты, которых раньше не было, но которыми обладают все юные леди. Она будет музицировать и писать натюрморты, целовать вас и называть матушкой. Со стороны это, конечно, будет выглядеть как настоящая идиллия, однако честно ли это?
